Викторианский Лондон - Лайза Пикард

У женщин имелись свои проблемы. «Если девушка выглядела апатичной и анемичной, мужчины были уверены, что причина кроется в половой неудовлетворенности». (Об этом они обычно толковали за портвейном.) Проституцию «следует рассматривать как временную замену лучшей ситуации». Под лучшей ситуацией подразумевалось, что «всякий мужчина и всякая женщина должны получить свою долю любви и счастья быть родителями», — если только отпрысков не будет слишком много. Затем, отдав дань пылкой юности, они вполне спокойно смогут пребывать в счастливом состоянии брака. Развод должен предоставляться легко: «ни мужчина, ни женщина не должны делать вид, что сохраняют верность, если на деле это не так». И, наконец, самая большая радость — «формирование среди нас более правильных взглядов на сексуальную мораль позволит нам скорее достичь взаимопонимания с французами и другими европейскими нациями». Но это еще было впереди.

Итак, мы добрались до свадебных колоколов и счастья супружества…

Женщина неимущая мечтала быть принятой в семью мужа, чтобы посвятить себя заботам о нем и довольствоваться положением работницы по найму — готовить, убирать, штопать одежду. Ее свадьба была весьма скромной: друзья и родственники собирались на угощение и для посещения приходской церкви, где проходил обряд бракосочетания. Ожидалось, что гости в какой-то мере помогут окупить расходы на праздник денежными подарками или в другой форме, чтобы новобрачные не начинали совместную жизнь обремененные долгами. У невесты по такому случаю могло появиться новое платье, которое потом надевалось как выходное или хранилось долгие годы.

Большинство девушек среднего класса выходило замуж в 20–25 лет. К тридцати годам их шансы найти себе мужа сходили на нет. «Это не тот возраст, когда выходят замуж… Продать независимость за деньги кажется возмутительным во всех отношениях. Однако же такое происходит сплошь и рядом, несмотря на то, что в результате брак бывает несчастливым, независимо от того, будут ли супруги это скрывать или нет», — утверждал «Журнал по домоводству» в 1843 году.[840] Автор статьи продолжает: «мы не выступаем в защиту неосмотрительно заключаемых браков. Любовь в шалаше — замечательно, но это должен быть благоустроенный шалаш, а если в придачу к нему есть еще сарай для двуконного экипажа, то любовь окажется более продолжительной».

Но сарай для двуконного экипажа предполагает предварительные переговоры. «Джентльмен часто дает за дочерью приданое в сумме, не превышающей будущий годовой доход старшего сына; при этом он настаивает, чтобы будущий зять заключил соглашение, по которому он обязывается выплачивать его дочери две, три, а то и четыре сотни фунтов в год… Подобное требование отбивает охоту у многих претендентов».[841] В то время, как отец сражался у себя в кабинете с женихом, полная надежд невеста пыталась как можно лучше соответствовать бытовавшему в то время образу подходящей избранницы:

Было бы удивительно, если бы цель привлекать мужчин не считалась главной в воспитании женщин. Используются самые мощные средства воздействия на умы женщин, а мужчины, руководствуясь эгоистическим инстинктом, стремятся извлечь из этого максимальную для себя выгоду, видя в том способ держать женщин в подчинении. Они требуют от жен кротости, покорности, полного отказа от проявлений собственной воли, считая это главными чертами сексуальной привлекательности… Жена — настоящая рабыня своего мужа.[842]

Итак, она смиренно сидела в гостиной за пяльцами, в то время как ее будущее решалось в отцовском кабинете.

Мужчины среднего класса видели викторианский идеал семейной жизни в том, что они выходят в суровый мир зарабатывать деньги, а жена поддерживает красоту и уют в доме, куда он возвращается после утомительного дня. Она не должна беспокоить его повседневными заботами и тревогами, связанными с детьми. Поддерживая в муже иллюзию, что она лишь его милая послушная рабыня, жена должна была сама заниматься всеми домашними проблемами. Когда у мужа возникало желание заняться сексом, ей надлежало ему угождать. Уильям Эктон в своей книге «Функции и расстройства репродуктивных органов» (1865) писал:

Половой акт обычно доставляет большое наслаждение. Я говорю здесь… о наслаждении, испытываемом мужчинами… даже самый здоровый человек ощущает после него чувство усталости… случалось, что больные мужчины во время полового акта умирали… если взять в качестве примера много работающего мужчину с развитым интеллектом, живущего в Лондоне, то ему рекомендуется вступать в половые сношения не чаще одного раза в семь-десять дней. [Более частые приводят к болям в спине.] Должен сказать, что большинство женщин не испытывают наслаждения от половой близости… Любовь к дому, детям, домашним обязанностям — вот чему она отдает всю себя. Как правило, скромная женщина редко ищет для себя сексуального удовольствия.[843]

