До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен

— Я бы предпочла сначала узнать, почему моя семья избегала меня в течение месяца.

«Не испытывай меня», — предупредил Люсьен в моей голове.

«Поцелуй меня в задницу наложницы», — ввернула я ему.

Он не повернулся, но я увидела, как он покачал головой, как делают мужчины, когда думают, что женщины составляют слишком нелепые фразы. Но поскольку это был Люсьен, он сделал это намного лучше, чем любой из моих знакомых, и было много моих знакомых мужчин, которые качали головами, как будто я была смешна со своими нелепыми фразами.

Именно тогда я поняла все недостатки, встречаться своего рода с парнем, которому было несколько столетий.

У него тоже было много плохого в прошлом.

— Лия, я задала тебе вопрос, когда вошла в эту комнату. — Мама привлекла мое внимание. — С тобой все в порядке?

Я повернулась к маме и сказала:

— В порядке.

— Что случилось? — Спросила она.

— О, не так уж много, за исключением того, что я проснулась, но мой сон еще не совсем закончился со мной. У меня был очень тревожный опыт повешения, в буквальном смысле, но на самом деле меня не повесили.

Каждая из моих тетушек ахнула, и даже Эйвери поморщился.

Резкий голос Люсьена четко прорезал ужас, заполнивший комнату.

— Лия, на пару слов.

Затем он передал шейкер с мартини Эйвери и вышел.

После последнего инцидента, который произошел, когда я бросила ему вызов перед моими тетушками, я сочла благоразумным последовать за ним. Он свернул к кабинету, и я тоже свернула. Он закрыл за мной дверь, схватил меня за плечо и прижал к двери.

Я подняла глаза и увидела, что он злится.

Он не стал медлить.

— О тебе беспокоится мать. Она так обеспокоена, что пролетела через четыре штата, чтобы проведать тебя. Ты только что сказала ей таким тоном, дочь, которую она любит, случилось что-то ужасное, ужасающее и опасное для жизни, но ты сказала будто зачитала погоду.

— Пожалуйста, не думай указывать мне, как обращаться с моей собственной матерью. — Я старалась говорить, как можно спокойнее. Он мог быть Могущественным Вампиром Люсьеном где угодно, но тут он ступал по тонкому льду, если думал, что может встать между мной и моей семьей.

Он прижал меня к себе, отпустил мою руку и положил ладонь на дверь рядом с моей головой.

— Я вижу, тебе нужно научиться уважать не только меня, зверушка, — сказал он низким, опасным голосом, явно думая, что сможет встать между мной и моей семьей.

— У тебя есть братья? Сестры? Двоюродные сестры? — Выстрелила я в ответ, и его глаза сузились. — Что, черт возьми, это значит?

Я прервала его, прежде чем он смог закончить:

— Я так понимаю, нет? Ну тогда ты не понимаешь, что значит быть белой вороной в очень дружной семье. Они любят меня, и я люблю их, очень сильно, но в основном, за исключением тети Нади, Ланы, моей двоюродной сестры Натали и иногда моей мамы, они терпят меня. Я не хотела к тебе приезжать. Они заставили меня. Потом они оставили меня разбираться со всем этим барахлом в одиночку, и только Эдвина, Стефани и ты помогали мне. Я никого из вас не знала, и вы мне даже не нравились.

Его лицо утратило часть своего гнева, не полностью, но в его глазах был намек на беспокойство (и, смею ли я в это поверить?), даже сожаление.

— Я сократил твое общение с ними, Лия.

— Я поняла это там, Люсьен, — сообщила я ему, кивнув в сторону другой комнаты. — Но неужели ты думаешь, хотя бы на минуту я послушалась бы тебя, если бы моя сестра Лана нуждалась во мне? Или Натали? Или мама? Или даже тетя Кейт? Хм? А ты?

Его рука оторвалась от двери и потянулась к моей шее. Затем его лоб коснулся моего.

Затем он пробормотал:

— Ни минуты.

— Вот, ни минуты. А я тонула, Люсьен. И позвала их, а они не дали мне спасательного круга, просто поплыли своим веселым путем дальше.

Его другая рука скользнула вокруг меня, и он оттащил меня от двери в свое теплое, большое, крепкое тело.

