Служитель египетских богов - Челси Ярбро

С обожанием,

ГЛАВА 1

Остановив лошадь, Мадлен обернулась к своему спутнику.

— Кто это, Троубридж? Боги или не боги? — Она указала на огромный каменный барельеф.

— Должно быть, все-таки боги, — ответил Троубридж, бросив небрежный взгляд на фасадную стену строения. — С головами животных. — Он кивком головы указал на встающее солнце. — Часа через два тут будет пекло. Ответьте, где снег и все такое?

— В горах, — сказала Мадлен, — Откуда ему взяться в пустыне? — Она спрыгнула с седла и перекинула поводья через голову чалой кобылы.

— Что за Рождество без снега или хотя бы дождя? — сокрушенно вздохнул англичанин.

— Все это осталось в Европе. — Мадлен прищелкнула языком, вновь поворачиваясь к стене. — Как по-вашему, больных впускали в храм через эти ворота?

— Больных? — задумчиво переспросил Троубридж, спешиваясь. — Нет, не думаю. Что делать больным в храме? — Он пошел рядом с Мадлен, ведя за собой лошадь. — Хотя древние египтяне были ребятами странными. Они вполне могли препоручать своих родственников жрецам, когда те начинали дышать на ладан.

— Так и было, — с уверенностью сказала Мадлен. — Больных приводили сюда. — Она показала рукой на горы песка, из которых выглядывала часть строения. — Хотя мэтр Бондиле уверен, что я ошибаюсь.

Троубридж прокашлялся.

— Не хочу сказать ничего дурного, но ваш профессор — тот еще тип.

— Не знаю, что вы под этим подразумеваете, но, думаю, потеряю немногое, если позволю себе согласиться с вами, — кивнула Мадлен.

— Еще бы. Вспомнить хотя бы тот случай в саду — хамство и только! Опять же о нем ходят кое-какие слухи. Не из тех, что джентльмен может пересказать даме. — Троубридж помолчал, потом воззрился на иссеченную песком и ветром фигуру с головой ибиса и табличкой в руках. — Не понимаю, к чему это все? — произнес он, хмурясь. — Видите те весы? Что там на них?

— Перо. А на другой чаше — какой-то сосуд. — Мадлен пригляделась к фризу. — Почему сосуд и перо, не знаю. Вы ведь об этом хотели спросить?

Троубридж усмехнулся.

— Хотел. — Он задрал голову, оглядывая песчаную осыпь. — Сколько же времени нужно, чтобы все тут расчистить?

— Трудно сказать. Наверное, несколько лет.

— Несколько лет, — повторил Троубридж, задумчиво выпятив губы. — Нет, они этого не позволят.

— Кто? — огорошенно спросила Мадлен.

— Родители. Они хотят, чтобы я вернулся домой к лету. Беспокоятся, видите ли. Я отсутствую слишком долго, что нарушает их планы. — Англичанин перевел взгляд на спутницу. — Не хочу оставлять вас одну.

— Троубридж! — Восклицание было укоризненно-мягким.

— О, я вовсе не собираюсь декларировать свои чувства. Я ваш самый преданный друг и все такое, но не более. У меня не то положение, чтобы набиваться к вам в воздыхатели. Да и потом, на подобные роли я не гожусь. По правде говоря, я бы предпочел вообще не жениться, но, боюсь, отец будет возражать. Вас ведь тоже брак не очень-то привлекает. И дело тут вовсе не в стремлении сохранить независимость, а?

Мадлен опустила глаза.

— Да.

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул Троубридж. — Просто хотелось удостовериться. — Он неспешно двинулся в обратную сторону, Мадлен пошла рядом с ним. — Я ведь имел возможность за вами понаблюдать и кое-что для себя отметил.

— Что, например? — не сдержалась она.

— Всякие мелочи. Вы всегда едите в одиночестве. Во всяком случае так говорят. Еще я заметил, что у вас нет зеркал. Поначалу я решил, что вы отказались от них, потому что живете в мусульманской стране, где на такие вещи смотрят прохладно. Но все не так просто, не правда ли? — Поскольку соседка молчала, англичанин продолжил: — Монахини, кажется, не держат зеркал. По скромности или из чего-то подобного. И гурманство им тоже претит, а после кошмара, потрясшего Францию, нетрудно представить, что какой-то бывшей затворнице не хочется признаваться в своей принадлежности к какой-либо обители. Даже в нынешние времена подобное признание может иметь неприятные последствия. Время террора минуло, но, возможно, монахинь все еще подвергают гонениям. Особенно… аристократок. — Он критическим взглядом окинул поводья, зажатые в его правой руке. — Вам вовсе не обязательно со мной откровенничать, но…

Как просто было бы теперь солгать ему, внутреннее усмехнулась Мадлен. Он сам сочинил за нее весьма приемлемую легенду. Она покачала головой.

— Я не монашка, Троубридж, и тем более не в бегах.

— Но ведь французы посылали монахинь на гильотину?

— Посылали, но лишались голов не только монахини. Там смешалась кровь всех сословий.

Какое-то время Троубридж шел молча, потом сказал:

— Вас, кажется, ждут коллеги?

Мадлен кивнула, радуясь возможности переключить разговор на другое.

— Да, вы правы. Профессор Бондиле велел нам собраться у него после мессы.

— Так вы ходите к мессе? — удивленно спросил англичанин.

— У меня в доме, как вы знаете, проживает монах. Каждое утро он проводит коптскую службу, — пояснила Мадлен, не уточняя, что присоединяется к копту не часто.

Троубридж закивал.

— Должно быть, это занятно.

— Отчего же? — спросила она, приготовляясь усесться в седло.

— Ну… коптов ведь в полном смысле нельзя считать христианами. Такими, как вы и как я. Я, впрочем, ничего против них не имею. — Он похлопал по шее своего жеребца и предложил — Позвольте мне подсадить вас.

Мадлен уже сидела в седле и оправляла юбки.

— Не беспокойтесь, — улыбнулась она. — Я научилась ездить верхом так давно, что вы не можете себе и представить.

— Не сомневаюсь, — ответил Троубридж, с удивительной для его тучности легкостью взлетая в седло. — Сегодня мы устраиваем что-то вроде пирушки. Приходите, если будет настроение. Обещаю пунш, рождественские песни и тому подобные развлечения. — Он рассмеялся, оглядывая ее. — Я был бы счастлив вас видеть.

Мадлен покачала головой.

— Лучше мне посидеть дома. Наш мэтр не любит, когда мы ходим туда, куда его не зовут. — Она нетерпеливо махнула рукой. — Но если захотите проехаться, например послезавтра, я буду вас ждать.

— Я буду у вас на рассвете, — живо откликнулся Троубридж.

— Отлично, — кивнула Мадлен, разворачивая кобылу и пуская ее трусцой по пыльной дороге. — Знаете, я вдруг поняла, почему это утро не навевает рождественских настроений, — сказала она через какое-то время.

— Потому что тут жарко и сухо? — предположил Троубридж.

— Нет. Потому что не слышно колоколов, — возразила Мадлен. Лицо ее стало задумчивым. — Мне так не хватает их перезвона.