Поле мечей - Конн Иггульден

Справа от Ариовиста Юлий сразу узнал Редульфа. Поразительно, но два других воина выглядели так же странно, как и посланник: черепа их тоже выглядели страшно деформированными. Один из спутников короля был обрит наголо, другого же украшала копна густых черных волос. Однако он вовсе не старался скрыть необычную форму головы, и со стороны казалось, что воин побывал в руках какого-то великана, который с силой сдавил его череп. Все германские всадники были бородаты и выглядели весьма угрожающе. Не приходилось сомневаться, что в охрану их назначили за недюжинную силу. С ног до головы их украшали золото и серебро, так что Юлий с изрядной долей тщеславия отметил, что его почетная стража — чемпионы воинского турнира — тоже выглядит весьма впечатляюще. Серебряные латы сияли ярче германских, и римский консул не сомневался, что, дойди дело до схватки, его бойцы не ударят лицом в грязь.

Голова самого Ариовиста выглядела совершенно нормально, на его лбу не было заметно уродовавшего остальных выступа. Густые темные брови и нестриженая борода закрывали почти все лицо, чистыми оставались только лоб и верхняя часть щек. Кожа казалась чрезвычайно бледной, а из-под бровей сосредоточенно смотрели голубые, как у Каберы, глаза. Царь сидел на лошади совершенно неподвижно, словно памятник самому себе, и Юлий, приблизившись, остановился без всякого приветствия.

Вожди молча сверлили друг друга взглядом, и никто не хотел заговаривать первым. Брут окинул внимательным взглядом плотную шеренгу всадников, а потом посмотрел вдаль — туда, где на берегу широкого, мощно несущего серые воды Рейна маячила огромная масса основного войска. Так германский вождь обозначил южную границу захваченных земель. Увидел Брут и два укрепленных лагеря, как две капли воды похожих на римские. Войско стояло не в боевом порядке, однако опытный воин сразу понял, что оно готово в любую минуту собраться и ринуться в схватку. На фоне неба ясно вырисовывались четкие очертания копий. Однако Брут не слишком испугался, ведь каждый закаленный в боях римский всадник прекрасно знал, что невозможно заставить лошадь наступать на плотную стену из щитов, точно так же как невозможно заставить атаковать дерево. Так что, пока легионы смогут держаться тесным строем, им нечего всерьез опасаться армии Ариовиста. И все же вид плотной массы бледных бородатых всадников вселял чувство тревоги.

Первым не выдержал взгляда противника Цезарь.

— Я пришел по твоему зову, друг моего города, — заговорил он. — Хотя это и не твоя земля, я ступил на нее, выполнив все условия. Но теперь позволь ответить тем же: я требую немедленно отвести войско за естественную границу — Рейн. Убери всадников немедленно, и тогда войны удастся избежать.

— Это и есть дружба на римский лад? — резко оборвал Ариовист. Низкий голос оглушал, словно колокол. — Десять лет назад я сражался с вашими врагами, но где же благодарность? Взамен от меня требуют немедленно освободить завоеванные в честном бою земли! — Вождь говорил, гневно сверкая светлыми глазами, а в лохматой бороде угрожающим, волчьим оскалом желтели зубы.

— Но ведь никто не давал права занимать чужие земли лишь потому, что они тебе понравились, — резко ответил Цезарь. — Твоя страна — за рекой, так и живи там, где суждено судьбой. Места вполне достаточно. Я же говорю еще раз: Рим не позволит захватить Галлию — ни целиком, ни какую-то ее часть.

— Рим далеко, храбрый воин. В этих краях лишь ты — его неотъемлемая часть, а тебе неведома ярость моих белых бойцов. Как смеешь ты разговаривать со мной таким тоном? Германское войско явилось в Галлию, когда ты был всего лишь малым ребенком! Все завоеванные земли принадлежат мне по праву силы, а этот закон куда старше тех, по которым живешь ты. Они мои и останутся моими до тех пор, пока чья-нибудь более мощная рука не вырвет их. Да, римлянин, это говорит великий царь германских племен!

Громоподобные раскаты голоса варвара испугали коня. Цезарь наклонился и, стараясь успокоить, похлопал его по шее. Сам же консул прекрасно владел собой.

— Я согласился прийти сюда только потому, что тебя назвали другом Рима. Помни об этом, Ариовист! Полностью признавая твои заслуги перед Вечным городом, повторяю еще раз: лучше уйди за Рейн, покинь земли Рима и его союзников! Но если ты предпочитаешь жить по праву силы, в таком случае я тем же правом уничтожу твои армии!

