Расплата (СИ) - Константа Яна

— Почему потом никто не вернулся за ней?

— Куда? Карманд убит — у нас больше нет своих людей во Дворце, пробраться туда теперь нереально. Что нам нужно было делать? Штурмовать Дворец? Мы потеряли людей, когда тебя вытаскивали — кто рискнул бы полезть в логово Филиппа из-за какой-то девушки, пусть даже и твоей? Да и кто знал, что Кристина могла быть там? Этьен, прости. Ты же знаешь, я никогда ничего против Кристины не имел…

— Вы оставили ее у Филиппа, — оборвал Этьен. — Ты понимаешь, что ей там не выжить? Вам плевать на нее. Вам плевать, что ее насилуют каждый день… Вам плевать, что ее убивают… Милош счастлив, что избавился от нее, а ты?

— Этьен, не говори глупости!

— Уйди.

— Этьен!

— Уйди, Морис!

Оставшись один, Этьен откинулся на подушку. Значит, правда. Значит, Кристина осталась во Дворце. Судьба милостива к нему, и он пока еще не знает, сколько времени безбожно утекло, пока он был в забытьи, и сколько времени ему еще понадобится, чтобы встать и набраться сил на дальнюю дорогу. Он боялся даже думать о том, что могло случиться с ней за это время. Он боялся даже думать, что «маленькой его Риантии», возможно, нет уже в живых. А если так… Да к черту все! К черту корону, раз цена ей — пролитая кровь невинных людей, к черту его самого, не сумевшего уберечь одну-единственную девушку! А она ведь верила ему… Она поверила, что он сумеет защитить ее от Филиппа! А что в итоге?!

Адель, просочившись в комнату, едва ушел Морис, тихонько расставляла микстурки и настороженно поглядывала на больного. Ей не нравилось его состояние — разговор с другом явно не пошел ему на пользу. Надо бы заставить его выпить отвар, да подойти страшно: отрешенный, бледный и злой… Пока девушка раздумывала, как подойти к нему и заставить принять дозу лечебного снадобья, дверь в комнату тихонько отворилась, и на пороге показался Милош. Жестом веля девушке оставить их наедине, он подошел к кровати наследника.

— Меня тоже прогонишь? — раздался негромкий его голос.

Этьен молча прикрыл глаза, не желая сейчас ни видеть никого, ни слышать. Но Милош не отступил. Напротив, заставляя смириться со своим присутствием, присел на кровать и накрыл мозолистой ладонью слабую руку наследника.

— Ты парня зря прогнал — это я приказал ему сидеть здесь и не высовываться. Меня и наказывай. Только выслушай сперва старика… Я тебе зла не желаю, и Кристине твоей подобной участи тоже не желал. Погибли люди, тебя вытаскивая, ты сам чудом жив остался. Требовать от людей рисковать жизнью ради девушки, не будучи даже уверенными, что она действительно во Дворце, мы не могли. Это эгоистично, Этьен. Что случилось, то уже случилось, не рви душу из-за нее, тебе надо жить дальше. Тебе сейчас о другом думать надо. И если ради нее ты сейчас прогонишь людей, преданных тебе до гроба, людей, которые ради тебя рисковали жизнью… И лишь только за то, что они не погибли, спасая понравившуюся тебе девушку… Это, конечно, твое право, наследник. Но учти, людей, готовых за тебя умереть, не так уж много, и разбрасываться ими…

Милош примолк, подыскивая нужные слова, да вот только не нужны Этьену ни оправдания, ни веские доводы защиты — сам понимает, что винить в беде этих людей глупо и неблагодарно. Он не имеет права рисковать людьми ради Кристины. Он сам ее потерял. Не нужно было брать ее с собой в столицу, не нужно было разгуливать с ней по городу, игнорируя опасность… Он сам ее потерял — сам и отыщет. Этьен открыл глаза и с тоской посмотрел на поникшего Милоша:

— Я никого не прогоняю. Мне нужно сейчас побыть одному. Это единственное, о чем я прошу.

