Штормовое предупреждение - Чжу Шаньпо

рассматривал возможность женитьбы на Го Мэй. Но ему нравилось вдыхать молочный аромат ее тела. Он прислонялся носом к ее плечу и, напрягая все силы, втягивал в себя этот запах.

Однажды Го Мэй закричала мне, чтобы я принесла тазик холодной воды. Подбежав к ним, я увидела, как Жун Цютянь лежит на земле с пеной у рта.

– Все в порядке, он опьянел от молока, – спокойно сказала Го Мэй. – Как будто вином напился.

Если Жун Цютянь не видел с Го Мэй два-три дня, он начинал беспокоиться, поэтому просил меня зайти к ней и пригласить ее прийти поболтать. На самом деле, когда доходило до «болтовни», большую часть времени говорила Го Мэй. Когда абсолютное большинство людей в Даньчжэне начало смотреть на нее с насмешкой и презрением и ехидно поддевать ее, Го Мэй почувствовала себя в полной изоляции, одной-одинешенькой. Она нуждалась в ком-то, кто бы серьезно ее слушал. Вот она и стала принимать эти приглашения. Жун Цютянь писал письма, вдыхая молочный аромат ее тела. Го Мэй рассказывала ему кучу не относящихся к делу вещей – «бредни», если говорить словами Куан Сяоцзе. Но Жун Цютянь все равно слушал очень внимательно, никогда не возражал, не высмеивал и все слова Го Мэй воспринимал всерьез. Го Мэй нравилось, что он тихий и соблюдает приличия. Они могли понимать одиночество друг друга, нравились друг другу и не могли обходиться один без другого, но никогда не выходили за дозволенные рамки. Даже во время тайфуна они целые дни проводили вместе, закрыв двери и окна, сидели под окнами, слушая ветер и наблюдая за дождем, даже лежали на кровати, как семья из трех человек, тихо и терпеливо ожидая, когда тайфун уйдет. Ничего постыдного между ними не происходило.

А для внешнего мира у них оставалась прежняя формула.

– После тайфуна я отправляюсь на север, – говорила всем Го Мэй.

А Жун Цютянь всем говорил:

– После тайфуна я вернусь в армию.

Таким образом, стало понятно, что оба они оставались в Даньчжэне только на некоторое время, и вскоре каждый пойдет своей дорогой.

Два года пролетели как одно мгновение. Малыш по фамилии Э уже мог бегать по всему двору нашего дома, ловить маленьких лягушек и запихивать их в рот, пытаясь съесть, и называл Жун Цютяня «Дяденька Цютянь». Го Мэй стала зрелой молодой женщиной, белой, пухлой и грациозной, ее тело больше не пахло молоком, к нему вернулся прежний запах мяты. Скромный и простой аромат освежал и успокаивал.

Я люблю такой запах. Именно так должны пахнуть женщины.

Устраиваем достойные похороны

Вечером из здравпункта сообщили, что Жун Яо умер. Получив уведомление, мы как можно скорее помчались туда. В это время воздух в Даньчжэне полностью сменился на какой-то другой. Авангард тайфуна прогнал прежний воздух и оккупировал весь город, включая здравпункт. Некоторое время здесь не было запаха формалина, не говоря уже о запахе смерти.

Я внимательно следила за Жун Чуньтянем. С его ногами было неудобно идти; поднимаясь по склону, он задыхался и категорически ругал здравпункт за то, что они не строят дороги, а только убивают людей.

– За столько лет ни разу не видел, чтобы кто-то из пациентов, поступивших в больницу, вышел оттуда живым! – сказал Жун Чуньтянь Жун Цютяню, который шел далеко позади него.

Жун Цютянь шагал размеренно, держа руки в карманах брюк. Когда Жун Чуньтянь заговорил с ним, он остановился и посмотрел на небо. Небо было ярким, как синий луг.

Перед нами появился Жун Сятянь в белой медицинской маске. Он сказал, что попросил ее у медсестры Чай Хэ. Он уже уладил за нас обычные больничные процедуры.

Жун Дунтянь приехал в больницу позже всех. Он принес с собой тесак. Он боялся нападения Сяо Мо. Сун Чанцзян и остальные копали землю, чтобы найти и арестовать Сяо Мо, так что сейчас для Жун Дунтяня должно быть самое безопасное время. Меня тошнило от запаха лягушачьей крови, который он источал.

Чай Хэ провела нас по узкой тропинке, огибая башню, заросшую мхом и дынными лозами, вниз по ступенькам со склона холма, а затем в тень деревьев, где стоял квадратный серый дом, одинокий и как будто далекий от мира. Крыша была покрыта листьями деревьев и бамбука, и по ней разгуливало несколько крыс. Дорожка, с обеих сторон заросшая щетинником, вела вглубь, к воротам. Не было никаких сомнений в том, что это морг. Чай Хэ открыла дверь, и нас немедленно обдало запахом формалина. Дом был очень просторный и примитивный, сумрачный и тихий, и в нем не ощущалось беспокойной суеты по поводу грядущего тайфуна. Здесь стояли два ровных ряда деревянных кроватей, которые были ненамного просторнее носилок, а перед кроватями висели яркие таблички с номерами. Некоторые кровати были пусты, а на некоторых лежали люди, целиком накрытые белой тканью, – наверное, трупы. Все они продавливали свои кровати. Хотя вентиляторы на всех четырех стенах постоянно вращались, все равно чувствовался явный гнилостный запах.

Чай Хэ была невысокого роста и, за исключением голубых сандалий, была вся в белом, и даже шапочка на ней была белой. Она передвигалась семенящими шагами, грациозно покачиваясь, как изящная белая тень. Жун Чуньтянь прибрал свою обычную надменность и с серьезным и почтительным видом следовал за ней, выказывая ей большое доверие и уважение. Волосы Жун Сятяня были в беспорядке, он оглядывался по сторонам, как будто был весьма недоволен крайним убожеством, царящим в морге. Жун Цютянь все еще прятал руки в карманах штанов, держал осанку и нарочно втягивал носом воздух, будто принюхивался к аромату цветов, да еще и пристанывал при этом. Жун Дунтянь, казалось, не чувствовал ни странного запаха, ни атмосферы. Он выглядел как будто не в себе, сильно волновался и надеялся, что все поскорее закончится. Тесак с длинной ручкой он держал выше головы, так что острие грозило пробить потолок.

Морг был небольшой, но казалось, ему никогда не будет конца. На двух самых дальних кроватях, левой и правой, лежали два покойника. Я думала, что Жун Яо – тот, что слева, но Чай Хэ указала на правый.

– Он скончался больше трех часов назад, его невозможно вернуть к жизни. Можете забрать его домой, – сказала она.

Она была еще молода, ненамного старше меня, но знала гораздо больше, чем я, серьезная и ответственная, и совсем не боялась трупов. Она держалась так спокойно, как будто вела нас в сад на заднем дворе своего дома.

Жун Чуньтянь подошел к Жун Яо и оглянулся на нас.

– Почему мы должны забирать его домой? – спросил Жун Сятянь. – Разве ваш здравпункт этим не