Фарьябский дневник - Виктор Носатов

– Я предлагаю разделить отряд на две части и идти к кишлаку по двум направлениям: со стороны долины и через перевал, – предложил заместитель начальника заставы капитан Сергей Царевский, показывая на карте направление движения колонн.

Ему сразу же возразили несколько человек: зачем дробить силы, не зная численности и намерений «духов»?

– Какие еще будут предложения? – нетерпеливо постукивая карандашом, спросил командир.

Офицеры подошли поближе к карте и, встав вокруг стола, начали тщательно изучать вторую половину пути. Было видно, что долина с ее неширокой, но бурной по нраву речкой меньше всего подходит для движения боевых машин, да и путь по ней был раза в два длиннее. Дорога же через перевал сулила не только быстрое продвижение к цели, но и возможность подорваться на минах «духов» или попасть в засаду. Были высказаны еще несколько малозначительных предложений, больше касающихся построения колонны.

Выждав, пока все выскажутся, командир сделал несколько штрихов на карте и сообщил окончательное решение:

– Основные силы оставляем здесь, на месте настоящей дислокации. Застава капитана Царевского, усиленная минометным взводом, идет через перевал. Его задача – выйти к кишлаку с севера, но это при условии, что «духи» не устроят засаду или минную ловушку, в противном случае в бой с ними не вступайте, а возвращайтесь обратно в долину. Остальные пока занимаются подготовкой лагеря для ночевки. Хочешь не хочешь, ночевать, по всей видимости, придется здесь.

Часа через два после того, как боевики поймут, что на перевал двинулась только часть сил, и снимут наблюдение с лагеря, основными силами ускоренно двинемся вверх по долине. При низкой облачности это может обеспечить нам необходимую внезапность. Душманы просто не в состоянии будут заранее ни дороги заминировать, ни засады выставить, в крайнем случае наиболее подозрительные участки дороги можно будет обойти.

Наша цель: внезапно выйти к кишлаку с юга и окружить его со всех сторон. В дальнейшем действовать по обстановке.

Майор Калинин говорил коротко, резко, подчеркивая отдельные слова жестами рук. Получив задачу, офицеры начали расходиться. Доктор Леша попросил командира, чтобы тот разрешил ему идти с колонной Царевского, и вскоре восемь боевых машин, натужно урча, двинулись в далекий и нелегкий путь.

Приближался полдень, и солнце начинало припекать, да так, что на броне сидеть было невозможно.

Круто беря вверх, дорога врезалась в глинистый косогор и, разрезав его до скалы, терялась далеко вдали за множеством поворотов. Двигались осторожно, внимательно осматривая придорожную пыль и ощетинившуюся верблюжьей колючкой выжженную землю. На пути не попадалось ни одного каравана, ни одного наездника. Дорога словно вымерла, хотя была «джума» – большой базарный день, когда в провинциальный центр стекались не только торговцы и дехкане со всех самых удаленных кишлаков, но и паломники, дервиши и другой люд. Все это настораживало.

Сверив по карте пройденный путь, капитан Царевский в хаосе топографических знаков обнаружил еле приметный красный кружок у перекрестка дорог, который обозначал место паломничества – святое место. «Там уж обязательно должен быть народ, может быть, удастся что-нибудь разузнать», – подумал он. Его тяготила неизвестность, которая в любую минуту могла внезапно прерваться взрывом мины или пальбой из засады. А он должен знать, должен предвидеть, где это может произойти, иначе какой после этого он командир.

– «Тридцать седьмой»! Я – «Тридцать пятый»! – раздался голос командира передовой машины, когда колонна начала спуск с перевала вниз. – В сотне метрах впереди вижу каменную осыпь. С противоположной стороны завала стоит колонна афганских грузовиков, по всей видимости, это караван торговцев.

«Так вот почему никто по пути не встретился, – удовлетворенно подумал Сергей. – Ну, что ж, надо помочь афганцам расчистить путь».

– Фаниль, организуй прикрытие сверху и расчищай завал, подойдут остальные машины, помогут, – приказал он старшему головной походной заставы прапорщику Ахмеджанову.

А сам, остановив машину метрах в двухстах от завала, наблюдал в бинокль, как афганцы, увидев советские боевые машины, бросили работу и кинулись к своим грузовикам, инстинктивно стремясь защитить свое добро. Это неудивительно, ведь торговцам порой приходится проходить до десятка контрольных пунктов, где душманы беззастенчиво облагают купцов своим священным налогом. Поэтому торговцы шли на хитрость. На своих машинах они усиливали рессоры, нашивали борта в два-три человеческих роста и забивали грузовик товарами до последнего предела. Принцип простой: чем больше товаров перевезут за один раз, тем большую получат прибыль. В пути они стараются любые военные отряды объезжать подальше, ведь беззащитных купцов общипывают не только бандиты, но порой и изголодавшиеся правительственные войска.

Увидев, что советские солдаты, став цепочкой, начали разбирать каменный завал, торгаши успокоились и тоже принялись за дело, расчищая осыпь с другой стороны. Работа закипела с новой силой, когда в помощь десанту передовой машины подоспело подкрепление. Пот заливал глаза, но бойцы, смахивая соленые капли выгоревшими до белизны рукавами, торопились. Ведь до наступления темноты надо было возвращаться на базу, а конечная цели была еще не близко. Видя, что первая группа бойцов основательно устала, Царевский вместе с остальными офицерами и старшиной сменил их, отправив в тень, передохнуть.

Доктор Леша как всегда был в ударе, осыпая всех своими колкими шутками. Доставалось всем, но никто на него не обижался. Зато работа стала спориться.

Расчистили уже половину завала, когда кто-то из афганцев, неосмотрительно вынув камень из основания каменной пирамиды, вызвал новую осыпь, в которую попало два человека. Одного из них завалило камнепадом чуть ли не с головой. Подождав, пока осядет пыль, доктор кинулся на помощь пострадавшим.

– Осторожно, ты, черт! – крикнул ему вдогонку Царевский, видя, как тот, не разбирая дороги, понесся вниз по осыпи. Афганцы тоже кинулись на помощь своим товарищам. С помощью доктора выкопали из камней окровавленное тело. Рана, нанесенная острым камнем в висок, была смертельной.

Второй, до половины засыпанный камнями и припорошенный красноватой гранитной пылью афганец, широко раскрывая рот, пытался что-то сказать, но вместо слов раздавалось нечленораздельное мычание. У него голова почти не пострадала. Наполовину размотавшаяся при падении чалма, видимо, смягчила удары каменных осколков, защитив от смерти хозяина. Только плетью висела перебитая рука да сквозь просторную, серого цвета рубашку сочилась кровь.