Юлий почувствовал, как рядом беспокойно заерзал в седле Брут. Встреча покатилась по опасному пути, однако сдержать резкие слова оказалось невозможно, слишком далеко зашла дерзость Ариовиста.

— А что делаешь ты сам, Цезарь? По какому праву забираешь у племен их земли? Неужели греческие боги позволяют тебе? — С этими словами царь картинно раскинул руки, словно обнимая раскинувшийся вокруг цветущий край. — Когда послы возвращались от меня с пустыми руками, это и было ответом на твои письма — разве ты не понял? — продолжал он. — От твоего города мне не нужно ровным счетом ничего. Иди своим путем и оставь меня в покое, в ином случае тебя ждет лишь смерть. Эта земля полита кровью — моей и моих соплеменников. А твоя заслуга состоит лишь в легкой победе над горсткой нищих гельветов. И ты считаешь, что этим заслужил право разговаривать со мной на равных? Я царь, римлянин, а царям не пристало иметь дело с такими, как ты. Своими легионами ты меня не испугаешь, тем более теми смешными всадниками, что топчутся у тебя за спиной. Они даже не в силах удержать на месте лошадей!

Цезарь подавил настойчивое желание оглянуться. Он видел перед собой безупречные ряды германских конников и прекрасно понимал, что такого спокойного порядка и уверенности неумелые римские легионеры добьются не скоро! Полководец густо покраснел от стыда и с облегчением подумал, что под железной маской этого никто не заметит.

— Я — Рим, — веско произнес он. — Разговаривая со мной, ты обращаешься к сенату и всем гражданам великого города. А грубостью своей оскорбляешь не только нас самих, но и все подвластные страны. Когда ты…

В этот миг что-то со свистом пролетело над головами полководцев. Ариовист оглянулся на свои ряды и, не в силах сдержать раздражение, зло выругался. Подняв голову, Юлий увидел не меньше дюжины копий — они летели в сторону солдат Десятого легиона. Консул в ярости повернулся к собеседнику.

— Так вот какова она, твоя дисциплина?! — гневно воскликнул он.

Царь выглядел таким же рассерженным и озадаченным, как и римлянин, так что не оставалось никаких сомнений — атака удивила и его самого. Оба войска заволновались, в воздухе просвистела одинокая стрела.

— Мои люди просто рвутся в бой, Цезарь, и не в силах дождаться его начала. Смысл их жизни состоит в том, чтобы купаться в крови, — прогрохотал германский вождь. Через плечо он взглянул на воинов.

— Так возвращайся же к ним, и начнем, — поставил точку консул. Голос его осип от волнения и из-под маски звучал глухо, но решительно. Ариовист пристально смотрел на врага, и в глазах его стоял неподдельный, ничем не прикрытый страх. Такой реакции встречать еще не приходилось, и Юлий изо всех сил пытался понять, в чем же кроется ее причина.

Однако времени на раздумья не осталось. Прежде чем германский вождь успел что-нибудь ответить, над головами взвилась целая туча стрел. Цезарь резко развернулся и с гортанным криком галопом поскакал к своим легионерам. Брут, Домиций и Октавиан тут же последовали за ним. Ариовист тоже пришпорил коня. Германские воины встретили вождя громким торжествующим криком.

Поравнявшись с Десятым легионом, Юлий сразу начал отдавать команды. Самые быстрые из всадников галопом поскакали на юг, к Марку Антонию. Им предстояло передать приказ о немедленном выступлении на помощь основных сил. Нескольких разведчиков послали на запад, в лесные заросли, с поручением обнаружить скрывшихся там лучников или какой-то засадный отряд. Десятый легион наконец-то с радостью услышал долгожданную команду спешиться, а галльских лошадок повели обратно, чтобы вернуть хозяевам. Воины построились и сомкнули щиты, образовав, таким образом, прочный панцирь, надежно защищающий легионеров от кавалерийской атаки. Копья поднялись в боевой готовности, а луки натянулись, готовые по первой же команде выпустить безжалостно острые стрелы. Воины приготовились отразить натиск противника.

Однако его не последовало. К немалому удивлению Цезаря, Ариовист исчез в гуще всадников, и через несколько минут те внезапно начали отступать, ни на секунду не нарушая стройности рядов. Кое-кто из легионеров начал кричать и улюлюкать, однако Юлий не спешил отдать команду к наступлению: ведь разведчики еще не вернулись из покрывавшей западный склон лесной чащи и не рассказали, кто скрывается за зеленым занавесом.

Ариовист вывел войско из зоны досягаемости копий и стрел и лишь после этого остановился. Хотя среди германцев, несомненно, попадались молодые горячие головы, в целом всадники проявляли дисциплину даже в отступлении. Самые опытные отходили последними, прикрывая товарищей.