Причиной импотенции мог быть плохо подогнанный грыжевый бандаж или ожирение, и в последнем случае к благоприятным результатам могла привести диета мистера Бантинга, исключавшая ежедневное потребление животных жиров, хлеба, картофеля и пива. Улучшению состояния содействовали общие тонизирующие средства, такие, как испанские мушки, стрихнин, фосфор и даже электричество.[844] Я не нашла советов нескромным женщинам, которые искали бы для себя сексуального удовольствия.[845]

Конечно же, Виктория и Альберт не пользовались средствами контрацепции, хотя трудно представить, что такой начитанный и сведущий в науках человек, как Альберт, не знал о них. Манби разговаривал с молодой женщиной «из простых», он знал ее давно, когда она еще была молочницей — один из излюбленных его типов.

Она сказала ему, что теперь замужем и у нее ребенок. «Надеюсь, он родился в положенный срок?», — пошутил Манби. «Разумеется, — ответила Нора, гордясь своим положением честной жены, — об этом я позаботилась».[846] Возможно, Нора следовала совету Франсиса Плейса, автора брошюры «К состоящим в браке людям обоего пола из рабочей среды», которая получила широкое распространение с 1823 года: мужу предлагалось прибегать к прерыванию соития, а жене перед половым сношением вставлять во влагалище тампон «величиной с зеленый грецкий орех или маленькое яблочко», снабженный нитью, за которую следовало удалить его после полового акта. Плейс усовершенствовал свои рекомендации в последующем рекламном издании, адресованном «состоящим в браке людям обоего пола из благородного сословия». «Простота и надежность использования тампона делает ненужными все другие средства предохранения».

Подобное утверждение, разумеется, было чересчур оптимистичным, но являлось шагом в нужном направлении, причем вся ответственность теперь возлагалась на женщину: «достаточно, чтобы женщина использовала любое противозачаточное средство, поскольку, когда мужчина думает о предохранении, это влияет на его страстность и импульсивность при половом сношении».[847] Некоторые врачи рекомендовали придерживаться «безопасного периода», но тогда не было еще четкого представления о цикле овуляции и менструации, а потому их советы грешили неточностью.

В продаже имелись кондомы, «которые были тонкими и не так уж мешали насладиться плотскими утехами», но спрос на них был невелик… Продавались они лишь в немногих магазинах, где, как считалось, порядочным людям делать было нечего, и из-под полы… Нужно было следить, чтобы не пользоваться часто одним и тем же, отчего он становился менее надежным.[848]

До 1857 года развод предоставлялся только по отдельному акту парламента. В деле 1845 года, когда мужчину обвинили в сожительстве с другой женщиной после того, как его бросила жена, в приговоре суда говорилось:

Вам надлежит обратиться в церковный суд и получить там постановление о расторжении брака. Затем вы должны принести его в суд по гражданским делам и подать иск о… возмещении убытков с любовника вашей жены. Имея на руках оба документа, вы направляетесь в законодательный орган и получаете акт парламента… Вам следует знать, что все эти процедуры обойдутся во много сотен фунтов, тогда как у вас, возможно, лишь пенни в кармане. Но закон не делает различий между богатыми и бедными.[849]

Подсудимого приговорили к одному дню заключения, которое он уже отбыл. Оскорбитель был выпущен на свободу, а юристы смеялись до упаду. Спустя 12 лет Акт о матримониальных делах 1857 года учредил для бракоразводных дел новый суд, который впервые должен был стать «доступным для людей со скромными средствами», с издержками в 25–30 фунтов.[850] Но женщина не могла развестись с мужем, даже если у нее имелись доказательства, что он изменяет ей с другой, нужны были еще такие убедительные доводы, как доказательства инцеста, мужеложства, грубости, жестокости или насилия, тогда как мужчине достаточно было доказать, что жена совершила прелюбодеяние. После закона 1857 года разведенная женщина перестала лишаться всей своей собственности — она могла сохранить то, что принадлежало ей в девичестве, но вряд ли суд разрешил бы ей опеку над собственными детьми. Получение развода было нелегким делом. К 1872 году ежегодно утверждалось лишь около 200 актов парламента.[851]