Штормовое предупреждение - Чжу Шаньпо

Я протянула руку и коснулась тела. Жун Чуньтянь и остальные тоже протянули руки и вместе переложили его на носилки. Затем снова накрыли его тело белой простыней. Вчетвером они подняли носилки и вышли из морга, двое впереди и двое сзади.

Выйдя из морга, мы первым делом встретили Дурачка Пи, который ждал снаружи. Он остановил носилки: «Жун Яо умер?»

Жун Чуньтянь и Жун Цютянь, которые шли впереди, велели ему убраться с дороги. Но Дурачок Пи настоял на том, чтобы приподнять белую ткань, покрывающую Жун Яо. Чай Хэ рявкнула на него, и он отступил в сторону, развернулся и протянул руку, чтобы помочь Жун Сятяню, который шел позади. Жун Сятяню неохота было обращать на него внимание, но он позволил ему тоже держать носилки. Дурачок Пи топал неуклюже, то налетая на Жун Сятяня, то улыбаясь Чай Хэ.

И так они впятером осторожно несли носилки. Когда они поднимались по ступенькам, Жун Сятянь поскользнулся и чуть не выпустил ручку. К счастью, Дурачок Пи действительно старался и не позволил носилкам упасть. Чай Хэ сопровождала нас из здравпункта. Когда мы спускались со склона, она не один раз настойчиво напоминала: надвигается тайфун, похороните его как можно скорее.

Дурачку Пи казалось, что это весело, или же он чувствовал, что задача священна, и не сдавался на полпути. Он шел вперед, держа носилки, время от времени улыбаясь мне и надеясь получить от меня похвалу.

В небе прятались тени. Солнце внезапно значительно смягчилось, мы даже перестали отбрасывать тени. Ветер поднимал в воздух пыль и мусор, как тогда, два года назад, когда кассир городского кредитного кооператива спятил и швырял банкноты на нижние этажи.

Дорога домой была очень долгой, а улицы стали пустыннее, чем обычно. Плоды на манговом дереве перестали расти и ждали зрелости, но сейчас они тесно прижимались друг к дружке, очевидно, не готовые встречать тайфун. Жун Чуньтянь и остальные молчали, только меняли руки, держащие носилки, сохраняя молчаливое понимание равновесия и равномерной скорости. Не получая от меня похвалы, Дурачок Пи на ходу оглядывался по сторонам и беспрерывно улыбался. Это была необъяснимая и вместе с тем прозрачная, понятная глупая ухмылка. На самом деле он, должно быть, хотеть сообщить всем: Жун Яо умер. Но он не знал, что такое смерть. Когда мы проходили мимо станции, рейсовый автобус до уездного центра снова тронулся в путь. Я втайне подумала, пусть едет, в любом случае, он ходит каждый день – неужели невозможно уехать из Даньчжэня и после тайфуна?

По пути мы встречали разных людей. Все они выразили скорбь в связи со смертью Жун Яо.

– Да как же так – взял и ушел? Я даже не успел его в больнице навестить. Эх.

– Неужели дошло до такого?.. Я думал, он просто ногу сломал.

– Столько боев живым прошел, и вот нате – такой конец?

– Вы, ребята, должны общими силами ему похороны справить, он вас всех вырастил, нелегко ему было!

…

Сморчок Хэ остановил нас у здания почты. Вчера он трижды бегал в больницу, потому что у его жены Ван Цин снова заболели зубы, да так, что она каталась по полу, снова и снова костеря предков Сморчка Хэ до восемнадцатого колена. Сморчок Хэ был беспомощен, а Ван Цин, лежа на кровати, кусала и поносила его. Руки Сморчка Хэ были покрыты кровавыми царапинами, а лицо все еще искажено болью.

– Я думал, он сможет прожить еще пару дней, по крайней мере, до окончания тайфуна, – вздохнул Сморчок Хэ. – Кое-какие дела я так и не успел с ним обсудить. Ваш приемный отец всегда имел собственное мнение. Даже если он сейчас лежит, не стоит его недооценивать.

Жун Чуньтянь ответил, мы никогда не недооценивали его и сейчас этого не делаем.

Сморчок Хэ был очень удовлетворен таким ответом. Он слегка приподнял белую ткань, закрывавшую лицо Жун Яо, быстро взглянул и опустил ткань на место.

– Объявляю: этот тайфун сменил название, он будет называться «Жун Яо». Я метеоролог, считается только то, что я сказал, – громко заявил Сморчок Хэ. – Если бы в Центральном метеобюро знали Жун Яо, они бы тоже согласились с моим решением.

После этого он отошел в сторону, дал нам пройти и затем последовал за нами.

Когда мы вернулись к дверям кинотеатра, там собралось много народу. Чжао Чжунго в своем кресле занял середину дороги. Люди стояли позади или по обе стороны от него. Все они жили по соседству, и у всех на лицах застыло торжественное выражение, и внезапно не стало никакой тревоги по поводу того, что надвигается тайфун. Они были здесь, чтобы встретить Жун Яо. В мясных рядах уже не галдели так, как раньше, и мясные прилавки опустели. Когда приходит тайфун, людям становится не до мяса. Двери кинотеатра были плотно закрыты, и в нем стояла такая тишина, как будто он не открывался много лет, а пестрые киноафиши на стенах начали белеть и отваливаться.

Ветер время от времени приподнимал ткань, укрывавшую покойника, и я была ответственной за то, чтобы снова накрывать его, дабы никто увидел застывшего лица Жун Яо. Но как бы я ни старалась, я не могла уследить за всем одновременно – стоило потянуть за один край, как сползал другой, и мне никак не удавалось полностью прикрыть ему ноги.

Чжао Чжунго первым горько заплакал. Он изо всех сил пытался встать с инвалидного кресла, но не мог с этим справиться и чуть не кувырнулся вперед. Стоявшие позади прижали его к спинке. Чжао Чжунго рассказал им о делах минувших, о том, как они с Жун Яо вместе ходили в боях под градом пуль, рискуя жизнью. Хотя его сильный северный акцент и отнюдь не изящное изложение не давали людям до конца понять его, но в этот самый момент его воспоминания о Жун Яо произвели на людей еще большее впечатление. Даже мне казалось, что нынешний Жун Яо сильно отличался от обычного – он вернул себе былую славу и достоинство. Некоторые люди в толпе заплакали следом за Чжао Чжунго. Ветер трепал их волосы и увлажнял глаза. Они уступали место для прохода и выстроились в ряд с обеих сторон. Чжао Чжунго сам катил свою коляску и, возглавляя шествие, отвел нас домой.

Дурачок Пи никогда раньше не видел такой масштабной сцены и, кажется, струсил. Он отпустил носилки и побежал в сторону здравпункта.

Сморчок Хэ тоже остановился. Он сказал нам: «Основная мощь тайфуна обрушится на Даньчжэнь сегодня ночью, и ветер достигнет семи-восьми баллов… Но