— Дорогая, — прошептал он.

Ага, определенно сожалеет.

Пришло время снять его с крючка. То, что он сделал, было не круто, но это было очень в духе Люсьена. То, что они сделали, было просто, совершенно неправильно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я посмотрела на него и положила руки ему на грудь.

— Итак, поскольку ты новичок в динамике семьи Бьюкенен, позволь мне ввести тебя в курс дела. Я собираюсь выйти туда и вести себя саркастично, стервозно и несносно. Тетя Кейт будет властной, потому что она никогда не ошибается. Мама будет чувствовать себя виноватой, как и должно быть. Тетя Миллисент будет больше всего беспокоиться о том, когда подадут ужин. А мы с тетей Надей, наверное, будем много говорить об одежде, которую ты мне купил, и о том, какой новый мужчина появился в ее жизни. Тогда все будет прощено. Мы поедим. Мы, наверное, напьемся. И, за исключением тети Кейт, которая найдет лучшую комнату для гостей и заявит на нее права, прежде чем кто-либо из остальных даже подумает о том, чтобы вытащить свои чемоданы из машины, мы могли бы в конечном итоге танцевать под поп-музыку восьмидесятых и изображать робота. Просто надеюсь, что тетя Надя не попытается танцевать брейк-данс. В последний раз, когда она это сделала, она так упала, что неделю провалялась в постели.

Сожаление исчезло, его рука двигалась вверх по моей спине, а его глаза улыбались, хотя его губы не улыбались.

— Две проблемы с вечерними празднованиями, зверушка.

— Какие?

— Я не хочу, чтобы ты напивалась, и я не хочу, чтобы дом был полон Бьюкенен, когда я наконец заполучу тебя.

Ох.

Я уже почти забыла об этом.

— Определенно никакого брейк-данса, — продолжил он, и, поскольку он улыбался, я громко рассмеялась.

Когда я рассмеялась, его взгляд опустился на мои губы, улыбка исчезла из его глаз, они стали напряженными. Его рука скользнула в волосы у меня на затылке, и он сорвал мой смех прямо с моих губ поцелуем.

Это был хороший поцелуй. Один из лучших в линейке действительно первоклассных поцелуев.

Мои руки были обернуты вокруг его шеи, тело прижато к нему, когда он поднял голову.

Когда мои мысли пришли в порядок, я прошептала:

— Тогда у нас небольшая проблема.

— Нет, у нас нет проблем.

Я склонила голову набок.

— Нет?

— Предоставь это мне.

По какой-то причине я забеспокоилась, и мои руки напряглись.

— Люсьен, не уверена, что ты понимаешь. Женщины Бьюкенен могут быть в некотором роде... — Я не могла поверить, что говорю это ему, но я обязана была предупредить его, как предупредила бы любого, кто столкнулся лицом к лицу с тетушками: — Пугающие, когда раздражаются. Что бы они ни делали, мой отец из-за них ушел и больше не вернулся и...

Люсьен прервал меня:

— Во-первых, они наложницы. Я — вампир. Твой отец был обычным смертным. Они не скажут мне ни единого слова.

О да. Это было правдой.

Он продолжил:

— Во-вторых, твой отец ушел из-за твоих теток, но он не вернулся из-за Космо.

Мои руки снова сжались, на этот раз судорожно, потому что в это же время я почувствовала, как меня ударили в живот.

— Что? — прошептала я.

— Если наложницы находят мужчину после окончания Соглашения, они могут попросить своего вампира перестать о них заботиться. Большинство из бывших наложниц так и поступают. Твоя мать тоже так сделала. Но твой отец не смог предоставить ей тот уровень жизни, который давал ей Космо, или тот, что был у ее сестер. На что твой отец очень злился. Потом превратился в человека со скверным характером. А выпивка сделала его опасным для окружающих. Твои тети избавились от него, Кейт рассказала Космо о его поведении, и Космо восстановил свою заботу о твоей матери, позаботившись, чтобы твой отец ушел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я уставилась на него, не зная, что делать с этой информацией.

— Космо... он... убил моего отца?

Брови Люсьена нахмурились.

— Конечно, нет.

— Тогда, что он сделал?

— Он дал ему очень приличную сумму денег.

У меня отвисла челюсть.