Маска - Сабина Мартин

Но сейчас Вендель был в комнате один, и это его радовало. Было неприятно осознавать, что он доставил своим близким столько хлопот. Вендель чувствовал себя виноватым. Да, он не совершил убийство, в котором его обвинили, и все же повел себя как глупый мальчишка. Он был неосторожен, позволил обвести себя вокруг пальца. И его наибольшей ошибкой было то, что он отправил в Ройтлинген Антония. Нет, свою самую большую ошибку он допустил, доверившись Оттмару де Брюсу. Что же такого он сделал этому графу? За что тот так жестоко отомстил ему? Неужели он в чем-то помешал этому могущественному человеку?

Вот уже несколько дней Вендель пытался вспомнить, что же он сделал не так во время смотра невест и на следующее утро. Временами перед его внутренним взором возникали какие-то образы, не связанные ни с чем, о чем он помнил: крутая лестница, слабо освещенная факелами, длинный ряд бочек, странные горшки и тигли.

Может быть, память сыграла с ним дурную шутку и воспоминания о замке перепутались с образами тюрьмы и пыточной? За последнюю неделю столько всего произошло. В сознании Венделя Адлербург превратился в тюрьму Эсслингена, пыточная в Шелькопфской башне — в спальню Оттмара де Брюса, а палач — в рыжеволосую девушку в белом платье, которая протягивала к нему окровавленные руки.

Когда Вендель вспоминал о тюрьме, его прошибал пот, ноги подгибались, к горлу подступала тошнота. Пару раз его даже вырвало. И в то же время он забыл почти все, что случилось с ним в те несколько дней.

Образы в его сознании расплывались, казались искаженными. Вендель даже не помнил лицо палача, хотя эти черты должны были бы навсегда врезаться в его память. Мастер-медикус обработал рану на его руке и осмотрел ноги.

— Не волнуйтесь, Вендель, — сказал он. — Вы поправитесь. Вскоре будете бегать, как молодая лань.

Вендель ему не поверил. Сама мысль о ходьбе вызывала адскую боль. Хромая к уборной, чтобы облегчиться, юноша чувствовал, как ноют ступни, будто он ходил по иглам. Каждый шаг отдавался болью, но Вендель не позволял никому помогать себе.

В дверь постучали, и в комнату вошла мать. В руках она несла поднос.

— Ты проснулся, сынок! — воскликнула она и тихо рассмеялась.

Катерина Фюгер поставила поднос, села на край кровати и погладила сына по голове, запустив пальцы в каштановые вихры.

— Тебе уже лучше?

Вендель пожал плечами.

— Мне кажется, жар спал.

Женщина коснулась ладонью его лба.

— Да, тебя больше не лихорадит. Отец будет рад услышать, что ты поправляешься.

— Папа, наверное, злится на меня. — Вендель потупился.

Мать взяла его за подбородок и посмотрела в глаза.

— Глупости, мальчик мой. Он очень рад, что ты вернулся домой живой.

— Жители Эсслингена будут настаивать на том, чтобы привлечь меня к ответственности.

Теперь потупилась Катерина.

— Вчера оттуда приехал гонец. Совет Эсслингена требует немедленно выдать тебя им.

Вендель знал, насколько болезненно воспринимает мать всю эту ситуацию. Катерина Фюгер родила восьмерых детей, и только Вендель дожил до юности. Все его братья и сестры умерли в первые дни после рождения. Почти все. Элизабета, родившаяся через два года после него, умерла на третьем году жизни.

Вендель вцепился в покрывало.

— Что теперь будет?

Катерина погладила его по щеке.

— Не знаю, малыш. — Она взяла с подноса кружку. — Вначале тебе нужно выздороветь. Пей.

Вендель взял у нее кружку и с наслаждением отпил горячий сладкий напиток.

На лестнице послышались шаги, и в комнату вошел отец.

— Вендель, как я рад, что тебе стало лучше. Жар спал?

Вендель слабо улыбнулся.

— Я чувствую себя неплохо, но в таком состоянии в Урах не поехал бы.

Эрхард Фюгер хлопнул себя по коленке.

— Ну вот, пожалуйста. — Он обеими руками указал на сына. — Раз он начал шутить, то, считай, и в самом деле выздоравливает. А новости от нашего совета быстро поставят его на ноги. — Эрхард замолчал.

Вендель закатил глаза.

— Совет единогласно постановил, что не станет выдавать тебя эсслингенцам. Мы проведем собственное расследование. Но уже сейчас никто не верит в то, что ты как-то связан со смертью того бедняги. Все считают, что ты слишком умен, чтобы бросить свой нож рядом с телом.

Вендель зажмурился. Да, это были хорошие новости. Но ведь дело на этом не кончится. Случившееся означало, что Вендель стал пленником в Ройтлингене. Ни жители Эсслингена, ни де Брюс не оставят его в покое и схватят, как только он покинет пределы города. Зачем выздоравливать, если его ждет пожизненное заточение в родном городе?

Ему во что бы то ни стало нужно вспомнить, что же тогда случилось в Адлербурге!

«Хорошо-то как!» — думал Конрад Земпах, сидя на постоялом дворе «У колодца» и наслаждаясь пивом. После своеобычного воскресного обеда в кругу семьи — приходилось сидеть за одним столом с супругой, тремя малолетними дочерьми, глуховатой тещей и слугой — Конрад с головой погрузился в разнузданное веселье трактира. Здесь он был среди настоящих мужчин. И хотя не все принадлежали к высшему сословию, тут смеялись над одними и теми же шутками, радовались вкусу пива, ароматной пище, красоткам-служанкам.

— Эй, девица! Ты-то мне и нужна! — Земпах шлепнул пробегавшую мимо служанку по заду и взял у нее с подноса еще одну кружку пива.

Девчонка чуть не потеряла равновесие от неожиданности, и все в трактире расхохотались.

Земпах поднес кружку к губам, но замер, увидев вошедшего в зал Иоганна Ремзера. Ну почему именно сейчас?! Проклятье, неужели этот Ремзер не мог подождать? Сосед Земпаха только что намекнул, что заинтересован кое в каком дельце, связанном со скоропортящимся товаром. При этом он так выразительно посмотрел на молоденькую служанку, подавшую ему кружку вина, что Земпах, естественно, тут же оживился. Но сделка сорвалась — глава совета шел прямо к нему. Его сопровождал Эндерс фон ден Фильдерн, у которого было такое выражение лица, точно вюртембержцы только что захватили Шелькопфскую башню.

— На пару слов, Земпах, — сказал Ремзер, останавливаясь у стола.

Это был дурной знак. По этикету полагалось сесть за стол, заказать себе еду и выпивку, поболтать о том о сем, а потом уже переходить к делу. Но предстоящий разговор с главой совета скорее напоминал допрос.

Новый знакомый Земпаха сразу понял намек и пересел за другой стол. Помедлив, Ремзер и фон ден Фильдерн уселись на лавку.

— Есть новости, — без экивоков начал Ремзер. — Плохие новости. Прибыл гонец из Ульма.

Земпах удивленно вскинул брови.