Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий - Александр Усовский

Дружественны немецкому государству были и балканские монархии – Болгария и Югославия.

Венгрия, Финляндия и новорожденная Словакия де-факто были союзниками Германии.

Хитроумный испанский каудильо готовился встать под победоносные знамена рейха.

В общем, можно было сказать, что Германия победила везде; лишь где-то на самых дальних юго-восточных окраинах Европейского материка еще находились наглецы (типа греков), не уверовавшие в абсолютную власть Германии; да дрожали за свой нейтралитет Швеция и Швейцария.

Ах да. Еще где-то далеко на востоке русский медведь с утробным ворчаньем переваривал доставшиеся ему со стола Победителя куски Европы, устанавливая на бывших территориях Российской империи свою власть.

Жизнь удалась?

Так казалось солдатам, офицерам и многим генералам вермахта; их точку зрения разделял почти весь немецкий народ – а как же иначе? Немецкая нация покорила Европу – сбылись давние мечты Фихте, Гегеля, Ницше и кайзера Вильгельма II! Арийская раса стала у руля европейского развития – уж теперь-то жизнь на континенте пойдет по немецким правилам, без разных французских легкомысленных глупостей, извечной польской лени и голландской (как бы это помягче сказать?) мыслительной неторопливости!

Адольф Гитлер не был военным. Посему узкопрофессиональный (оптимистический) взгляд на сложившуюся европейскую и, в целом, международную ситуацию этого победоносного июня ему был абсолютно не свойственен.

Адольф Гитлер был политиком. И как политик он уже видел ту чудовищную пропасть, в сторону которой постепенно в этом блестяще победоносном июне сорокового начинал движение Третий рейх.

И имя этой пропасти было – тотальная война.

Англия не пошла на подписание перемирия с Германией. Более того – кабинет Чемберлена, с которым еще как-то можно было бы вести переговоры, пал. У руля Великобритании стал бывший Первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, человек, не склонный к компромиссам, поставленный на должность премьер-министра именно для того, чтобы в случае необходимости сражаться с немцами до последнего англичанина.

Тотальная истребительная война против всего мира, бескомпромиссная, а посему безнадежная (для ограниченного в ресурсах немецкого государства), – эта перспектива, грозно замаячившая перед Гитлером в июле 1940-го, вынуждала его предпринимать любые шаги, способные, по его мнению, качнуть маятник в пользу рейха.

Перед Германией во всей своей грозной значительности представал призрак предстоящей катастрофы – и почти никто в рейхе, кроме рейхсканцлера, этого призрака в эти победные ласковые солнечные дни июля сорокового не видел. И видеть не хотел…

Впрочем, увидеть грядущий неизбежный крах национал-социалистической империи Гитлера в эти дни было весьма мудрено. Ибо очевидные факты сей мрачной перспективы никак не подтверждали. Враги рейха были посрамлены, бежали, бросив победителям колоссальные запасы оружия и снаряжения – казалось, эти потери они уже никогда не восстановят.

И действительно, в первом приближении, военное положение Великобритании на июль 1940 года было весьма шатко, если не сказать – плачевно.

После эвакуации из Дюнкерка английским войскам на Острове не хватало буквально всего – от гаубиц и противотанковых снарядов до штык-ножей и палаток. Оснащенность войск была настолько плачевной, что начальнику тыла впору было в петлю лезть – для доведения до штатной численности двадцати шести пехотных дивизий, дислоцированных на Острове, только полевой артиллерии срочно требовалось 1872 орудия. Это было почти в два раза больше, чем имелось в наличии (около тысячи стволов)!

Также для доведения до штатной численности противотанковых дивизионов английской армии на территории метрополии требовалось более семисот двухфунтовых противотанковых орудий (в наличии их было всего лишь 500).

Кроме двадцати шести пехотных дивизий, в распоряжении командования обороной метрополии имелось также 2 танковые дивизии, 6 отдельных пехотных бригад, 4 танковые бригады, 4 моторизованные пулеметные бригады. Всего эти силы могли противопоставить немцам 348 средних и 514 легких танков.

Только половина имевшихся в наличии дивизий была готова к маневренным действиям – остро не хватало автотранспорта, брошенного в Дюнкерке. Поэтому большая часть английской пехоты могла передвигаться со скоростью лишь 5 км/час – доставить, в случае вторжения, войска к месту вражеской высадки было элементарно не на чем…

Правда, вдобавок к регулярным частям существовали ополченцы (Домашняя Гвардия); но многие «гвардейцы» были вооружены только холодным оружием, так что из миллиона гипотетических «защитников Англии» только максимум двести тысяч человек могли оказать условно эффективное сопротивление немцам.

