Воющие псы одиночества - Александра Маринина

Откроют дверь, удивятся, что на площадке никого нет, и спокойно лягут спать дальше. Нет, не должно быть, не такой у них характер. Или такой?

Ей показалось, что в глубине квартиры раздались какие-то звуки.

Аля отпрыгнула назад, нажала кнопку лифта, двери тут же плавно разъехались. Она не стала спускаться вниз: была опасность столкнуться на улице с Диной. Вместо этого она поднялась тремя этажами выше, вышла на площадку и прислушалась. Дверь квартиры открылась, послышались приглушенные мужские голоса. Значит, проснулись оба, и брат, и племянник.

Голоса сперва были сонные, потом недовольные и раздраженные, потом Аля уловила в них нарастающие тревожные нотки. Дверь закрылась. Ну вот, настал решающий момент. Или - или.

Спустя еще несколько минут дверь снова открылась, потом закрылась, раздались шаги и гудение лифта. Все получилось! Они обнаружили отсутствие Дины и помчались ее искать. Да еще этот странный звонок в дверь… Они испугались. Аля была уверена, что они вдвоем, отец и сын.

Лифт остановился на первом этаже. Аля вызвала его наверх, спустилась, подошла к двери чёрного хода. Она запиралась на замок, который изнутри открывался вручную, а снаружи - только ключом, и ключ этот был только у дворника и уборщицы, моющей лестницы в подъезде. Дверь выходила во двор, и если бы Аля могла ею воспользоваться с самого начала, ей не пришлось бы выгадывать момент, когда Дина ее не видит. Во двор можно было войти с двух соседних улиц. Но у нее не было ключа.

Она захлопнула за собой дверь, пробежала через двор, выглянула на улицу. Ее машина стояла совсем рядом. Улица пустынна, ни одного человека, кроме сидящего в машине Назара. Андрей со Славиком, видно, побежали в другую сторону. Аля набрала в грудь побольше воздуха, сделала три больших шага, нырнула в машину, Назар Захарович тут же завел двигатель, и они сорвались с места.

- А твои мальчики быстро бегают, - заметил он. - Ты их видел?

- Они в мою сторону как раз и побежали, - пояснил Бычков. - Я даже мигнуть не успел, а их уж и не видно. Молодцы. Спортсмены. Но не опера.

- Что ты хочешь сказать? - нахмурилась Аля.

- Надо было в разные стороны бежать, их же двое, - рассмеялся Бычков. - Что ж они вместе-то побежали? Так не ищут. Куда тебя везти?

- К тебе, - решительно ответила Аля. - Давай отвезем тебя домой, потом я вернусь. Надеюсь, к моему возвращению все уже будет кончено.

- Я в этом просто уверен, - хмыкнул Бычков. Что-то в его интонации насторожило Алю. Она повернулась на сиденье и внимательно посмотрела на него.

- Почему ты уверен?

- Да потому, что они ее найдут минут через десять, а то и раньше. А ты вернешься домой как минимум часа через три.

- Почему через три? - не поняла Аля. - Я буду дома через полчаса.

- Это ты так думаешь. Мы с тобой, Элка, уже не в том возрасте.

- А при чем тут наш возраст? Водишь ты отлично, и дороги пустые.

- Вожу я хорошо, что есть - то есть, - согласился Назар Захарович, - а вот на все остальное нам нужно побольше времени, в пять минут мы точно не управимся. Годы, Элка, годы…

Он притворно вздохнул, и только тут до нее дошло, о чем он говорит. Аля с удивлением почувствовала, как кровь прилила к щекам. Неужели она смутилась?

- Наджар, - робко начала она.

- Да?

- Мы с тобой, наверное, смешны… Ты правильно говоришь: в нашем возрасте. Тебе шестьдесят, мне пятьдесят шесть. А мы устраиваем гонки по ночным улицам, я бегаю по лестницам, ты пистолетом размахиваешь. И еще про постель разговоры ведем. Как в плохом кино.

- Так жизнь, Элка, всегда похожа на плохое кино. Когда в кино все как в жизни, про него говорят: плохое. Потому что такое кино никому не интересно. Все люди и так живут своей жизнью и знают ее досконально, им не интересно про эту жизнь еще и в кино смотреть. А вот когда кино на жизнь не похоже, тогда его называют хорошим, потому что можно помечтать, представить себя на месте героев. В плохом кино герой - все равно что ты сам. Это скучно.

- Наджар… Я никогда не встречала таких людей, как ты. У тебя мозги как-то по-особому устроены, они производят какие-то совсем особые мысли. Ты ни на кого не похож.

- И это может тебе помешать?

- Помешать? В чем?

- Выйти за меня замуж.

- Ты что, делаешь мне предложение? - изумилась Аля.

- Ни в коем случае. Как ты могла подумать!

В его голосе было такое возмущение, словно Аля заподозрила его в чем-то чудовищном.

