Олесь Бузина. Расстрелянная правда - Александр Бобров

Никакими «украинцами-москвофилами» ни Мончаловский, неоднократно арестовывавшийся австрийцами за свои взгляды, ни его единомышленники просто не могли быть. Это признает любой человек в трезвом рассудке, который прочтет еще один пассаж этого популярнейшего некогда в Галичине публициста, писавшего в издании «Червонная Русь». «Украинствовать, – утверждал он, – значит отказываться от своего прошлого, стыдиться принадлежности к русскому народу, даже названий «Русь», «русский», отказываться от преданий истории, тщательно стирать с себя все общерусские своеобразные черты и стараться подделаться под областную «украинскую» самобытность. Украинство – это отступление от вековых, всеми ветвями русского народа и народным гением выработанных языка и культуры, самопревращение в междуплеменной обносок, в обтирку то польских, то немецких сапогов».

Я понимаю возмущение тех, кому не нравятся эти слова. Но они были сказаны. И их должен учитывать любой мало-мальски серьезный исследователь, пишущий об украинской истории. Иначе это будет не история, а сказка для идиотов, за которых нас держат грантоеды-натолизы и вчерашние пропагандисты КПСС, съевшие свои партбилеты в ночь после путча 1991 года. История – это конфликт. А конфликт невозможен без двух противоборствующих сторон. Зачем же одну из них замалчивать?

Можете себе только представить тот скандал, когда в 1907 году депутат австрийского парламента от РНП Дмитрий Марков впервые в истории Западной Европы произнес с трибуны речь о правах русского народа Галичины на чистейшем русском языке! Вся Вена вздрогнула! Кем только не называли Маркова – вплоть до «изменника» дорогой австро-венгерской родины. А он всего лишь совершенно логично полагал, что если во времена Данилы Галицкого его родная земля именовалась Русью, а ее население – русскими, то и он как прямой потомок этой Руси тоже имеет законное право так же называться и отстаивать свои права!

Куда же девался целый русский народ в Галичине? Почему никто не вспоминает об этих неопровержимых фактах? А потому, что в августе 1914 года, в первые же дни мировой войны, австро-венгерское правительство провело жесточайший геноцид против русских в этой провинции. Их вешали, расстреливали, ссылали в концентрационные лагеря Талергоф и Терезин, затыкали им рот, обвиняли в шпионаже, а потом старались даже не вспоминать о всех тех преступлениях, которые совершало одно из самых «либеральных», по заверениям наших историков, «еуропейских» правительств. Так бы мы и не знали ничего, если бы не подшивки старых газет и четыре выпуска «Талергофского альманаха», изданного уцелевшими жертвами этого террора во Львове в 20 – 30-е годы.

В некоторых селах репрессии правительства стали поводом для сведения довоенных счетов. Те, кто голосовал за украинские партии, сдавали теперь австрийцам избирателей Русской Народной, которой продували выборы: «В Каменке Струмиловой, – по свидетельству «Талергофского альманаха», – один священник расстрелян и один арестован, повешено и расстреляно 10 крестьян и арестовано свыше 120 крестьян – все по доносу местного униатского священника Михаила Цегельского.

В селе Полоничная Каменецкого уезда “галицкие украинофилы” распространяли заведомо ложные и нелепые слухи о том, что война вызвана “москвофилами”, написавшими к русскому царю прошение… На людей русских убеждений посыпались со всех сторон угрозы и доносы, которые встретили весьма благоприятную почву, так как жандармским постом заведовал у нас в то время заядлый украинофил Иван Чех». Уже на четвертый день войны ранним утром он арестовал целую толпу односельчан (32 человека!), избил несколько женщин, конфисковал домашнюю библиотеку у одного из задержанных и всех отправил в концлагерь Талергоф. Ни возраст, ни пол не могли служить оправданием. За колючую проволоку гнали от малых детей до 80-летних стариков.

В селе Устьи Жидачивского уезда австрийцы увели десять человек крестьян и в течение двух дней зверски издевались над ними. Арестованных настойчиво спрашивали: русские они или поляки? Крестьянина Федора Горака, назвавшего себя русским, тут же убили. Опасаясь судьбы несчастного Горака, остальные арестованные (в основном женщины) заявили, что они польки. После этого им приказали молиться по-польски. Польскую молитву знала только одна. Ее отпустили. Остальных взяли с собой и во время боя держали впереди боевой линии. Напор русских войск заставил австрийцев бежать. Только это спасло арестованных от смерти.

Исследователи этой трагедии, которую называют «Галицкой голгофой», считают, что через концлагеря Талергоф и Терезин прошло не меньше 100 тысяч человек. Количество расстрелянных и повешенных вообще не поддается учету. По сути, был репрессирован чуть ли не каждый сознательный русский галичанин.

В моей домашней библиотеке есть все выпуски «Талергофского альманаха», собранные в книгу «Военные преступления Габсбургской монархии 1914–1917 гг.» и переизданные в Соединенных Штатах к 50-летию трагедии. Ее опубликовал активист карпатско-русского движения Петр Гардый, посвятивший ее погибшему в Талергофе священнику Олимпию Полянскому из села Юровцы Сяноцкого уезда и «всем убитым, замученным и пострадавшим от австро-венгерского террора во время Первой мировой войны». Я купил эту книгу на интернет-аукционе – толстенный том, не уступающий по объему Библии. Каждая страница пропитана страданием и кровью.

«Вот видите, на этих деревьях перед окнами висели заподозренные в “русофильстве”. Так прямо на деревьях вешали. Сутки повисят, снимут – и других на них же вешают… А шпионов развели австрийские власти массу. На заборах, стенах – всюду висели объявления с расценками: за учителя – столько-то, за священника столько-то, за крестьянина цена ниже и т. д. И достаточно было одного голословного доноса, чтобы несчастного схватили и бросили в тюрьму либо предали казни», – такими картинами переполнен «Талергофский альманах».

В 1914 году австро-венгерская армия отступала. Не имея силы справиться с русскими войсками, злость сгоняли на русских галичанах. Это были сцены в духе абсурдного юмора «Бравого солдата Швейка». В селе Дубровице священника Илью Лаголу жандармы арестовали и стали искать царский портрет, винтовки и бомбы, так как, по их словам, «русские все это привозили на аэропланах». Но ни бомб, ни портрета Николая II так и не нашли. Обнаружился только портрет Льва Толстого. По мнению полицейских, это было явным доказательством «государственной измены» – отца Илью тут же арестовали и отправили в концлагерь.

Священника Г.А. Полянского арестовали только за то, что нашли у него на чердаке самодельный глобус, который послужил доказательством его «шпионской работы». Бедного попа обвинили в том, что он якобы нарисовал на этом глобусе раздел Австрии. Не помогли даже его объяснения, что с помощью глобуса он просто пытался нагляднее объяснить историю Ветхого Завета своим прихожанам. В селе Речки под Жовквой крестьянку Паранович казнили за то, что она, вернувшись из Угнова, рассказала соседям о приближении русской армии: «Ее вытащили на улицу, избили до крови, а затем вывели за село и повесили. Прибежавшую за ней соседку, просившую солдат не убивать несчастной женщины, они повесили тоже».