Я был драгдилером "Rolling Stones" - Тони Санчес

Другой отель; совершенно голая девица лежит в постели с двумя администраторами группы. Она мастурбирует и мурлычет что-то о том, что только что видела светлячков. От этих кадров едет крыша.

Снова Кит, он играет в покер, а на экране телевизора беснуется Джордж Уоллес. Затем снова леди со светлячками, которая на этот раз курит косяк с Миком Тэйлором.

— Никогда еще не испытывал такого экстаза в гостиничном номере, — шутит он.

Более странные сцены: Кит настолько обдолбан, что не может объяснить персоналу отеля, что ему нужна чаша с фруктами. Девушка, которая колола его в прошлый раз, уже проделывает это с кем-то еще; затем Кит и саксофонист Бобби Кейз глупо хихикают, сбрасывая цветной телевизор с балкона своего номера.

В фильме чередовались яркие сцены выступлений, какие-то абсурдные эпизоды и свидетельства скандальных похождений Роллингов: очередной город, очередной хит, очередной трах. Заканчивается фильм медленным уходом «Роллинг Стоунз» со сцены под чтение жесткого текста «Brown Sugar», произносимого с расстановкой, словно приговор.

— Bay… — выдохнул Кит. — Я как будто опять прожил те моменты. Это будет самый классный рок-фильм, какой видел мир.

— Я так не думаю, — покачал головой Джаггер. — Нас начнут обыскивать в каждом городе отсюда и до Тимбукту, как только он выйдет в прокат. Он вызовет всеобщее возмущение, и полиция опять сядет нам на хвост, как было недавно. Нет, надо подождать лет пять по крайней мере, пока все не успокоятся, прежде чем выпускать фильм в прокат. И даже тогда это будет опасно. Может быть, его и вовсе не стоит показывать, пока мы играем.

Через пять лет его это совершенно перестало интересовать.

— По-моему, это нельзя назвать хорошим фильмом, — вот и все, что он сказал.

26

Ямайка оказалась еще более идиллически-прекрасной, чем они ее себе представляли: реки, текущие сквозь пальмовые джунгли, гремящие на перекатах и впадающие в океан — голубой, как глаза Марианны. Белоснежный песок. Почти все время светило солнце и стояла жара, но каждые несколько дней налетали внезапные сильные грозы, что делало жизнь разнообразнее. Они приехали сюда записываться на студии Байрона Ли «Динамик Саунд». Был ноябрь — самое время спастись от европейского холода.

Все было бы хорошо, но Кита что-то раздражало в Мике, мешая полностью отдаться сочинению песен и записи.

— Вот, Кит, — однажды вечером сказал Мик, когда они сидели у бассейна в отеле «Терра Нова», потягивая пиво «Ред Страйп» и наблюдая за светло-вишневым закатом, — прочитай-ка и скажи, что ты обо всем этом думаешь? — И он протянул ему мятый конверт.

Письмо было от ученика колдуна, жившего в Калифорнии, Пространно, но достаточно прямо автор излагал причины, по которым Джаггер был следующей рок-звездой, которой предопределено умереть. Несмотря на явную абсурдность, эти зловещие выводы настроения вовсе не поднимали; говорилось, что все рок-звезды, которым было предопределено умереть, имели в своих именах буквы I и J — например, Брайан Джонс, Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс и Джим Моррисон. Более того, порядок смертей определялся формулой, из которой выходило, что вторая буква в имени следующего покойника должна быть I, а его фамилия должна начинаться на J. Кроме того, существовала картина, написанная в семнадцатом веке голландцем Франсом Хальсом, который сам был известным колдуном. Картина называлась «Веселый лютнист» — и этот лютнист был как две капли воды похож на Джаггера.

Калифорниец как-то совместил все эти совпадения и вычислил точную дату смерти Джаггера.

— Но он пишет, что ты должен умереть завтра, — сказал Кит, тыча пальцем в письмо. — И какого хрена ты собираешься предпринять?

— Буду сидеть в комнате, я думаю. Это по-любому полная фигня, но я не хочу испытывать удачу, плавая там или еще как.

— Да, конечно, — серьезно отозвался Кит. — А я скажу охранникам, чтобы были настороже и никого к тебе не подпускали.

Пока они работали над альбомом «Goat's Head Soup», неприятностей хватало. Французы грозились потребовать их экстрадиции — из-за наркотиков, которые Кит употреблял в «Нелькоте». Джаггер, Билл и Мик Тейлор полетели во Францию, чтобы подтвердить свои показания.

Снова начались трения между Бьянкой и Анитой, притом такие, что Анита и Кит были вынуждены какое-то время жить отдельно. Они сняли бунгало Томми Стила — на холме, с видом на Катлэсс-Бей. Кит был очарован островитянами — их ножами и оружием, их ганджей и гипнотизирующей музыкой регги, которая звучала из каждой сделанной из гофрированного железа халупы. Он помог начинающему ямайскому певцу Джимми Клиффу получить главную роль в фильме «The Harder They Come» («Чем хуже они с нами обращаются…»), который имел международный успех. Кит и Анита были в восторге от Боба Марли и его друзей-растаманов. Растафари были странной ямайской религиозной сектой, которая поклонялась Расу Тафари — Хайле Селассие, Иудейскому Льву. «Однажды, — говорили они, — мы вернемся на родину, в его страну — Эфиопию». Пока же они все больше погрязали в нищете и бедности, куря ганджу и заплетая волосы во впечатляющие и страшноватые на вид дрэды. Не удивительно, что соотечественники их ненавидели, но в то же время слегка побаивались.

На Рождество вся группа полетела в Лондон, хотя Аните так здесь понравилось, что она не хотела улетать.

— Я поселилась бы тут навсегда, — призналась она Киту.

— Может быть, мы так и сделаем, — ответил он. — Да, может, так и сделаем.

Для Мика и Бьянки Рождества не получилось. 23 декабря 1972 года в Никарагуа произошло землетрясение, погибло шесть тысяч человек, были разрушены коммуникации и прервана связь с окружающим миром. Бьянка была в истерике, увидев новости по телевизору на Чейн-Уолк.

— О нет, Мик, нет, — кричала она. — Моя мама и вся моя семья там. Они, наверно, все погибли.

Джаггер и его помощники пытались выяснить, что с семьей Бьянки, но все было без толку.

— Нужно туда лететь, — сказал он ей успокаивающе. — Не волнуйся, скорее всего, с ними все в порядке.

Прямым рейсом долететь в Манагуа было невозможно.

Мик нанял частный самолет и приказал одному из своих работников купить как можно больше сыворотки против брюшного тифа и других необходимых медикаментов.

Бьянка плакала, когда они ехали из аэропорта в Манагуа. Везде были руины, как будто какой-то злобный великан стер с лица земли мир ее детства. Вместо изысканных особняков испанского колониального стиля вокруг теперь вздымались груды кирпичей и мусора. Джаггер, одетый в неуместно яркую американскую бейсболку, был подавлен. С другой стороны, здесь никому не было до него дела — редкий шанс почувствовать вкус нормальной жизни, который он перестал ощущать после того, как стал известным.