Четвёртый поросёнок - Сергей Калашников

Теперь в астрал вышел Федька. А с другой стороны Докторша была совершенно права — от одной мысли, что они с Мелкой, да у всех на глазах… ну, это… поцелуются по настоящему (дальше этой крамольной мысли воображение идти отказывалось), так вот — от одной этой мысли явно обозначилось шевеление. И не только надежды в душе.

— Ага, — кажется, от профессионального взгляда ничего невозможно укрыть, но Хранительница довольна, — ведь есть еще одна-очень чувствительная зона, на которую можно воздействовать, совершенно не нарушая норм самой строгой морали!

Кажется, у Федьки глаза стали оловянными — такого поворота он точно не ожидал. А ведь, чего греха таить, считал себя весьма подкованным в этом вопросе. Но что же это за эрогенная зона, которую можно ласкать при всех и везде, не вызывая порицания? Разве что ухо… да и то, если шептаться, например, в опере — запросто можно получить по шее.

Но от таких сведений, он бы точно не отказался — это ж какие перспективы! И Мелкая будет в восторге — есть в ней нечто такое… авантюрное.

— Это рука.

Федька тряхнул головой, он точно не ослышался?

— Эх, молодой человек, забыты находки старой галантности. А ведь на самом деле дамы протягивали ручку для поцелуя не просто так. И, кстати то, как это делалось — очень четко характеризовало отношения. Например, незнакомый, или не слишком приятный человек мог рассчитывать только на руку в перчатке. А вот рука без нее — это было уже серьезно. Просто на кисти очень много приятных мест, но расположены они не равномерно. Вот смотри.

Фёдор с волнением взял в руки протянутую кисть. Что сказать — изящная ручка, и привычные мозоли от рукояти оружия её совсем не портят. У Мелкой уплотнения практически на тех же местах, только ладошка не в пример меньше. Но тут Хранительница решительно ухватила его второй рукой за палец и начала показывать.

— Смотри, на наружной стороне кисти наиболее чувствительны разве что места между пальцев — собственно именно поэтому ладонь обычно подавали наружной стороной и либо держали ладонь плоско, а пальцы сжатыми, либо все же пальцы сгибали, позволяя мужчине коснуться губами… ага, именно здесь. Внутренняя сторона ладони гораздо более богата на рецепторы, поэтому ладонью вверх — руку протянуть могли разве что любимому мужу. Запястье вообще под вопросом и требует осторожности — там рецепторов ещё больше, но может быть уже слишком сильно, или просто щекотно, а это способно перечеркнуть все достигнутые ранее успехи.

Обращаю внимание на ещё одно место — весьма чувствительна боковая поверхность пальцев. Можно просто взять вашу избранницу за руку и не спеша прижимать или поглаживать её пальчики с боков своими… На мужчин это кстати тоже действует, пусть и в меньшей мере, так что любая минута вместе может быть проведена не без приятственности. Даже если не искать уединения и энергичных движений.

— Эээ… а сколько времени нужно… ну чтобы…

— Часа два.

— Сколько?!

— А куда вы, собственно, торопитесь, молодой человек? — Голос Хранительницы звучал насмешливо. — У вас вся жизнь впереди, и не стоит нестись вперед, перепрыгивая через ступеньки. Настоятельно рекомендую делать следующий шаг, только достигнув совершенства в предыдущем упражнении — ваша избранница вам только спасибо скажет. Поверьте, на её долю выпадает достаточно много трудностей, чтобы ценить моменты счастья.

После такой отповеди оставалось только взять… эээ, наглядное пособие, и начать отрабатывать упражнение со всем тщанием. Впрочем, через миг Федька позабыл обо всем на свете — по спине пробежали ледяные мурашки, и он понял, что за спиной у него кто-то стоит. Опавшая на траву спереди черная тень убедила в реальности, и совсем не прибавила оптимизма. Губы Хранительницы тоже сурово сжались.

— Не стой за спиной, — бросила она.

Неизвестный под странное шипение спокойно сделал четыре шага вниз по склону и предстал во всей красе. Черная фигура в ниспадающем плаще. На голове странной формы шлем, естественно тоже черный. От всей фигуры веяло мощью и эмоциональным холодом. У Федьки аж волосы на голове зашевелились, и он вцепился в руку Хранительницы как утопающий в соломинку. Хотя было совершенно непонятно, что его так напугало — ну явился игроман в черном глухом шлеме, ну стоит… дракон и тот на морду будет пострашнее, а вот поди ж ты.

Тут неизвестный поднял кверху руки в перчатках (тоже черных, разумеется) и поднял вверх переднюю часть шлема. Легче не стало. Зрелище было откровенно жуткое — совершенно безжизненные лицо и взгляд. Такие могли быть у статуи, но даже у них не бывает такого «пустого» выражения. А здесь полностью расслабленные лицевые мышцы. Не так, как у клинических идиотов, по-другому. Но от этого не легче.