Но сухопутные войска на Острове – это, по большому счету, был лишь ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ ОБОРОНЫ. С первыми двумя – Королевскими военно-воздушными силами и Королевским флотом – дела обстояли далеко не так плачевно.

RAF не понесли таких потерь, как сухопутная армия, и в июле 1940-го были отлично оснащены, великолепно обучены, щедро снабжены всем необходимым и готовы к битве.

Royal Navy, хоть и потерял за первый военный год какие-то корабли, по-прежнему был абсолютно непобедим (во всяком случае, немецким «флотом»). И мог в любую секунду доказать это любому врагу.

Но главное было – не численность пушек, самолетов и кораблей у противоборствующих сторон в данном конкретном промежутке времени. Главное в грядущем бескомпромиссном противостоянии Германии с ее врагами было другое. И вот в этом самом другом Третий рейх безнадежно проигрывал своему противнику…

Экономический и ресурсный потенциал Британской империи и ее союзников многократно превосходил потенциал Третьего рейха с его вассалами – Гитлер, хотя и не был экономистом, прекрасно это осознавал.

Военные возможности Третьего рейха были хоть и весьма значительны, но далеко не безграничны. Они обеспечивались трудом девяноста миллионов немцев и (частично) почти ста миллионов иных прочих европейцев. Рабочих рук у Германии, в принципе, было достаточно – но для успешного обеспечения тотальной войны со всем миром немцам катастрофически не хватало сырья и материалов. В особенности «крови войны» – нефти. Да и прочих ресурсов не хватало так остро, что впору Шпееру было взвыть от досады.

С той стороны было пятьсот двадцать миллионов жителей Британской империи (втрое больше!). Пусть и не шибко (в подавляющем большинстве) склонных к работе на заводах (ввиду отсутствия таковых), но исправно приносящих на алтарь войны свои жертвы в виде нефти, цветных металлов, каучука, продовольствия и еще многого всего разного и крайне полезного для войны.

В 1939 году добыча нефти, например, Румынией (единственным постоянным источником «крови войны» для Третьего рейха) составила чуть более восьми миллионов тонн, плюс четыре миллиона тонн синтетического горючего немцы произвели на своих заводах.

В этом же году через нефтяные терминалы Абадана прошло двенадцать миллионов тонн нефти – то есть только иранские месторождения (находящиеся под полным британским контролем) дали Англии столько же «черного золота», сколько всего сырья для топлива получила Германия, – а Иран был далеко не единственным источником нефти для Британии. Еще был Ирак с двумя с половиной миллионами тонн – месторождения Мосула также принадлежали английским компаниям; англичане могли черпать нефть и из Венесуэлы (30 миллионов тонн годовой добычи, 30% скважин принадлежали британским фирмам), и из Мексики (4 миллиона тонн), и из Голландской Ост-Индии (6 миллионов тонн, половина – «Ройал Датч Шелл»). Не говоря уже о добыче нефти в США, на которую тоже могли рассчитывать англичане. Американцы в том же тридцать девятом добыли 172 миллиона тонн нефти!

То есть превосходство врага в ключевом ресурсе войны было подавляющим. Впрочем, таким же оно было и во всех остальных отраслях.

Что должен делать ответственный государственный деятель, уверенный, что возглавляемому им государству грозит возможный военный и политический крах (пусть и отдаленный во времени)?

Искать выход из сложившейся ситуации.

Гитлер и принялся его искать.

Самым скверным в создавшемся положении было именно то, что наиболее радикальный и единственно успешный способ склонить Главного Врага, Великобританию, к миру – военным путем – был практически невозможен. То есть фронтов (сухопутных и морских) против Англии можно было понаоткрывать по всему миру; с этим проблем как раз таки не было вообще. Проблема была в другом – все эти фронты были бы второстепенными и малозначительными; они не вели к окончательной военной победе над врагом. И, более того, – с каждым открытым фронтом возможности нанести решительное поражение противнику будут только уменьшаться . Ведь какая, в самом деле, разница, сколько английских танков сожжет в следующем году Роммель в ливийской пустыне? Лондон ему все равно будет не взять, захватить в плен короля и Черчилля не удастся.