Поле мечей - Конн Иггульден

— Я знала, что ты будешь доволен, — негромко ответила Сервилия. В ее улыбке сквозило искреннее удовольствие. — Немногие из гостей умеют по достоинству оценить красивые мелочи. Но как скучна без них жизнь!

Взгляд хозяйки упал на только что оштукатуренное и покрашенное новое крыло городского дома. Крассу понравился этот земельный участок, и Сервилия, не скупясь, заплатила за него реальную рыночную цену. Любой другой поступок означал бы изменение в их отношениях. Но ведь так приятно наблюдать, как старик нежится под сильными пальцами нубийской рабыни.

— Так что же, значит, ты не собираешься выуживать из меня информацию? — не открывая глаз, уточнил Красс. — И я уже не в состоянии принести никакой пользы?

Негромко рассмеявшись, Сервилия села.

— Ну, папочка, можешь молчать, сколько душе угодно. Мой дом в твоем полном распоряжении — до тех пор, пока тебе здесь приятно. И без всяких встречных обязательств.

— А, выбрала самый плохой из всех возможных вариантов, — ответил Красс, улыбаясь про себя. — Так что же именно ты хочешь узнать?

— Насчет новых людей в сенате. Клодий и еще один, как его? Ах да, Тит Милон, хозяин мясного рынка. Они опасны? — как бы между прочим спросила Сервилия.

Несмотря на легкость тона, Красс прекрасно понимал, что подруга внимательно слушает и с нетерпением ждет ответа.

— Даже очень, — ответил он. — Я стараюсь не ходить в сенат, когда там торчат эти двое.

Сервилия шутливо фыркнула.

— Не морочь мне голову неожиданной занятостью торговыми делами, старичок. Думаю, что до тебя непременно доходит каждое сказанное там слово.

Сервилия мило улыбнулась, а Красс открыл глаза и лукаво подмигнул, подставляя под руки девушки очередную порцию дородного тела. Красавица укоризненно покачала головой: опять эти игры.

— А как идет дело с новым легионом? — поинтересовалась она.

— Очень неплохо, моя милая. Когда из Галлии вернется сын, Публий, ему как раз найдется полезное занятие. Если, конечно, мне удастся благополучно пережить нынешние беспорядки.

— А что, дело настолько плохо? — с тревогой уточнила Сервилия.

Красс приподнялся на локтях, сразу став серьезным.

— Именно. Эти новые люди разлагают римский плебс и с каждым днем привлекают в свои банды все больше народу. По улицам опасно ходить даже сенаторам. Хорошо еще, что Милон отнимает у Клодия столько внимания и времени. Если одному из них когда-нибудь удастся разделаться с противником, то победитель устроит в городе полный хаос. А сейчас, хвала богам, каждый занят борьбой с лютым врагом. Мне доводилось слышать, что они поделили город между собой, так что по некоторым улицам сторонникам Клодия невозможно пройти даже днем — непременно начинается драка. Мало кто в Риме замечает борьбу, и все же она не прекращается. Больше того, в Тибре я видел немало мертвых тел.

— А как же Помпей? Неужели он не понимает опасности?

Красс пожал плечами.

— Что он может сделать против этого заговора молчания? Бандиты боятся собственных хозяев куда больше, чем возможного наказания Помпея. Он, по крайней мере, в случае их смерти не станет издеваться над семьями. Ведь как только дело доходит до суда, свидетели или бесследно исчезают, или не могут ничего вспомнить. Все это поистине позорно, Сервилия. Такое чувство, что город внезапно одолела тяжкая болезнь. Не знаю, как с ней справиться. — Красс тяжело вздохнул. — Язва — в сенате, так что я действительно рад тому, что дела не оставляют времени для заседаний. Клодий и Милон ведут открытую схватку в зале, а их банды по ночам терроризируют весь город. Сенату просто не хватает воли, чтобы сдерживать бандитизм. Простой люд разделился на два лагеря, и в итоге Помпей обладает куда меньшей поддержкой, чем думает сам. Ему не дотянуться ни до подкупов, ни до угроз, которыми действуют эти двое. Иногда мне хочется, чтобы Цезарь как можно скорее вернулся. Он не позволит Риму окончательно погрузиться в пучину хаоса.

Пытаясь скрыть интерес, Сервилия сделала вид, что внимательно разглядывает звездное небо. А когда снова посмотрела на Красса, оказалось, что тот пристально изучает ее реакцию. От этого старого лиса нельзя скрыть ровным счетом ничего.

— У тебя есть от него какие-нибудь известия? — наконец спросила Сервилия.