— Посмотрел? А теперь иди, поиграй с братом. Потом поговорим… — Федьке наверно показалось, но в голосе Хранительницы прозвучала… нежность?

Так или иначе, но этот ужас послушался и, развернувшись, потопал в сторону недавней троицы. Девочки-нэки опять прыгали мячиками, а парнишка приветственно делал лапкой, предусмотрительно держась подальше от их хвостиков. Неужели они рады этому лишённому эмоций существу?

— К-кто это был? — голос почти не подвёл, но, кажется, на это не обратили внимание.

— Минька-то? Это тот самый случай, когда сапожник без сапог… — Хранительница щелкнула пальцами, и жуткая фигура превратилась в тощего десятилетнего пацана с перепутанными русыми вихрами, который удалялся от них гордо и независимо держа голову, при этом шмыгая носом и обиженно, совсем по-детски оттопырив нижнюю губу.

— Понимаешь, все знания психологии при общении с родными не действуют совершенно. Точнее, для их применения нужна некоторая отстраненность, а когда имеешь дело с собственным ребенком… У нас теперь сложный возраст. Детей всегда привлекают мамины вещи, но мои-то игрушки живые… пришлось объяснить, что их нельзя трогать. А тут его ещё заинтересовало откуда дети берутся. Ты не сердись на него, ладно?

Вид смущенной и оправдывающейся непонятно в чем Хранительницы ошарашивал. А ещё сбивал с толку её взгляд, направленный на уходящего — полный странной смеси жалости, гордости и надежды. Для матери сын все равно самый лучший, пусть даже он умственно отсталый. Федька успокаивающе погладил её по ладони.

— Ты не смотри как он выглядит. Он очень быстро развивается последнее время. А эмоционально тоже, думаю, наверстает. Всё у нас будет хорошо.

— А что, он не знает откуда дети берутся? Или он инкубаторский? — ляпнул Фёдор, чтобы отвлечь от неприятной темы. И тут же пожалел о своем длинном языке. Но Хранительница, хоть и посмотрела странно, но совершенно не с обидой а скорее с удивлением.

— Да понимаешь, конкретно с ним не всё так просто. Не то, чтобы инкубаторский, но как-то у нас в семье всё с этим запутано.

Федька глянул на мальчишескую фигуру, прошедшую половину пути, потом на троицу и мысленно хмыкнул — а ведь они, выходит, все немножко родственники. Действительно «запутано», похлеще чем в греческих мифах.

— Вообще-то, «мамой» называют еще и свекровь. Если заслужила. Ну, или если есть желание подлизаться, — насмешливо сказали над ухом, а Федька слегка выпал в осадок от очередного сеанса чтения мыслей. Но тут мир преподнес еще один сюрприз.

Дело в том, что Минька-то ушел, а вот его тень на склоне холма — осталась. Федька уже давно косился на этот «глюк текстур», как вдруг тот пришел в движение, поднялся, превратившись в сотканную из мрака мальчишескую фигуру, которая тряхнула вихрами, приветствуя, и порысила вдогон ушедшему. Через пару секунд она хлопнула Миньку по плечу и к троице они подходили уже вдвоем и заметно веселей.

— А это кто?

— А это как раз его отец. Ну… некоторая его часть.

Оставалось только во все глаза пялиться на мирно беседующую странную семейку — два брата, один из них с двумя женами, и отец — все одного возраста… Действительно — здорово всё запутано.

Отстраненные размышления прервал вздох над ухом:

— Молодой человек… У вас вроде как невеста есть, и она наверняка уже все глаза выплакала, а вы тут старым теткам напоминаете о том, что не такие уж они и старые.

Оп-па, как-то он действительно забылся, а ведь всё это время чужую руку из своей не выпускал. Бросив косой взгляд на Хранительницу, Федька убедился, что результат его действий налицо — на щеках румянец, глазки блестят, а губы… так и захотелось их поцеловать, но сдержался, и только коснулся губами ладони возле основания большого пальца.

Над головой вздохнули, и ласково потрепали за волосы.

— Ох и пострел! Завидую я твоей девочке. Не обижай её.

— Еще вопрос можно? — и дождавшись кивка продолжил: — А мог я тут умереть?

Взгляд Хранительницы стал внимательным:

— Если теоретически, то есть такое явление — психосоматическое расстройство. И травма, полученная в виртуальности, вполне может проявиться и в реале. Шутки подсознания. Этот мир реален ровно настолько, насколько ты признаешь его законы. Тебе просто не повезло с воображением — слишком оно богатое. Впрочем, и в реале допрос строится больше на психологическом давлении так, чтобы воображение допрашиваемого усиливало боль. Если человек не ломается психологически — ничего не выйдет, не стоит и пробовать.