Василий Храбрый - Сычев К. В.

– Только бы ты поправился, славный мой князь, – сказала, вытирая слезы, Липка, – а тогда познаешь меня, как захочешь! Я больше не буду противиться твоему желанию, потому как люблю тебя больше жизни! Живи и здравствуй, мой красивый князь! А если хочешь умирать, то лучше забери меня с собой! – И она зарыдала так громко, что князь окончательно очнулся от своего забытья и присел в постели. – Успокойся, моя лада! – пробормотал он. – Уже послали за лучшим лекарем…Он мне поможет, без сомнения!

Вновь открылась входная дверь, и в опочивальню вошел Велемил со своими двумя подручными. – Здравствуй, славный князь! – поклонился он и быстро подошел к больному. – Какая любопытная рана! – сказал он, осматривая ногу князя. – Однако сделана она со злым умыслом! Ты отравлен, княже, гадючим ядом!

– Змеиным ядом?! – содрогнулся от страха княжеский лекарь Позвизд. – Что же теперь делать?

– Я умру?! – спросил не своим голосом брянский князь.

– Когда это случилось? – спросил Велемил.

– Еще утром, добрый человек, – ответил князь.

– Тогда не умрешь, – усмехнулся Велемил, – и уже вечером сможешь встать с постели! Не плачь, красна девица! – он повернулся к княжеской ключнице. – Уже вечером всласть поимеешь своего князя на теплом ложе! Нечего зря слезы лить!

Липка, покраснев, отвернулась, закрыв лицо руками.

– А теперь, мои друзья, – засуетился Велемил, – бегите-ка к нашей лекарской избе и принесите сюда нужные травы…И березового сока, колючего ореха, гречишного меда. Также понадобится ночная роса с цветочной пыльцой…

Он еще долго говорил, подробно объясняя своим подручным, что нужно принести. Те внимательно слушали своего наставника и, держа в руках кусочки березовой бересты, что-то на них острыми железными палочками процарапывали.

– Так, все записали? – спросил, наконец, Велемил.

– Записали, батюшка, – пробормотали подручные.

– Ну, тогда идите, но ненадолго! – приказал Велемил. – Надо побыстрей вылечить нашего князя!

Когда лекарские подручные удалились, Велемил потянулся к своей сумке, извлек из нее глиняный горшок и резким движением сбил крышку. – Дайте мне какую-нибудь чашу, – сказал он, глядя на княжеского лекаря.

– Вот она, чаша, бери же, Велемил Радобудич, – сказал, волнуясь и дрожа, лекарь Позвизд.

– Ну, а теперь, княже, выпей эту воду, – улыбнулся Велемил, протягивая князю напиток. – Тебе сразу же станет легче!

Князь вытянул руки, взял обеими ладонями чашу и пригубил из нее немного темной густой жидкости. – Какая горькая! – скорчил он гримасу, подняв голову.

– Вода горька, – вздохнул Велемил, – зато жизнь от нее сладка! Пей же, княже!

Князь покорно допил лекарское снадобье и лег, обессилев, на мягкую татарскую подушку. – Мне стало легче, Велемилушка! – сказал он, улыбнувшись.

– Подожди еще немного, – усмехнулся старый знахарь. – Вот когда примешь еще одно снадобье, тогда забудешь обо всех своих болезнях!

Когда подручные Велемила прибыли в княжескую опочивальню, князь Василий уже восседал на своей кровати, весело разговаривая с красавицей Липкой и блистая глазами.

– Ты не забыла свои ласковые слова, Липушка? – спрашивал князь. – Ты готова меня любить до конца?

– Готова, княже, – весело отвечала румяная, смущенная красавица. – Лишь бы ты был жив!

– Ну, ладно, княже, – сказал, перебивая разговор, Велемил. – А теперь, давай-ка займемся твоим лечением…

К вечеру князь Василий действительно почувствовал, как его болезнь уходит. – Вся моя опухоль спала, а боли совсем нет! – радовался он. – Надо не забыть слова Липки и сегодня же ночью познать ее…

– Славный князь! – в опочивальню вошел его верный слуга. – К тебе тут просится один купец…

– Зачем я ему понадобился? – удивился князь. – Неужели мне, даже больному, нет покоя?

– Этот смешной купец, по имени Чепко Силич, – ответил слуга, – сказал, что пришел с опознанием того злобного покойника…

– Что ж, тогда пусть входит, – поднялся в постели князь и присел. – Выслушаю его со своего одра.

Купец вошел в княжескую опочивальню, перекрестился на иконы и низко, поясно, поклонился князю. – Здравствуй, батюшка князь! – сказал он.

– Здравствуй и ты, почтенный купец! – буркнул князь Василий. – Говори же! Неужели ты опознал того злодея?

– Опознал, опознал, батюшка, – сказал, крестясь, купец. – Скажу тебе всю правду, ничего не утаю! Я видел этого покойного человека в безбожном и лесном Карачеве! Меня там ограбили пять лет тому назад из-за моей собственной глупости! Княжеские люди…Того жестокого Святослава…

– Разве князь Святослав грабит торговых людей? – удивился Василий Брянский. – Неужели он докатился до такого?

– Именно так, мой господин, – кивнул головой купец. – Этот безбожный князь Святослав-Пантелей занимается воровством и разбоем, словно «тать в нощи»! Его люди жестоко меня ограбили, а тот покойник, тело которого ты выставил на площади, был среди грабителей!

– Ты хорошо его помнишь? – вздрогнул князь Василий.

– Хорошо, батюшка князь! – ответил, крестясь, купец. – Этого злодея я вовек не забуду! Это он ударил меня с размаху в щеку да так, что я свалился прямо в грязь, где лежал, пока те злодеи не умчались! Они утащили все мое имущество…Слава Господу, что я тогда не вывез все свое добро и спрятал часть его у родственников в складах. А потом, вечером, я случайно проходил по главной городской площади и увидел княжеских дружинников. Среди них сидел, верхом на коне, уже в одежде княжеского человека, тот, убитый тобой, черноволосый тать! Говорю правду, княже, как на духу, что он не простой княжеский дружинник, а его наипервейший приближенный! Я тогда пошел к своему карачевскому родственнику и все ему рассказал. Он и другие карачевцы подтвердили, что князь со своими людьми занимается разбоем…Я собрал свои вещи и товар и вскоре с помощью Господа унес свои ноги в наш родимый Брянск!

– Так значит, это человек Святослава Карачевского, – пробормотал, хмурясь, князь Василий. – Ты, почтенный купец, принес мне очень важную весть! Благодарю тебя за слова правды!

ГЛАВА 13

ЗАБОТЫ КНЯЗЯ ЮРИЯ

Князь Юрий Даниилович Московский готовился к отъезду. Позднее лето 1304 года было самым подходящим временем для поездки в Орду. – Успею раньше Михаила Тверского, – думал он, сидя в своей теремной светлице и потирая рукой багровую потную голову. Восседавшие вокруг него московские бояре молчали, ожидая княжеского слова.

Князь Юрий, казавшийся до смерти отца грубым, неуклюжим и угловатым, довольно быстро вошел во власть и «взял в руки» всех своих бояр накрепко. Когда он думал, все молчали, а когда говорил – покорно слушали. Они давали князю совет лишь тогда, когда он сам этого требовал, да и то отвечали первыми только те, кто был старше или ближе к самому князю.