Ключ от всех дверей - Яна Смородина

джинсы, футболку и пиджак, но с растрепанными волосами и с каким-то безумством в глазах. Я отвела взгляд и жестом пригласила его войти, отойдя к стене.

— Почему ты не позвонила? — взволнованно спросил он сразу, как только вошёл.

— Зачем? — мой голос прозвучал безжизненно.

— Чем я тебя обидел? — он запустил себе пятерню в волосы и взъерошил их. — Прости.

— Не надо извиняться за то, что тебе противно со мной спать! — голос сорвался на истерические нотки, и я отвернулась, пряча слёзы в глазах.

— Что ты несёшь? — опешил он. — Противно спать? Да как такие мысли рождаются в твоей голове? Ты себе не представляешь, чего мне стоило остановиться! Я просто не хотел, чтобы ты потом жалела о сделанном под зельем. В жизни так не следил за словами своими и поступками, чтобы лишний раз не обидеть тебя, а ты всё равно находишь причину меня оттолкнуть! Зачем ты играешь со мной? Позволяешь приблизиться и тут же отталкиваешь! Тогда ты могла бы придумать что-то более правдоподобное! Или тебе доставляет удовольствие мучить меня?

— Я никогда не играла с тобой!

— Тогда зачем всё это?

— Это ты меня оттолкнул! А теперь спрашиваешь, чем обидел! Если я тебе не нужна, зачем привёз меня к себе? Поиздеваться? Тебе удалось!

— Поиздеваться? Да это ты издеваешься! Я так больше не могу. Неужели ты не видишь, что я… — он осекся и замолчал.

— Что — ты?

Он молниеносно приблизился ко мне и уперся руками в стену, не дотрагиваясь до меня, но его лицо было в паре сантиметров от моего. Моё дыхание сбилось, и сердце бросилось в сумасшедший галоп.

— Чего ты добиваешься? — прошептал он. — Чтобы я в ногах у тебя валялся? Как собачонка за тобой бегал? Проверяешь меня?

— Нет, — выдохнула я.

— Тогда не надо больше этих игр в «холодно и жарко»! — он оттолкнулся руками от стены и отвернулся. — И тебе не нужно меня проверять… Ты… разве ты не понимаешь, совсем не видишь, что я… люблю тебя?! — он снова посмотрел на меня, а я просто онемела. — Если не хочешь быть со мной — просто скажи. Я уйду. И больше тебя беспокоить не стану.

Я в оцепенении стояла как соляной столб и не могла поверить своим ушам. Он только что сказал, что любит меня? У меня сладко засосало под ложечкой. А он с тоской во взгляде смотрел на меня. Я опустила глаза и молча стала глядеть себе под ноги. Неужели он говорит правду? Надменный оборотень любит ведьму? Ян ещё немного постоял и решительно направился к двери.

Он сейчас уйдет, и я больше не увижу его. Сердце больно сжалось. Как я буду дальше с этим жить? Я не могу больше сдерживать свои чувства! И он говорит, что любит!

— Нет! — хриплым от слёз голосом крикнула я. Он остановился. И я шепнула: — Я не хочу, чтобы ты уходил.

В доли секунды он оказался рядом со мной и, прижав меня бёдрами к стене, как изголодавшийся зверь впился в мой рот жадным, требовательным поцелуем. Я обхватила его руками за шею и прижалась к нему всем телом. Я нужна ему! И он мне.

— Уверена? Не передумаешь? — прервавшись на секунду, прошептал Ян, глядя мне в глаза. — Я ведь теперь не отпущу.

— Не отпускай… — пробормотала я.

Роняя на своем пути всё подряд и не отрываясь друг от друга, мы продвигались к комнате. Полностью увлекшись процессом, я неосторожно задела головой выключатель — на мгновение ярко вспыхнул свет, раздался страшный хлопок, и квартира погрузилась во тьму, которую немного рассеивал свет уличного фонаря, светившего прямо в окно спальни. Я вздрогнула всем телом и распахнула глаза, уставившись на коридорную лампочку, вернее туда, где она только что была. Пропади пропадом эта сила! Лампочка взорвалась! Хорошо, что свет горел только в коридоре! Ян совершенно не обратил на это внимания, лишь на секунду покосившись в сторону пропавшего источника света, неразборчиво пробормотал что-то вроде: «Обожаю ириски», и снова вернулся к поцелуям. Что? Какие ириски? Наверное, послышалось. Но и я уже ни о чём не могла думать, какие там лампочки, ириски? У меня совсем мозги отшибло! Пусть обманул, что любит, пусть потом бросит! Всё равно… Я, наверное, дура… и пожалею об этом, но невозможно хочу, чтобы у нас всё было! Мои губы, лицо и шею обжигали его поцелуи, а я от нахлынувших к нему чувств забыла, что нужно дышать. В ушах звучали затейливые пассажи электрогитары и стучали слова песни: «Give in to me, give in to me!» Мне хотелось этого больше всего на свете. И я уступила.

* * *

Мы лежали в моей постели лицом друг к другу. Натянув плед до самых глаз и высвободив из-под него ногу, я снова рассматривала ямочку на подбородке Яна и глупо улыбалась, а его рука выводила на моем бедре какие-то сложные узоры. В этот самый момент, нарушая идиллическую во всех отношениях картину, мой желудок издал урчащий звук. Досадливо цыкнув, я прижала ладонь к животу, призывая его заткнуться. Видимо, мой организм, наконец, решил всё-таки потребовать своего, и в такой не подходящий момент!

Ян, улыбаясь, приподнял голову и спросил:

— Что, пора поесть?

— Нет, я не хочу, — соврала я. Не рассказывать же ему, что у меня нечего кушать. Последние яйца я выбросила.

— А, по-моему, твой желудок с тобой не согласен. Ладно, пора вставать. Да и электричество нужно включить, — он хитро мне улыбнулся. Поднявшись с постели, он натянул джинсы и деловито утопал в коридор и, повозившись немного с щитком, вернул свет моему дому. — Надеюсь, от такого скачка напряжения не все приборы вышли из строя, — донесся до меня голос Яна. — Твой Джексон точно не пострадал, до сих пор поёт. Ему несказанно повезло получать питание не от сети, — заглянул он в комнату. — Пойду проверю холодильник. Сейчас это жизненно необходимо, — и ушёл на кухню, где тут же вспыхнул свет. — Ага, сетевой фильтр — благоразумно, при таких-то нервах… — похвалил кого-то он.

Ну сколько можно насмехаться?! Мучительно краснея, я тоже оделась и уныло поплелась за Яном. Когда я зашла, он удивленно рассматривал пустующеё нутро холодильника и кухонных шкафчиков. Холодильник, судя по тому, что мирно гудел, не пострадал, но был девственно пуст, а в одном из шкафов сиротливо жались друг к дружке коробка с хлопьями «Фитнес» и упаковка кофе в зернах. Мне стало нестерпимо стыдно.

— Да, небогато… — задумчиво протянул он и повернулся ко мне. — Чем же ты тут питаешься?

— Так получилось, —