Поле мечей - Конн Иггульден

ГЛАВА 30

Плотно запахнув плащи, Таббик и Александрия подошли к запертой двери мастерской. В Риме стояли холода, и мостовые покрылись коркой грязного льда, отчего каждый шаг грозил опасностью. Александрия крепко держала Таббика под руку. Ей казалось, что так им обоим легче устоять на ногах. Охранники, как всегда, оглядывались по сторонам, а Таббик вставил ключ в замок и недовольно заворчал — замок тоже заледенел. Улицы заполнила обычная утренняя суета. Ежась от холода, рабочий люд Рима спешил в свои мастерские и лавочки. Кое-кто кивал Александрии, как доброй знакомой.

— Замок замерз, — теперь уже вслух произнес Таббик, вытащил ключ и в сердцах стукнул кулаком по чеканной накладке на двери.

Александрия молча ждала, зябко потирая руки. Она прекрасно знала, что с советами сейчас лучше не лезть. Таббик, конечно, очень раздражителен и не прочь побрюзжать, но замок он сделал своими руками, а значит, если кому и удастся его отпереть, то только старому опытному мастеру. Поэтому Александрия просто ждала и, пытаясь не обращать внимания на холод, внимательно наблюдала, как Таббик достал из ящичка с ювелирными инструментами длинную тонкую иглу и покрутил в замке, расчищая лед. Это не помогло. Тогда мастер капнул на ключ немного масла и снова попытался его повернуть. Никакого результата. Оставалось одно — согревать механизм теплом собственных рук. Вот так, прижимая к холодной металлической поверхности то одну руку, то другую и дыша на замерзшие пальцы, он и добился успеха. Замок щелкнул и открылся.

— Ну вот, наконец-то, — удовлетворенно заключил мастер и распахнул дверь в темную мастерскую.

Александрия основательно замерзла. Зубы стучали, руки тряслись. Прежде чем заняться тонкой работой, придется как следует согреться. Почему все-таки Таббик не хочет купить раба, чтобы тот приходил пораньше и разводил огонь в кузнечном горне? Тогда к их приходу было бы уже тепло. Но мастер упорно отказывался даже обсуждать этот вопрос. Он никогда не имел рабов, а предложение Александрии вызывало у него лишь раздражение: уж кто-кто, а она должна понимать, насколько это безнравственно.

Кроме того, существовала возможность, что раба подсунет одна из банд. В таком случае все драгоценности, которых в мастерской немало, исчезнут в тайниках Клодия или Милона. Эти же соображения мешали нанять ночного сторожа, так что каждое утро, отправляясь на работу, Александрия готовилась к худшему. Увидев, что мастерская цела и невредима, благодарила богов. Хитрые замки и ловушки Таббика действовали исправно. Скоро ситуация изменится. Они купят просторную и светлую мастерскую в каком-нибудь спокойном и приличном районе, и тогда постоянный страх отступит. На это Таббик все-таки согласился; ведь крупные заказы, которых становилось все больше, требовали места.

Таббик поспешил к горну, чтобы поскорее развести огонь и погреться у живого тепла, а девушка плотно закрыла дверь и с трудом разжала окоченевшие пальцы.

— Мы пойдем, хозяйка, — попрощался Тедий.

Как всегда после утреннего маршрута от дома до мастерской, его больная нога отказывалась служить, и Александрия отрицательно покачала головой. Подобный ритуал повторялся ежедневно. Хотя девушка не выпускала охранников прежде, чем они смогут согреться, Тедий регулярно заявлял, что им пора идти.

— Сначала выпейте чего-нибудь горячего, — распорядилась хозяйка.

Тедий был хорошим человеком. Сын же его казался настолько вялым и равнодушным, что вполне мог бы не обладать даром речи. Особенно мрачное настроение одолевало его по утрам.

Таббик занялся огнем, и скоро в печи раздалось живое, согревающее душу потрескивание. Сухие щепки и тонкие поленья разгорелись быстро. Кузнечного горна вполне хватало, чтобы жарко натопить мастерскую. Александрия разбила корочку льда на наполненном накануне ведре и налила полный чайник. Его тоже когда-то смастерил сам Таббик, и долгие годы он служил верой и правдой.

Обычные утренние дела вселяли чувство покоя и уверенности, а огонь в печи делал свое дело. В мастерской становилось заметно теплее, а на сердце у людей — уютнее.

Неожиданно дверь с шумом распахнулась.

— Зайдите попозже, — окликнула Александрия, но, обернувшись, застыла в испуге. В небольшую комнату, накрепко закрыв за собой дверь, вошли трое мужчин весьма угрожающего вида.

— Полагаю, в этом не будет необходимости, — угрюмо произнес тот, который появился первым.