Он не будет ни злиться, ни прогонять друзей, оставивших в беде его невесту — он знает, что будет делать. Сперва-наперва надо заставить ослабший организм встать на ноги, потом — удержать его в седле, ну а после… А после он придет к Филиппу, отдаст то, что тому нужно, заберет Кристину, и они уедут в Арени, в небольшой деревянный домик, оставшийся от матери. Там ни Филипп, ни Милош, ни кто-либо еще никогда их не найдет. Будут жить себе тихонько, нарожают кучу сопливых ребятишек… Он найдет работу в городе, Кристина останется на хозяйстве, а теплыми летними ночами он будет уводить ее на сеновал, и до утра они будут просто жить и наслаждаться покоем вдали от всей этой грязи и суеты, вдали от чуждой жизни, назначенной отцом. «Прости, отец, но какой король из сына крестьянки? Что я могу против Филиппа? Нет, не для меня эта жизнь, и король из меня никудышный. Прости, отец, что не оправдаю твоих надежд и ожиданий. Прости и постарайся понять своего непутевого сына…»

План намечен, осталось его выполнить. Потянулось время; день за днем Этьен тайком ото всех пытался встать на ноги. Сначала получалось плохо, и пару раз Адель застигала его за бесплодными попытками — девушка злилась, подскакивала к неугомонному и все грозилась нажаловаться Милошу, если не прекратит, но Этьен не отступал — и так много времени потеряно, некогда ему разлеживаться. С девушкой пришлось пойти на сговор: она ничего никому не скажет о его попытках вставать, а он взамен продолжит свои геройства под бдительным ее присмотром. И дело пошло быстрее. Через несколько дней он уже начал ходить по комнате, а еще через неделю выбрался на конюшню.

Ему не терпелось отправиться в путь. Конечно, Адель о его планах не знала, а вот Милош, глядя, с каким молчаливым усердием наследник день за днем идет к выздоровлению, заподозрил неладное и даже попытался поговорить об этом с самим Этьеном, но тот лишь отшучивался, смотрел на друга с затаенной тоской и упорно продолжал свои тренировки. От греха подальше Милош выставил часовых и возле дворца, и возле конюшни — уж если наследник решится на очередную глупость, его сразу же предупредят. Морис, стараясь лишний раз не показываться Этьену на глаза после злополучного разговора, готовился в любую минуту отправиться вслед за беглецом вытаскивать Кристину… Да только поздно в помощники набиваться. Этьен больше не верит ни Милошу, ни Морису, и спасать Кристину отправится один, не прося о помощи и не подвергая никого опасности.

И вот настал заветный, долгожданный день. Этьен встал пораньше в надежде, что никто не вломится в его опочивальню в столь ранний час, достал бумагу, чернила… Уселся за письменный стол и долго думал, глядя в одну точку — не видит он другого выхода, не место ему здесь. Под царапающий скрип гусиного пера ложились на бумагу ровные, аккуратные строчки.

Этьен решил, что бежать лучше ночью. Сославшись на плохое самочувствие, он весь день просидит в комнате, продумывая план спасения Кристины; вечером ляжет спать пораньше, а около полуночи, не зажигая света, тихонечко оденется, выгребет все сбережения, что есть в столе, достанет револьвер, под рубашку спрячет перевязанный лентой свиток, что поможет вернуть ему Кристину, и покинет свою обитель.

Навсегда прощаясь со стенами отцовского дворца, Этьен направился к дверям. Да не тут-то было! Этьен дернул ручку, но дверь оказалась заперта, причем снаружи — опасаясь побега, Милош стал каждую ночь запирать неугомонного подопечного. Хорошенькое начало! Этьен выругался с досады, но потом огляделся и рванул к балкону — нет, теперь уже ничто его не удержит! Невысоко здесь, ночь и густая тень деревьев помогут уйти незаметно, а многочисленные выступы на стене даруют шанс обойтись без переломов. Он перелез через каменное ограждение и уже через несколько мгновений оказался на земле. Дело осталось за малым: покинуть территорию, огражденную высоким забором. Но через ворота идти опасно — раз уж его в спальне собственной заперли, то наверняка и входы-выходы надежно охраняются, и уйти ему так просто не дадут. Но это не помеха. Куда больше огорчает мысль, что и на конюшню ему лучше не соваться — придется брать экипаж. Немного подумав, Этьен юркнул к забору, сплошь увитому густым плющом — высокий он, зараза, да только парню, чьи детство и юность прошли среди отчаянной крестьянской детворы, это совсем не помеха, и через пару минут свобода распахнула ему свои радушные объятия, лаская неокрепшее тело прохладным ночным ветерком.