ПАРАЛЛАКС 606. Том I - Ganymede Eossky

не существовало. Это иллюзорное понятие – выдумка людей, созданная под впечатлением фантазий об утопическом мире. Несмотря на это, я – её ярый поклонник. Именно поэтому я помогу тебе: я сделаю твою жизнь такой, какой ты её представлял. Пока одни начиняли твоё хрупкое сердце гроздьями гнева, я одарю тебя счастьем. Превратив твои потаённые мечты в реальность, я сделаю её сказкой. Я отдам тебе часть себя. Получи то, о чём просил. Весь мир в твоих руках. Забирай. Мне хотелось бы верить, что благодаря этому ты сможешь нащупать истинную границу между добром и злом.

Во мгле пред Антоном вспыхнули две белые окружности. Два светящихся кольца, похожих на солнечные затмения. Те самые затмения, о которых его предупреждала Кимико.

- Я дам тебе ровно день, чтобы прочувствовать весь аромат сладкого бытия. Пробный период. Испытательный срок. Я прошу тебя лишь об одном: когда те двое явятся к тебе снова, позвони мне. Шесть-ноль-шесть. 606. Позвони мне, дождись шести гудков - и я приду на твой зов. Сделай это во имя справедливости. Докажи, что веришь, дабы не споткнуться о тяжёлый ключ, что распахнёт массивные врата в эру вселенского баланса. Готов ли ты поднять его? Или проще просто пройти мимо, впрочем, как и всегда? - Бойченко готов был поклясться, что затмения моргнули, как глаза. - Прими мой дар. Отдай этих людей мне - и я оставлю тебя крутиться в водовороте счастья навсегда. А когда насытишься вдоволь, мы возьмёмся за руки и отправимся на аудиенцию к Богу. Я буду ждать там, где всё начнётся. Мы попросим судьбу ответить на все наши вопросы, Антон. На все до единого.

* * *

- Антоша?.. Милый, что с тобой?!

Кокетливый голосочек, прозвучавший над ухом, разорвал пелену беспамятства в клочья. Антон распахнул веки, но тут же зажмурился: лучи солнца слепили подобно вспышкам сварочной дуги. Черноты, в которой он витал несколько мгновений назад, и след простыл. Опять откуда-то издалека Бойченко настиг укол тоски, а сознание захлестнула волна душевной боли. Словно одновременно и в теле, и в памяти его лопнула какая-то струна. Он лежал на пыльном полу будки, зажавшись в угол и прикрывая лицо дрожащими пальцами. Секунду назад с ним происходило что-то ужасное; он отчётливо это помнил. Что-то опустошающее и пугающее, но в то же время доброе. Сейчас же Бойченко чувствовал лишь тепло солнечных лучей. Он слышал задорные голоса детишек, ласковый шелест листвы и крики чаек. Запах свежей зелени. «Неужели я вернулся?» Над головой послышался скрип двери, а затем взволнованный женский голосок. До боли в груди знакомый. Быть того не может…

- Дорогой? Ты меня слышишь?

Антон почувствовал на плечах легкое прикосновение, а затем ненавязчивый аромат орхидеи. Духи. Как и восемь лет назад, те же самые. Бойченко прищурился от света: над ним, одетая в малиновый, весь в бантиках, сарафан, стояла Тамара Зайцева. Сияющая и благоухающая. Каштановые локоны блестели, переливаясь бликами. Бледно-розовые губки походили на свернувшиеся от холода лепестки роз, а карие глаза смотрели на него так робко, словно девушка вот-вот разрыдается.

- Как же ты меня напугал, - с облегчением выдохнула Тома; подхватив Бойченко под руку, она попыталась поднять его на ноги. - Слава богу, что ты пришёл в себя. Ух!.. Говорила же, что надо кепку одевать: солнце печёт, как сумасшедшее. В новостях вчера говорили про температурный максимум. Поднимайся, поднимайся. Сейчас спрячемся в тенёк. Я тебе попить принесу... Давай... пойдём... Аккуратно, не споткнись только...

Бойченко вставал неторопливо и осторожно; так, словно делал это впервые в жизни. Спустя полминуты он в обнимку с Тамарой семенил по парку, с беспечным видом озираясь по сторонам. Градиент морского горизонта расплывался. Мутными были и картины, плавающие в сознании Антона; смысл их упорно ускользал от него. «Как же такое возможно-то? - беззвучно повторял он самому себе раз за разом. – Как так?» Несмотря на это, довольная усмешка ни в какую не желала сходить с его физиономии. Он улыбался, как мальчишка, впервые признавшийся в любви и услышавший слова взаимности. Он даже ничего не сказал за всё это время, лишь неглубоко дышал. Всё вокруг было точно таким же, как и до встречи с Вовой. Тёплый ветерок, лазурное небо, нежный шёпот волн. Подухин? И только сейчас Антон вспомнил о друге. Когда он заговорил, казалось, что он разговаривает сам с собой:

- Где он? Где Вовка?

Бойченко стал озираться по сторонам, но тут же застонал: затылок пронзила жгучая боль. Не иначе как битой засадили. Тома обиженно надула губы и обняла Антона ещё крепче.

- Кто?.. Ты о ком?.. – Зайцева прислонила тыльную сторону ладони ко лбу Бойченко. - Ну и накрыло же тебя, котёнок. Ты горишь весь. Помалкивай, береги силы. Сейчас отведу тебя в машину, там и передохнёшь. Ох! – она прикрыла глаза ладонью. - Понятно дело: тридцать градусов в тени. Надеюсь, в следующий раз ты меня послушаешься и накинешь кепку.

Бойченко испытывал странное возбуждение и в то же время валящую с ног истому. Он никак не мог осознать того, что произошло с ним за минувший час. Антон чувствовал, как его глаза стекленеют, а наивная улыбка становится всё шире. Не-ве-ро-ят-но. Тот, кто так долго и упорно ковырялся у него в душе, не шутил. Сделал всё, как и обещал. Так, как и говорил. Исправил его ошибки; воплотил несбывшиеся ожидания. Всё это походило на невероятную сказку, и даже рассказ бразильца показался вполне правдоподобным. Ноги передвигались нехотя. Волоклись, как связки сарделек. Прохожие с осуждением поглядывали на парочку, что добиралась до автостоянки.

- Так рано, а уже напился. Э-э-эх...

- Ну и алкашня.

- Бедная девочка.

- Да он не пьян, это всё из-за солнечного удара, - с хихиканьем оправдывалась возлюбленная.

Бетонная полоса дорожки вилась между деревьями, словно лабиринт Минотавра. Тамара остановилась и засунула изящную ручонку в брюки Антона. «Что?.. Прямо здесь?..» От неожиданности тот ахнул: тёплое запястье скользнуло вдоль паха, заставив поёжиться. Тома смерила Бойченко ласковым взглядом и улыбнулась: в такие мгновения на её бархатных щеках появлялись две ямочки. В переднем кармане послышался тихий звон -