Золотое снадобье - С. Гроув

Бэкон уставился на него непонимающим взором:

– Девушка? Кричала?..

– Все так и есть! – свирепо повторил Тео. – Спросите его!

Бродгёрдл некоторое время смотрел на него молча, только усы-сороконожка подергивались на губе.

– Нездоровое воображение порой играет в очень странные игры, – рассудительным тоном проговорил он затем. – А у этого молодого человека, несомненно, фантазия очень богатая.

– Инспектор Грей с вас просто так не слезет! – железным голосом предупредил Тео. – Уж он-то до правды докопается! И придет за вами! Придет!

– Увели бы вы его лучше, офицер Бэкон, – сказал Бродгёрдл.

– Сию минуту, господин премьер! – И офицер потащил Тео к выходу. – Еще раз позвольте поздравить вас с победой на выборах. Празднуйте на здоровьичко!

43

Чистосердечное признание

«Дрек» – термин, попавший к нам из грядущей эпохи. Исходно он означал «мусор». На Новом Западе и в Пустошах, где это слово более всего привилось, дреком называют материальные фрагменты, приблудившиеся, как и сам термин, в нашу эпоху из иных.

К тому времени, когда инспектор Грей покончил с бумажным сопровождением ареста Сизаль Клэй и благополучно передал ее в ведение начальника женской тюрьмы, ему казалось, что он уже наслушался исповедей в количестве, вполне достаточном для одного утра. Так вот – он ошибался. Подходя к своему кабинету, он увидел у двери офицера Бэкона, одного из самых своих нелюбимых сотрудников, и с ним молодого человека в наручниках. Инспектор тут же узнал Теодора Константина Теккари.

– Требует личного разговора с вами, сэр, – пояснил офицер Бэкон.

– Инспектор Грей! – в тот же миг окликнули сзади.

Грей повернулся. К нему в обществе Бертрама Пила подходил офицер Кент. Инспектора посетило нехорошее предчувствие, почти такое же, что и раньше утром. Он понял: вот-вот произойдет нечто весьма неприятное.

– Что такое, офицер Кент? – спросил он настороженно.

– Здесь со мной Бертрам Пил, секретарь премьер-министра Бродгёрдла. Он хочет сделать признание!

Брови Грея поползли вверх.

– В самом деле? И в чем же вы хотите признаться? – обратился он к Пилу.

Тот стоял очень напряженно, вытянув руки по швам, тонкие пальцы сжались в кулаки.

Несколько мгновений он рассеянно смотрел в пол, затем поднял голову. Инспектор внутренне ахнул, заметив у него на глазах слезы.

– Я хочу сознаться в преступном умысле и убийстве премьер-министра Сирила Блая.

В коридоре воцарилась потрясенная тишина.

– Нет! – воскликнул Тео. – Не делал он этого! Это Бродгёрдл все спланировал, а его охраннички сделали! Он просто услышал, как я говорил, что, мол, инспектор Грей изобличающие улики нашел. Вот он Пила и послал, чтобы тот подставился!

– Это я сделал, – твердо произнес Пил.

– Да не делал ты ничего! Что у него на тебя есть? Что?.. Не позволяй ему вот так ноги о тебя вытирать, слышишь, Пил?

– Примерно как ты не позволял?.. – тихо проговорил секретарь.

Тео не нашелся с ответом.

Грей молча наблюдал за их перепалкой.

– Вы в самом деле хотите сделать признание, мистер Пил? – спросил он затем.

– Да.

Тео словно впервые рассматривал тощего клерка. Прежде тот был смешон в своем усердии, в поползновениях на значительность, в собачьей верности Бродгёрдлу. Теперь никаких претензий на важность в нем не осталось. Тео увидел перед собой просто человека, слишком долго прожившего под пятой Бродгёрдла. Что удивительно – в его взгляде отражалась даже некая убежденность. Тео невольно спросил себя, что за секрет пытается сохранить Пил. А может быть, он хочет защитить человека?.. Тео хотел потянуться к нему, но не пустили наручники.

– Прости, Пил, – сказал он. – Мне правда жаль, что с тобой так получилось. Если бы я там, в кабинете, всякого-разного не наговорил…

– Не представляю, о чем речь, – тихо ответил Пил. – Что сделано, то сделано, твои слова особого значения не имели… Так или иначе я все равно пришел бы сюда – сознаваться.

Он посмотрел на инспектора:

– Не хотите продолжить?

Грей открыл дверь и пригласил Пила в свой кабинет.

– Отведите Теккари в камеру предварительного заключения, офицер Бэкон. В данный момент у меня нет возможности побеседовать с ним. Я вызову его несколько позже.

