Я был драгдилером "Rolling Stones" - Тони Санчес

Репетиции начались в атмосфере секретности, словно речь шла об операции ЦРУ. Они проходили в маленьком кинотеатре в Монтрё, поскольку «Роллинг Стоунз» обнаружили, что легче самим приехать к Киту, чем заставить Кита приехать к ним. В мае они полетели в Лос-Анжелес, где на время гастролей располагалась их штаб-квартира. Как раз в эти дни в торговом центре в штаге Мэриленд вооруженный маньяк выстрелил в губернатора Джорджа Уоллеса; ранение оказалось серьезным, и теперь врачи боролись за его жизнь. Когда Мику рассказали об этом, он ощутил невольную дрожь: это показалось ему зловещим предвестием его собственной судьбы. Снова и снова люди спрашивали его о том, что было у всех на уме: «Мик, а ты не боишься, что тебя тоже застрелят?»

— Боюсь, — отвечал он. — Конечно, боюсь. Но что же мне делать? Запереться дома, толстеть и писать мемуары? Нет, игра стоит свеч.

Первый концерт проходил в «Пасифик Колизей» в Ванкувере. С первых аккордов «Brown Sugar» («коричневый сахар» — так называют неочищенный героин) слушатели пришли в исступление. А снаружи полиция сражалась с двухтысячной толпой подростков, которым так и не удалось купить билеты. К концу вечера все критики и слушатели восхищенно шептали что-нибудь вроде: «Величайшая рок-группа в мире». Между тем в местной больнице уже зашивали, перевязывали и смазывали раны тридцати пострадавшим полицейским.

В этом турне любимым напитком «Роллинг Стоунз» была текила, а любимыми наркотиками — кокаин и амил-нитрит. «Роллинг Стоунз», как обычно, стали законодателями моды в этой области и теперь, когда уже все вокруг нюхали кокаин, сами искали новых удовольствий. Пузырьки с кокаином, транквилизаторами и стимуляторами окружали их на протяжении всех гастролей. Джаггер перед каждым концертом делал себе дорожку. Он чувствовал, что уже не может танцевать и кричать на сцене без помощи кокаина. Кит же вкалывал столько героина, что с трудом волочил ноги по сцене и выглядел жуткой старой развалиной. Однако это прекрасно вписывалось в образ хипповой обдолбанной рок-звезды — и подросткам из-за этого он еще больше нравился. Всех, с кем он общался, он тоже склонял к эйфорическому героиновому забвению. Один из его друзей всегда был категорически против того, чтобы колоться. Но Кит в конце концов все-таки убедил его попробовать — таким оригинальным способом они отпраздновали в Вашингтоне День независимости. Вскоре после этого друг обнаружил, что подсел на героин.

Только Мик до сих пор устоял перед соблазнами героина.

Обладая сильной волей, он умудрялся получать все от кокаинового кайфа, но не доводить дело до того, чтобы пришлось приходить в себя с помощью героина. Он был очень недоволен, когда Кит и другие музыканты пришли на концерт обдолбанные:

— Я думаю, что это очень хреново — сначала обдолбаться, а потом выходить и играть перед публикой.

Через месяц после начала гастроли приобрели особый наркотический оттенок. Мик с Китом вели себя, словно параноики: боясь, что их убьют, они не расставались с револьверами тридцать восьмого калибра. В Чикаго они остановились в пошловато-вычурном особняке Хефнера. Они использовали друг друга — Хью Хефнер хотел с помощью «Роллинг Стоунз» придать больший блеск своему имиджу, а те были рады потрахать его куколок, накачаться его дурью и покрушить его мебель. Они уехали через несколько дней, и все были довольны тем, как прошло взаимовыгодное мероприятие. Даже Хефнер.

Он был далеко не единственным, кто стремился подзарядиться бешеной энергией «Роллинг Стоунз». Почти каждый стареющий богач в Штатах всеми силами стремился подобраться ближе к этому эликсиру молодости, однако сделать это смогли немногие. Среди них были такие люди, как принцесса Ли Радзивилл — знаменитость из знаменитостей, писатели Трумэн Капоте и Терри Саузерн. Однако они оставались для «Роллинг Стоунз» чужаками. Принимали как своего только Энди Уорхола, который был таким же сумасшедшим, как и они, — да и то потому, что он был любимым художником Бьянки.

На сцене и вне ее события происходили в сумасшедшем ритме. На стадионе в Сан-Диего пятнадцать человек попало в больницу и шестнадцать в полицию. В Таксоне в шумных фанатов бросали гранаты со слезоточивым газом. В Вашингтоне арестовали шестьдесят одного человека.

В Монреале маньяки взорвали динамитом микроавтобус «Роллинг Стоунз» с оборудованием, а триста фанов, которым продали поддельные билеты, учинили беспорядки. В Бостоне самих музыкантов арестовали за драку с фотографом.

Безумие стало передаваться и обслуживающей команде. После «Street Fighting Man» Джаггер всегда бросал в публику розовые лепестки из корзины, словно священник, кропящий паству святой водой. Чип Монк, который заведовал спецэффектами, решил, что будет смешно, если спрятать цыплячью ножку среди розовых лепестков и посмотреть, что произойдет. Джаггер ее даже не заметил и швырнул прямо в толпу, попав по голове девушке, пребывавшей в глубоком экстазе. Было это в Детройте.

К Филадельфии Чип набрался смелости подложить в корзину сырую свиную печень, и Джаггер, слишком увлеченный выступлением, чтобы понять, что происходит, грациозным жестом бросил ее в зрителей. Секундой позже печень прилетела назад, на мгновение зависнула в ярком сиянии прожекторов и кровавым месивом плюхнулась на абсолютно белую сцепу. В Питтсбурге Чип уже не на шутку разошелся: принес целую свиную ногу с копытом и засунул в корзину. К счастью для жителей Питтсбурга, Джаггер нашел ее прежде, чем началось выступление, и кинул в Чипа.

К тому времени, когда весь этот цирк переместился в Нью-Йорк, чтобы провести три завершающих шоу в Мэдисон-Сквер-Гарден, представление уже было отработано и проходило безупречно. Пятьдесят дней наркотиков и дебоша при переездах не только не повредили «Роллинг Стоунз», но и, напротив, ознаменовали пик их карьеры.

Кульминацией гастролей стал последний концерт — 26 июля, в день двадцатидевятилетия Мика. Чип, твердо вознамерившийся сделать событие незабываемым, арендовал циркового слона, который в конце шоу должен был поднести Мику розу в хоботе. «Ни в коем случае», — сказали люди, которые заведовали Мэдисон-Сквер-Гарден, представив себе обезумевшее животное, мечущееся в припадке ярости и давящее зрителей. Чип успокоился на том, что купил пятьсот живых цыплят, которых собирался выпустить на головы аудитории. Тогда руководство заблокировало крышу. В отчаянии Чип согласился на обыкновенную драку тортами. Но люди в сером решили, что даже это выходит за рамки приличий, и конфисковали его ящики с тортами. Однако им не пришло в голову, что у Чипа за сценой есть еще запасы.