- Тогда я не понимаю, - растерялась она.

- Я хочу знать, как ты отреагируешь, если я сделаю тебе предложение. А вот буду ли я его делать, это еще вопрос.

- Наджар Джохарович, вы - негодяй и гадкий соблазнитель.

- Ничего подобного. Я - мужчина на склоне лет, который боится сделать непоправимую ошибку.

- Послушай, тридцать семь лет назад ты уложил меня в постель, потом выкинул из своей жизни и женился на другой! Неужели ты посмеешь проделать этот финт еще раз?

Она все еще смеялась, потом неожиданно стала серьезной и добавила:

- Наджар, не надо на мне жениться. Только не бросай меня опять, ладно? Я без тебя пропаду.

Глава 11

Третья неделя отпуска пролетала еще быстрее, чем две предыдущие. И куда только время уходило? Настя терялась в догадках, злилась, расстраивалась, но это ничего не меняло: время таяло с невероятной скоростью, и замедлить этот необратимый процесс у нее никак не получалось. Она готовила документы для утверждения на ученом совете темы своей диссертации, ездила в координационный центр за справкой о том, что такие темы раньше никому не утверждались, стояла в очереди в химчистке и в мастерской по ремонту сумок, долго и нудно объяснялась с приемщицами и писала заявления, в которых подробно перечисляла вещи и их отличительные особенности, ходила в магазины и готовила еду. Почему-то на занятия собственно диссертацией времени совсем не оставалось. Правда, Настя сходила в библиотеку академии и набрала кучу книг по криминологии и криминалистике, в которых шла речь об убийствах и лицах, их совершающих, а также о потерпевших от этих преступлений, и еще она съездила к отчиму на работу и взяла литературу, которую он по ее просьбе отобрал в своей библиотеке. Но разве это серьезно? Разве это может считаться работой над диссертацией? Это всего лишь подготовка к работе. А время шло и шло…

В среду позвонил Сережа Зарубин, которому Коротков поручил запросить в авиакомпаниях и на железной дороге сведения о том, не приобретал ли господин Шустов билеты для поездок.

- Хорошо, что теперь есть единая компьютерная система «Пассажир», мороки меньше. Твой Шустов выезжал и вылетал три раза в Магнитогорск и по одному разу в Санкт-Петербург, Иркутск, Благовещенск и Воронеж. Годится?

Воронеж. Настя быстро пролистала свои записи. В июне 2002 года в Воронеже был убит юноша, на теле которого преступник оставил книжку о вкусной и здоровой пище.

- Когда он ездил в Воронеж?

- Месяц назад.

- А раньше?

- А про раньше сведений насчет Воронежа нет. Другие города есть, а Воронеж больше не мелькал.

Магнитогорск, Санкт-Петербург, Иркутск и Благовещенск. Ничего общего с Чебоксарами, Рязанью и Ярославлем. Впрочем, в Рязанскую и Ярославскую области, где были совершены аналогичные убийства, Шустов мог съездить и на машине, расстояние не такое уж большое. Или на электричке, билеты на которые продают без паспорта. Правда, провисают Чебоксары, но ведь истинные автолюбители и не такие концы на колесах проделывают.

- Сережа, узнай в ГИБДД, есть ли у Шустова машина. И все-таки придется тебе поговорить с ним и его женой.

- Да я уж понял, что мне не отвертеться, - вздохнул Зарубин.

На следующий день он позвонил снова.

- Неужели сделал? - обрадовалась Настя, услышав голос Сергея. - Как ты быстро! Ну, что узнал о Шустове?

- Да не, Настя Пална, ничего я по Шустову не сделал, не успел. Мне Коротков велел обзвонить регионы насчет родителей потерпевших и тебе доложить.

- И что получилось?

- Примерно как ты и говорила. Из шести потерпевших у двоих кто-то из родителей служит в ментовке, и далее по одному: прокурорский работник, адвокат, судья арбитражного суда, налоговый полицейский.

Вот, значит, как…

- Сережа, сегодня уже четверг. Мы с Юркой договорились, что до утра понедельника проясним картину. Ты не тяни, ладно? Надо раскручивать Шустова, пока он еще чего-нибудь не сотворил.

- Да понял я, - проворчал Зарубин без энтузиазма. - Я все записи Короткову оставлю, если что - они у него на столе будут, в синей папке. Все, Пална, побегу я, ни минуты нет свободной.

Она хотела было попросить Сергея, чтобы тот продиктовал ей все сведения по родителям потерпевших в подробностях, но устыдилась. Гоняет ребят со своими идеями, еще и поторапливает, а ведь у них столько работы! Ничего, сейчас она оденется, выйдет на улицу и спокойненько съездит на Петровку, возьмет все сведения и о родителях убитых девушек и юношей, и о передвижениях Шустова. Спокойно посмотрит дома, разнесет по таблице, подумает, глядишь - что и придумается…