Маска - Сабина Мартин

Наконец Мелисанда дошла до вытянутого здания. Она заглянула в дверь и обнаружила остатки виноградного пресса и несколько полусгнивших бочек. В углу лежала солома.

— Этого не может быть! Не может…

Разрыдавшись, Мелисанда принялась вытирать слезы. Письмо, которое она носила в рукаве платья, на время подарило ей веру в то, что она обретет новый дом, место, где можно будет отдохнуть, набраться сил, продумать планы на будущее. Но ей не суждено было получить даже незавидное место служанки.

Тем временем стемнело. Идти дальше не имело смысла. По крайней мере, эту ночь она сможет провести на хуторе, он был слишком далеко от тракта, и никто не забредет сюда случайно. Мелисанда устроилась на кучке соломы. «А пекарней, наверное, раз в неделю пользуются жители соседней деревни», — подумала она. Развязав сверток, девушка достала одежду палача, собираясь устроиться на ней, как на покрывале. Было в этом что-то утешающее. Этот наряд дарил ей воспоминания о Раймунде. Мелисанда невольно улыбнулась.

Она, Мелисанда Вильгельмис, которую все презирали, считая жалким подмастерьем палача, обвела вокруг пальца целый город, помогла сбежать приговоренному к смерти купцу, благодаря народной вере в волшебство вышла за стены города и оторвалась от всех преследователей. Да, сова кружила над землей, но заяц мог спрятаться.

Осторожно расстелив накидку, девушка устроилась поудобнее и достала остатки еды — кусок хлеба и малину, собранную по дороге.

Положив ягоду в рот, она раздавила сладкую мякоть языком и задумалась. Вспомнились счастливые летние дни: как они с Рудгером играли в лесу, строили плотину на ручье и пальцы мерзли в холодной воде, а руки и плечи обгорали под палящим солнцем. Мелисанда медленно ела ягоды, потом глотнула воды из бурдюка. Образы далекого детства исчезли.

Мелисанда вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Девушку злила ее плаксивость. Сейчас бы выпить прохладного пива или пряного вина — вот лучшее лекарство от душевной боли и горя. Но в полуразвалившейся винодельне не было вина, и только запах прогорклого винограда слабо чувствовался в воздухе. Еще одна ягода опустилась на язык, вызвала новые сладкие воспоминания. Еще, и еще, и еще…

Очень скоро малины не осталось, и Мелисанду вновь объяла печаль. И одиночество. Только мысль о виноторговце из Ройтлингена утешала девушку: она спасла ни в чем не повинного человека, стала орудием Божьим. Все будет хорошо.

Дитрих поднялся на вершину холма и оглянулся. Ему повезло, этой ночью небо было безоблачным, ярко светила луна, сияли звезды. Можно было и не спать. Отдохнуть он успеет, когда выдаст жителям Эсслингена палача и получит вознаграждение. Внутренний голос подсказывал Лису, что жертва где-то рядом и он почти настиг ее. Ему не составило труда пройти по следам. Неподалеку от канавы, в которой спал палач, Дитрих нашел отпечатки ног, и они вели к небольшому ручейку. Следы сразу врезались ему в память: обувь у палача была дырявой — дырка на носке правого сапога и на пятке левого. Кроме того, и в канаве, и на берегу ручья Лис учуял странный запах. Пахло розами. Дитрих не понимал, почему палач так пахнет, но был уверен, что этот запах и следы приведут его к Мельхиору.

Он опять огляделся по сторонам. Глаза горели, все вокруг расплывалось. Может, действительно стоит поспать пару часов? На горизонте теснилась темная гряда грозовых туч. Скоро они затянут все небо, но дождь, который смоет следы палача, прольется чуть позже. На фоне облаков Дитрих заметил какие-то очертания. Вначале он подумал, что перед ним высохшее дерево, но потом догадался, что это здание, просто находится оно очень далеко. Направившись в ту сторону, он через некоторое время разглядел мельницу, а за ней — хуторские постройки. Он предпочел бы обойти селение стороной, но палач явно шел в ту сторону, а Лису не хотелось потерять его след.

Вскоре он с изумлением обнаружил, что ворота обнесенного частоколом хутора почему-то открыты. Все строения оказались заброшенными, от многих остались только руины.

Дитрих удовлетворенно хмыкнул. Идеальное место для ночлега. Он медленно обвел взглядом остатки домов, сараев и мастерских и выбрал строение, которое сохранилось лучше всего. Тут-то он и поспит часок-другой.

Лис прокрался вдоль частокола, стараясь не шуметь. Возможно, он был не единственным, кто решил остановиться здесь на ночь. Наверное, палач тоже где-то тут. Дитрих чуял его. Слабый запах роз. И страха. Завтра Лис поймает его, но вначале нужно набраться сил. Этот Мельхиор хоть и слабак, но его ловкость в обращении с мечом была известна даже за пределами Эсслингена. Лучше предстать перед ним отдохнувшим.

Ночью ветер переменился, на небе сгустились тучи, их подхватил ветер. И разверзлись хляби небесные. Дождь лил как из ведра, тугие струи падали на вершины Швабского Альба и стекали с гор, двигаясь в сторону Неккара, а оттуда — к Эсслингену. Черные тучи закрыли небо, и казалось, что солнце так и не взошло. Мрачными, как небо, были и лица членов городского совета, собравшихся за огромным столом в ратуше. Была суббота, а убийца из Ройтлингена и палач пропали еще в среду утром, и с тех пор о них никто ничего не слышал. Среди горожан уже поползли слухи о том, что исчезновение палача — дурной знак, что городские власти не справляются с поставленными перед ними задачами. Из уст в уста передавалась легенда о городе на севере, сгоревшем дотла после того, как оттуда ушел палач.

Иоганн Ремзер расправил плечи и громко кашлянул.

— Вчера вечером приехал гонец из Ройтлингена. Вендель Фюгер вернулся в родной город.

Никто особо не удивился, это вполне можно было предвидеть.

— Естественно, городской совет Ройтлингена отказывается выдать нам преступника, как того требует закон. Они утверждают, что обвинения против купца подделаны, он не совершил ничего плохого. По их заявлению, виноторговец стал жертвой заговора, а нам следует найти настоящего убийцу.

— Какая наглость! — воскликнул Герольд фон Тюркхайм.

— Ройтлинген позорит все свободные города! — поддержал его Вальдемар Гвиррили.

— Хватит это терпеть! — рявкнул Хеннер Лангкоп.

Глава совета поднял руку.

— Спокойно, спокойно, господа. То, что вы говорите, конечно, хорошо и правильно, но нам ничем не поможет. — Он вытер рукавом лоб. — К сожалению, купец так и не подписал признание. Поэтому нам трудно доказать, что убийство совершил именно он.

В зале вновь загалдели:

— Это все проклятый палач виноват!

— Подонок обвел нас вокруг пальца!

Ремзер стукнул судейским молотком по столу, и в зале воцарилась тишина.