Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

   Враг действовал грамотно. К нам не лезли, лупили издалека, но плотно. Мы, конечно, переправились, но с большими потерями. Собирая раненных, теряли ещё. Но не бросать же? И рации надо собрать. Они нас не хотели останавливать, они нас прореживали, понимая, что нам некуда деться - только вперёд. А впереди - менее глухие места, где они могут нас взять при меньшем риске для себя.

   Машина Времени не пострадала, БТР отделался десятком отметин попаданий, разбиты три повозки, ранены и добиты две лошади, восемь убитых и почти все ранены. Как ни странно - я в этот раз не был ни ранен, ни контужен. Хотя бегал под огнём не скрываясь, без "доспеха". Никого и ничего ценного врагу я не оставил. Догнал колонну последним, приволок МГ и восемь лент к нему из разбитого грузовика. Остатки грузовика я запалил.

   Пулемёт оставил нашему арьергарду, прикрывавшему "гномов", минирующих дорогу, проложенную прущим не разбирая дороги в темноте БТР.

   - База, это Батя. Провести перекличку.

   Восемь. И двое умерли к утру. Таня почернела от усталости и бессилия помочь им.

   Немец был ранен осколком в шею, по касательной. Крови натекло, как со свиньи, но последствий не будет. Гость из Будущего получил пулю в рёбра рикошетом. Пулю достали, но ребро было сломано, в рану попала грязь и мелкая щепа от повозки, к которой он и прижался по время переправы, пробив которую пуля и впилась в него. Я-2 умолял дать ему наркоты из пакета - забыться.

   Шли всю ночь, к утру остановились на короткий привал. Схоронили павших.

   Оказалось, что кухня наша, так бережно хранимая Антипом, тоже пострадала - крупный осколок мины прошил котёл навылет и, на излёте впился в ягодицу повару. И смех и грех. От помощи Тани боец категорически отказался. Бородач оперировал. Теперь повар и идти не мог, и сидеть не мог. Беда. Вместо пшённого супа с козлятиной ели жидкую пшённую кашу.

   Потом опять шли целый день и полночи с двумя короткими привалами. Только поздно ночью встали на привал из-за полного обессиливания. Костров не зажигали, попадали, где кто стоял.

   А утром разведка доложила, что кольцо стало сжиматься. Лешие пытались снайперскими выстрелами осадить врага, но на каждый выстрел они засыпали возможные огневые позиции градом мин, боеприпасов не жалея - тут рядом много дорог, их оперативно снабжали.

   В лесу, под открытым небом, мы чувствовали приступ удушья, как от клаустрофобии. Петля окружения затягивалась. Ещё чуть-чуть - и паника. Просто никто не верил, что болото - выход из положения.

Хороша ли житуха болотной жабы?

   Бородач повёл нас к браконьерской гати. Сначала мы вышли к болоту, где и утопили наш БТР, так хорошо послуживший нам, тем более, что бензин был на исходе. Остатками бензина облили повозки и Шевроле, выпотрошив из него всё, что посчитали ценным. Пока горела машина, а она сгорела быстро, перекурили. Сгоревший остов машины БТРом столкнули в трясину, потом кухню, Жук-1 заблокировал палкой педаль газа и выбежал через задние двери, а БТР пополз в трясину. Ганомаг медленно тонул, мы потопали, а "Жуки" стояли и смотрели до последнего, пока круги чёрной воды не сошлись на месте погребения уродского представителя амерского автопрома и не менее уродского представителя Вермахта, затягивая его ряской, пряча.

   Потом шли вдоль болота, нагруженные поклажей, носилками, ведя под уздцы навьюченных коней. Стрельба и взрывы вокруг учащались, кольцо сжималось. Сжимались колечки и у моих бойцов. Они всё чаще бросали взгляды на Бородача, но тот был невозмутим, рубил топором молодые деревца на длинные шесты.

   Пошёл снег. М-да, по болотам лазить в такой холод - удовольствие приотвратное. Но и выбора у нас не было. Принять бой под миномётами - не выход.

   - Мокроступы бы сплести, - сказал Бородач.

   - Ага, и ковёр-самолёт. Скатерть-самобранка и меч-кладенец желательны в комплекте, - ответил я ему, - где?

   - Да ищу я, ищу!

   Только через час он повел нас через топь, тщательно ощупывая путь шестом. Лошадям завязали глаза - они боялись. Разведчики наши уже отошли к самому краю болота, тревожно смотрели на нас. Потом пошли следом. Метров через двести мы пересекали маленький островок с тремя чахлыми голыми берёзками. Тут поставили два МГ и десяток разведчиков, улёгшихся плечом к плечу.

   - Леший, это Медведь. Видели, как мы шли?

   - Видели.

   - Отходи, мы прикрываем.

   - Если мы сейчас отойдём, они увидят. Минами накроют всех. Уйдите подальше. Мы прикроем.

   - Леший, Алёша, не дури! Дуй быстро сюда. Это приказ.

   Леший не ответил.