Пока офицер Бэкон вел его в Новую тюрьму, Тео не оказывал сопротивления. Он думал про Пила. Он больше не гадал, что или кого пытался защитить секретарь. Тео продумывал шаги, способные изобличить признание Пила как ложное: так, чтобы в центре расследования наконец-то оказался Бродгёрдл. Он думал очень усердно, но покамест решение ускользало.

Идя по тюремному блоку между решетками камер, Тео поглядывал на их обитателей, и на душе делалось все гаже. Здесь находились мужчины из всех слоев общества, но наметанный глаз Тео выделял в них одну общую черту: вялость. Все заключенные находились здесь уже какое-то время и не надеялись выбраться. Некоторые даже головы не поворачивали, когда Бэкон проводил мимо нового арестанта. Те же немногие, кто удостаивал их взглядом, смотрели отсутствующе, без любопытства.

Так что Тео очень скоро прекратил думать про Бродгёрдла и Пила. Первостепенной задачей стало выжить здесь, в этой Новой тюрьме, продержаться, не впав в такую же апатию. Вот о чем голова должна болеть!

– И долго мне сидеть здесь? – спросил он Бэкона.

– Пока твое дело не представят судье, – был удовлетворенный ответ. – До завтра, может – до послезавтра. Когда собраны все материалы, судьи мешкают редко!

– Но Шадрак Элли и Майлз Каунтримен уже сколько недель тут сидят.

– Это потому, что полиция долго собирает улики.

Тео спросил:

– А как насчет адвоката?

Бэкон рассмеялся:

– Если тебе удастся уговорить адвоката взять твое дело, я первый приду тебя поздравлять. Сомневаюсь, однако, что кто-нибудь заинтересуется таким мелким мошенничеством. Много ли на нем заработаешь?

Тео задумался над услышанным:

– Так мне придется самому в суде защищаться?

– Пожалуй, попробовать ты можешь, – передернул плечами офицер. И почти весело добавил: – Дело-то будет пятиминутное, открыли – закрыли.

Остановившись, он завел Тео в пустую камеру и запер дверь.

– Руки! – Тео продел их сквозь прутья. Снимая наручники, Бэкон пригляделся к его правой кисти. – А с этой ты что сделал? Перелицевать пробовал?

– Точно! – И Тео изобразил пальцами пистолет. – Есть у меня такой фокус, когда-нибудь покажу.

– Было бы здорово, только вряд ли мы снова увидимся, – безмятежно проговорил Бэкон. – Люди тут, в Новой тюрьме, частенько, знаешь ли, теряются… Погляди вокруг, – посоветовал он и грузно прислонился к решетке, пристегивая к поясу ключи. – Чай на Новом Западе живем, а здесь продается все, что угодно, в том числе время. Думаешь, почему вся эта публика тут сидит? Просто потому, что они ничего не могут купить… Вот как это работает, малыш, – добавил он дружелюбно.

И удалился, тяжело ступая. Только связка ключей позвякивала на каждом шагу.

Тео стоял посреди камеры. Прикрыв на некоторое время глаза, он постарался привести мысли в порядок. Что делать, как отсюда спастись?.. Покамест выхода не видно.

– Погоди расстраиваться, дружище, – раздался негромкий голос поблизости. – Офицеры видят это местечко лишь с одной стороны. Они не знают и половины всего, что здесь творится!

Тео открыл глаза, повернулся. В соседней камере, положив руки на колени, сидел на койке человек. Телосложением он напоминал самого Тео, значит тоже был выходцем из Пустошей либо из Индейских территорий. Тео сразу бросилось глаза его видимое спокойствие. И еще: человек был на удивление красив. Правда, относилось это только к левой половине лица. Правую сторону – и не только лица, но и тела, всю правую руку – занимал шрам, оставленный ужасным ожогом.

– Ты к чему клонишь? – сухо отозвался Тео. – Хочешь сказать, Новая тюрьма на самом деле сплошное веселье, только полиция об этом не знает?

Человек поднялся на ноги. Вытащил из-под рубашки растрепанную книгу без обложки и сквозь решетку протянул ее Тео.

– Кое-что хорошее здесь действительно есть, – сказал он с мягкой улыбкой. – Книги, например, разрешают.

Тео взял.

– Мы их из камеры в камеру передаем. По часовой стрелке. Там, где ты сейчас, долго никого не было, так что Лягушонок – он по ту сторону от тебя – прямо изголодался по чтению.

И он подбородком указал на другую камеру.

Тео оглянулся. Из-за прутьев на него с несчастным видом смотрел коренастый мужик.

«Ничего себе Лягушонок! Целая лягушка-бык».

– Так что ты уж, пожалуйста, читай побыстрее, – сказал обожженный. – Потом ему передашь.

Тео посмотрел на книгу, которую держал. «Робинзон Крузо».

– Эту я уже читал.

– Отлично, – сказал человек со шрамом. – Значит, порадуешь соседа. Лягушонок! Это приключенческая история!