— Да. Он предложил мне торговую концессию на новые земли в Галлии, хотя, скорее всего, истина не столь красива, как ее изображает Цезарь, чтобы соблазнить меня. Но если хотя бы половина обещанного окажется правдой, надо быть круглым дураком, чтобы упустить такую возможность.

— Я видела расклеенные по городу объявления, — задумчиво заметила Сервилия. Образ Юлия стоял перед глазами. — Много ли найдется желающих?

— Если Клодий и Милон не прекратят борьбу, из-за которой жизнь в городе стала просто невыносимой, то, думаю, к весне через Альпы потянутся тысячи людей. Земля, которую можно просто брать. Разве кто-нибудь устоит против такого соблазна? Рабы и собственное дело каждому, кто найдет в себе достаточно сил и энергии, чтобы преодолеть горы. Будь я молод и беден, непременно воспользовался бы возможностью. Ну а сейчас, разумеется, готов снабдить всем необходимым каждого, кто захочет отправиться в сказочные новые провинции.

Сервилия рассмеялась.

— Торговец — всегда торговец?

— Царь торговцев, детка. Цезарь назвал меня так в одном из писем. Очень неплохо. — Красс знаком велел рабыне прекратить массаж и сел. — Наш консул приносит гораздо больше пользы, чем сознает сам. Когда город слишком замыкается в себе, то неизбежно появляются люди, подобные Клодию и Милону, то есть те, кому наплевать даже на самые значительные мировые события. Зато отчеты, которые присылает Цезарь, не жалея денег для того, чтобы их читали на каждой улице, способны поднять дух любого ремесленника и рыночного торговца. — Красс усмехнулся. — Помпей все прекрасно понимает, хотя едва выносит успехи консула. А потому считает необходимым отстаивать интересы Цезаря в сенате, когда Светоний начинает оспаривать даже малейшее отклонение от буквы закона. Конечно, пилюля достаточно горькая, но без Юлия и его завоеваний Рим давно превратился бы в пруд с протухшей водой, в котором рыбы от отчаяния жрут друг друга.

— Ну а ты, Красс? Что готовит будущее тебе?

Не замечая собственной наготы, Красс подошел к бассейну и погрузился в теплую воду.

— Лично я считаю, что старость — лучшее средство от разрывающих душу амбиций. И поэтому все мои мечты касаются лишь сына.

Глаза сенатора блеснули в темноте, и Сервилия позволила себе не поверить его словам.

— Присоединишься ко мне? — спросил он.

Сервилия молча встала и расстегнула единственную пряжку, на которой держались ее одежды. Мягкая ткань сползла живописными складками, обнажив полное жизни тело. Красс улыбнулся.

— Как ты любишь представления, дорогая, — лукаво заключил он.

Строй римлян дрогнул, и Цезарь коротко выругался. После нескольких дней преследования ему удалось заставить свевов повернуться лицом всего в нескольких милях от Рейна. Атаку следовало предвидеть, но когда она началась, столкновение оказалось настолько стремительным и неожиданным, что легионеры даже не успели приготовить копья.

Воины Ариовиста полностью оправдали жестокость собственной внешности. Они не уступали ни пяди земли. Конница вилась над полем сражения, словно дым, обрушивая атаку за атакой и не позволяя врагам расслабиться ни на секунду.

— Марк Антоний! Поддержи левый фланг! — прорычал полководец, заметив претора в плотной массе своих и чужих воинов. Однако приказ потонул в грохоте битвы.

Сражение вышло из-под контроля и стремительно превращалось в хаос. Юлий впервые начал опасаться поражения. Как обычно, каждый всадник германского племени вел за собой пешего воина, который бежал, крепко держась за гриву лошади. Из-за этого сосчитать германских воинов было просто невозможно. Цезарь с ужасом смотрел на левый фланг: там из последних сил держались два легиона из Аримина, а помощь все не приходила. Марка Антония нигде не было видно, а Брут сам дрался не на жизнь, а на смерть, причем так далеко, что помочь никак не мог. Юлий соскочил с коня, выхватил у одного из легионеров щит и бросился сквозь бушующую битву.

Чем ближе к левому флангу подбегал полководец, тем настойчивее раздавались звон оружия и крики раненых. Цезарь всей душой ощущал растущий страх легионеров и начал окликать их по именам. В сумятице атаки командная цепь нарушилась, и теперь военачальнику пришлось созвать центурионов и командиров отрядов, чтобы те поняли его приказ.

— Соедините Двенадцатый и Пятый! — коротко распорядился он. — Сомкните и удвойте строй!

Приказ достиг цели, и в расстроенных рядах начал постепенно восстанавливаться порядок. Конница держала фланги, не позволяя врагам окружить позицию римлян. Но где же Марк Антоний? Цезарь изо всех сил вытягивал шею, но претора нигде не было видно.