Выглядел он как типичное порождение самых темных переулков Рима — слишком хитрый для службы в одном из легионов и слишком злобный для любой нормальной работы. Александрия отступила на несколько шагов назад: настолько неприятный запах исходил от этого человека. Очевидно, заметив невольное движение, непрошеный гость неприятно усмехнулся, обнажив при этом кривые и неопрятные желтые зубы и нездоровые десны. Совсем не трудно было понять, что ворвавшиеся в мастерскую люди — бандиты. Вот только чьи — Клодия или Милона? Знакомые ремесленники рассказывали жуткие истории об угрозах и насилии, так что оставалось лишь надеяться, что Тедий не спровоцирует кровопролития. Ситуация заставила взглянуть правде в глаза: охранник уже слишком стар для такой серьезной работы.

— Мастерская закрыта, — предупредил стоящий чуть поодаль Таббик.

Александрия уловила едва слышный звук: очевидно, мастер вооружился каким-то инструментом. Девушка не осмелилась оглянуться, однако взгляды бандитов сосредоточились на нем. Вожак презрительно фыркнул.

— Только не для нас, дед. Если, конечно, ты не хочеш закрыться для всех остальных.

Сносить откровенную грубость казалось оскорбительным. Человек, ничего в своей жизни не сделавший и не построивший, почему-то считал себя вправе врываться в дома и мастерские честных тружеников и угрожать расправой.

— Что вам нужно? — прямо спросил Таббик. Вожак с остервенением почесал в затылке, потом рассмотрел то, что осталось на пальцах, и с легким щелчком раздавил добычу.

— Хочу получить часть твоих доходов, старик, — наконец произнес он. — Этой улице не видать покоя и порядка до тех пор, пока ты не заплатишь положенную дань. Скажем, восемьдесят сестерциев в месяц. Тогда все будет прекрасно. Никого не изобьют по дороге домой. Не загорится ни один дом. — Разбойник взглянул на Александрию и фамильярно подмигнул. — Никого не затащат в темный угол и не изнасилуют. Мы позаботимся о безопасности.

— Мразь! — вышел из себя Таббик. — Как ты осмеливаешься являться в мою мастерскую с грязными угрозами? Убирайся немедленно, или я позову легионеров! И своих дружков забирай! Нечего здесь ухмыляться!

Вспышка гнева лишь утомила бандитов.

— Ну же, старик, — произнес первый, слегка пошевелив массивными плечами. — Смотри, если не уберешь молоток, можешь плохо кончить. Или начать с мальчишки? Если хочешь, отделаем его прямо здесь, на твоих глазах. Решай сам. Без первого взноса мы все равно не уйдем. Клодий не слишком любит тех, кто причиняет неприятности, а эта улица теперь принадлежит ему. А потому лучше тихонько заплати и живи спокойно. — Человек усмехнулся так, что Александрия вздрогнула. — Постарайся не думать, что расстаешься со своими деньгами. Считай, что просто платишь еще один городской налог.

— Я и без вас исправно плачу все налоги! — снова вспылил Таббик. Он замахнулся тяжелым молотом, и бандит невольно зажмурился. Двое других сделали шаг вперед, и Александрия заметила, как блестят за поясами ножи.

Одним быстрым движением Тедий выхватил короткий меч, и атмосфера в мастерской мгновенно изменилась. Бандиты вытащили ножи, однако рука старого воина оказалась куда тверже раненой ноги, и меч даже не дрогнул. Александрия заметила на лице вожака неприкрытое раздражение. В этот момент сын Тедия тоже вытащил меч, однако на юношу никто не обратил ни малейшего внимания. Вожак не воспринимал его всерьез, полностью сосредоточившись на отце. Он знал, что придется или убить старого телохранителя, или с позором удалиться.

— Достаточно разговоров, сукин сын. Убирайся отсюда, — медленно произнес Тедий, твердо глядя вожаку в глаза.

Тот неожиданно резко, даже судорожно дернул головой, словно петух перед боем. Тедий совершил угрожающее ответное движение, но бандит лишь расхохотался, заполнив грубым смехом небольшую мастерскую.

— Слишком медленно реагируешь, да? Конечно, можно прикончить тебя прямо здесь, но к чему напрягаться, когда гораздо проще дождаться где-нибудь на темном перекрестке?

С этими словами бандит отвернулся от Тедия, словно забыв о нем, и перевел взгляд на Таббика, который все еще держал на плече кузнечный молот.

— Так вот. Восемьдесят сестерциев первого числа каждого месяца. А первый взнос — уже сегодня, к вечеру. Это всего лишь деловое соглашение, старый дурак. Сейчас будешь платить или нам зайти попозже, когда ты останешься здесь один?