Маска - Сабина Мартин

— Ты кто такая? — хрипло осведомился незнакомец.

«Слава Богу, это не де Брюс, — подумала Мелисанда. — И не его приспешник фон Закинген».

— Ну говори! Или дара речи лишилась?

— Ме…

И тут Мелисанда поняла, что так и не придумала, какое имя назовет на хуторе.

— Что? Ну же, малявка, отвечай!

— Мехтильда. — Мелисанда возблагодарила Господа за то, что тот ниспослал ей озарение. — Мехтильда из Эсслингена. Меня прислала сюда супруга мастера-пивовара Генриха, она сестра Пауля Вайгелина. Я хотела устроиться к ее брату на хутор служанкой. Она дала мне подорожную, могу вам показать. Я не воровка.

Лезвие впивалось в кожу Мелисанды, девушке было больно говорить. Вскоре ее глаза приспособились к полумраку и она разглядела, что незнакомец приставил к ее горлу вилы.

— Так, значит, ты пришла к Паулю Вайгелину? Ты опоздала. — Мужчина презрительно фыркнул. — Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Может, ты и не воровка, а шлюха. Или ведьма. С такими-то волосами. Рыжая — значит, ведьма. Вечно тут какой-то сброд ошивается.

— Я могу показать вам подорожную, — прохрипела Мелисанда.

Мужчина сплюнул на пол.

— Этим делу не поможешь, малявка. Я всю эту писанину всяких там благородных не разбираю. И моя Ида тоже.

— Вы живете тут, на хуторе?

Мелисанда вдруг поняла, что этот мужчина ничуть не опасен. Просто он сам боится. Наверное, ему уже не раз приходилось сталкиваться со всяким отребьем. Нужно было его переубедить.

— Да, всю жизнь и живем. Как остальные ушли, я остался. Жить тут непросто, но лучше, чем ехать неведомо куда.

— А почему ушли остальные?

Мужчина не ответил. Мелисанда захрипела, и это подействовало. Он убрал вилы от ее горла, но все еще держал их в руке.

— Пожалуйста, позвольте мне встать. Неужели я выгляжу так, будто способна причинить вам вред?

Мужчина заглянул ей в глаза, а потом опустил вилы.

— Вставай, Мехтильда. Твоя история кажется мне правдивой. У господина действительно была сестра в Эсслингене. — Он смерил ее взглядом. — Господи, ну ты и худосочная. Тростиночка, да и только. Пойдем, детка, Ида тебя накормит, а потом уйдешь.

Мелисанда с трудом поднялась на ноги, все тело у нее затекло. Она поспешно собрала вещи, прежде чем мужчина заметил, что ее накидка — это на самом деле плащ палача.

Она вышла за ним на улицу. Глаза ей застила тугая пелена дождя. Едва видя, что происходит вокруг, Мелисанда последовала за мужчиной в небольшое каменное сооружение. Над каминной трубой вилась струйка дыма.

— Ты поймал этих воришек?

У плиты стояла пожилая женщина и что-то мешала в горшке.

— Одну привел с собой, — улыбнулся ее муж.

— Герман! — Женщина испуганно обернулась, увидела Мелисанду и удивленно подняла брови. — Ты кто, детка?

— Это Мехтильда. Сестра Вайгелина прислала ее сюда служанкой. Она, должно быть, не знала, что тут случилось.

Старушка покачала головой, седая прядь выбилась у нее из-под чепца.

— Тебе придется вернуться в город, детка, — мягко произнесла она. — Тут нет работы для служанки. На весь хутор остались только мы с Германом, а заработка едва хватает на двоих. Ты можешь поесть с нами, чтобы подкрепиться перед дорогой. — Женщина указала на стол. — Присаживайся.

У стола стояли два грубо сколоченных стула, в комнате бродили две худосочные коричневые курицы, выискивая в сене на полу крошки.

— А что там с воришкой? — спросила она у Германа. — Ты его поймал?

Мужчина покачал головой. Теперь, когда Мелисанда разглядела его при свете, она поняла, что Герман уже совсем стар. Наверное, она даже сумела бы выбить вилы у него из рук.

— Тот парень убежал. Забрал три яйца и кусок ветчины. Я его поймал на пороге винодельни. Может, надеялся разжиться винцом, но, увидев меня, рванул так, что аж пятки засверкали. — Старик недоверчиво уставился на Мелисанду. — А может, он и не винцо там искал… а свою подельницу. Ты же не с ним пришла, а?

— Нет, я шла сюда одна.

Герман задумчиво прищурился. Похоже, слова Мелисанды его не убедили, и он уже собирался спросить что-то еще, но его жена поставила горшок на стол, и Герман начал молиться.

Каша была слипшейся и безвкусной, но Мелисанда набросилась на еду с таким аппетитом, будто ее угостили жареным фазаном. Уже через несколько мгновений ее миска была пуста. Мелисанда с сожалением посмотрела на ложку, но удержалась и не стала облизывать ее.

— Что тут случилось? Почему все ушли?

— Тут было много горя, девочка, — с горечью сказала Ида. — Некоторые говорят, что хутор Вайгелина проклят.

— Это чушь, жена. Зачем зазря языком-то молоть? — проворчал Герман, скрестив руки на груди.

— Горе есть горе. Я говорю только то, что сама знаю.

— Ох, как хочешь, — буркнул Герман. — Только меня этим не донимай. Пойду шкуры проверю. Хорошо, что этот воришка их не нашел. — Он встал и вышел под дождь. На крыльце он оглянулся. — А когда вернусь, тебя тут уже быть не должно, Мехтильда, или как там тебя зовут. Таким, как ты, у нас делать нечего. Девчонка сама по дорогам ходит, это ж надо было удумать.

Мелисанда понурилась.

Старушка потрепала ее по руке.

— Не расстраивайся, детка. Он не со зла. Он ворчит, потому что жизнь у нас нелегкая. Раньше Герман был всеми уважаемым кожевенником, работал тут, на хуторе, делал седла, уздечки, сапоги шил. А я служанкой в доме у господ была. — Она вздохнула. — Все началось с того, что малыш Вайгелина в старый колодец упал. Никто не видел, как это случилось, мы его три дня искали. А как нашли, он уже мертв был. Его отец, Пауль, с ума сошел от горя. Семь лет мальцу было, единственный сын. А следующей зимой мор начался. Половину людей на хуторе выкосил. Весной некому было поля обрабатывать, за скотиной смотреть. А потом пришла засуха. Вот весь урожай и пропал. Люди с хутора начали уходить, работать было некому. А однажды господина мертвым нашли. Никто не знал, почему он умер, так в постели его и нашли. Тогда-то все и побежали. Все хутор покинули. Только мы с Германом тут остались. Да и куда нам податься было? В нашем возрасте нам работу не найти. У нас тут огород есть, две курицы, коза… Прожить можно. Герман зайцев стреляет, кожу выделывает. Шкурки продает скорнякам в Урахе, ему на рынке торговать нельзя, потому что он не в гильдии. Но немного денег все же зарабатывает, мы на них запасы на зиму покупаем и ткань для одежки. — Женщина встала. — Ну, мне пора за работу.

— Я могла бы вам помочь, — предложила Мелисанда.

Ида покачала головой.

— Нам самим не хватает, мы три рта не прокормим.

Помедлив, Мелисанда вытащила из кошеля пару монет и положила на стол.