   - Борода, мать твою! Чего встали? Мин ждёте? Веди людей!

   - Леший! Леший! Отходи! Приказываю! Расстреляю!

   - Как, интересно?

   - Алёша, - я стал уговаривать умоляющим голосом, - всё получиться, я чувствую, только время не тяните! Сейчас надо, прямо сейчас, а то поздно будет. Поверь, пожалуйста. Вы мне дальше тоже нужны.

   Рация не ответила, но несколько кочек сползли к кромке воды, вошли в воду и медленно поплыли к нам.

   - Это не все! И шестов у них нет, - сказал один боец, вскочил, схватил три шеста и вбежал в воду, побрёл по пояс в воде к "лешим".

   - Леший, отзывай остальных!

   - Двое остались, Батя. С пулемётом. Рация их со мной. Они не пойдут. Сами уходить будут. Снимайтесь с острова. Вы - мишень!

   - Уходим. Через одного.

   Замелькали темные силуэты в падающем снегу. Хлопнули, приглушенные нашими эрзац-глушителями, выстрелы, выплюнул в лес короткую очередь МГ с берега.

   - Не стрелять, - быстро приказал я, - не видно ни хрена, только себя обозначим.

   Лешие уже близко.

   - Остальные - отход. Очистить остров.

   Бойцы, втягивая воздух сквозь зубы, опустились в воду, пошли, пригнувшись, догонять отряд.

   В воздухе провыли и рванули на берегу три мины. Тут же ещё три. Лешие дошли.

   - Алёшин!

   - Я, командир. Уходить надо, - ответил один из мокрых кусков грязи.

   - Отзывай ребят.

   - Поздно, командир. Они пошли в отрыв. И нам пора.

   Пулемёт ударил сбоку, несколько раз хлопнула винтовка. Враг ответил минами.

   - Пошли, командир. Нам не впервой немца за нос водить.

   Пошли.

   На моих глазах эти менты, по-сути, превратились в бывалых ветеранов. Сколько мы на фронте? Неделя? Две? По ощущениям - полгода, минимум. А как заметен разрыв в уровне моих бойцов и тех, что мы освободили. Хотя, и те тоже ведь воевали. Мне было бы приятно думать, что это благодаря моему руководству они стали такими, но я так не думал. Ничему я их не научил, а сам учился вместе с ними. Дело было, скорее всего, в качестве человеческого материала. В госбезопасности абы кого не держали. Ребята рассказывали мне, как их приглашали на работу в ГБ. Приглашали лучших из лучших. Такой вот социальный лифт. Образование элиты. В моё время ГБ не являлось элитой. Или этот социальный механизм был демонтирован, или я слишком мало знал мир, в котором жил.

   Но, это всё лирика. А вот почему немец нас отпустил в болото?

   - Странно, - пробормотал я.

   - Что? - спросил Алёшин.

   - Почему нам дали уйти? Я бы пошёл на штурм, если бы увидел, что добыча уходит.

   - И они бы пошли. Это мы их перехитрили. Они сначала кидались в атаку на наши засады. А потом поняли, что мы их дурим. Минами стали закидывать, но не штурмовали, а отдавливали.

   - Не понял тебя.

   - Они искали обоз, броню, эту машину. А видели только пеших и то, издалека. Они думали мы опять их дурим, увести пытаемся от обоза и в болоте прячемся. Сейчас по следу Ганомага пройдут, поймут. Ага! Слышишь? Поспешить надо. Сейчас со злости тут всё минами закидают!

   Я смотрел на Лешего, будто впервые видел. Да, сильно вырос в военном искусстве этот парень. Война - она хороший учитель, но строгий экзаменатор. Там, в лесочке, остались половина наших "леших". Они не сдали экзамен, погибли, но сдержали врага, дали нам уйти.

   Смурное небо над нами засвистело противно и страшно - это там, сзади, захлопали миномёты. Мины поднимали столбы болотной грязи, гнали вонючие волны. Обстрел не был прицельным - они нас не видели, били по площади.

   - Сунуться? - спросил сам себя Леший, поднося рацию к уху.

   Близкий разрыв окатил нас с ним болотной жижей, столкнул с гати. Я сразу стал тонуть. Нет ничего хуже болота! Мало, что холод пробирал до костей, с ног до головы в ледяной вонючей жиже, так оно меня теперь ещё и засасывает. Но, я не дурак, чтобы так тупо сгинуть!

   - Лёша! Не делай резких движений! Раскинь руки. Я тебя вытащу!

   Тут суета - лишнее. Неспешно, плавно, раскинувшись пошире, чтобы занимать как можно больший объём, плавными перетекающими движениями я погрёб к гати, нащупал, вылез, вытащил погрузившегося по нос Лешего, бросив ему ремень автомата.

   - Рацию потерял, - сокрушённо пробормотал Алёшин.

   Я со злости сжал зубы. Что тут сказать? Невосполнимая потеря! Хоть Лешего вытащил. Потом накажу, придурка.