Семь безликих святых - М. К. Лобб

стоит ей только сказать «да», как она проиграет. Как бы Роз ни пыталась гнать эту мысль, она всегда знала: ей не стать хорошим лидером. Способным – да, но не хорошим. Они с Насим могли бы возглавить восстание, однако управлять городом-государством – совсем другое дело. Его нельзя построить на злости и стремлении к жестокости. Разумеется, она боролась за справедливость, но все же не верила, что власть не развратит ее. Роз нельзя было назвать благородной, милосердной, бескорыстной или заботливой. Она хотела изменить Омбразию, но в конечном счете не желала вставать во главе.

В ответ на ее мысли иллюзия преобразилась. Теперь Роз находилась на улицах города, где объявляла о том, что больше не будет разделения на кварталы. Она видела, как проходящие мимо горожане кланяются ей. Один из них даже принял облик отца, и его глаза светились уважением.

О таких событиях она могла только мечтать – это был с трудом завоеванный приз. Приводя в смятение, разрывая сердце и затягивая вглубь, они подрывали ее решимость.

Вот что происходит, когда желание становится важнее всего остального.

Роз почувствовала, как сама начала постепенно распадаться на части.

39. Дамиан

В конце концов Дамиан решил отправиться следом за Роз.

Он прочесал верхние этажи Палаццо и, не обнаружив ничего примечательного, вернулся к главному входу, где стал ее ждать. Видневшееся в открытом потолке небо напоминало черное покрывало, испещренное бледными точками света. Звезды цеплялись за небеса, словно кто-то пытался их сорвать. Неизвестно, как долго Дамиан простоял на месте, барабаня пальцами по бедру, его пульс постепенно учащался. Тревога снедала его. Нашла ли Роз Энцо? А вдруг с ней что-то случилось?

Наконец, не в силах больше терпеть, он нырнул в тот же самый наводненный тенями коридор, где Роз растворилась, словно призрак. Промчался по залам, проверив каждую комнату в западном крыле первого этажа. Пусто. Ему казалось, будто он находится во сне – нет, в кошмаре, – когда связь между телом и разумом нарушена.

– Черт, – пробормотал Дамиан себе под нос. Он так крепко сжимал пистолет, что удивительно, как тот еще не рассыпался. Роз наверняка не покидала здание. Тем более не сказав ему.

Беспокойство за нее причиняло ему физическую боль. Однако Дамиан не мог отрицать, что рядом с ним пряталось кое-что куда более серьезное: затаенный страх того, что Роз могла хотеть предлагаемого Энцо больше, чем жаждала справедливости. Больше, чем ненавидела святых. Больше, чем нуждалась в нем.

Стараясь избавиться от этих мыслей и желая что-то предпринять, Дамиан бросился в другую часть Палаццо, но резко остановился, когда кое-что привлекло его внимание.

Дверь, ведущая к входу в Святилище, была открыта.

Меньше всего Дамиану хотелось столкнуться с иллюзионистом в этом месте. В Святилище и без всякой дополнительной магической фальши царила атмосфера нереальности. Но если Энцо и стал бы где-то завершать свой безумной поход, так это здесь. Под землей, у последней сохранившейся статуи Хаоса.

Поэтому Дамиан бросился внутрь.

Он бездумно мчался по туннелям с пистолетом наголо, готовый к любому движению в тени. Сердце пульсировало в груди, словно открытая рана. В сознании проносились две картины. В первой Энцо причиняет Роз боль. Заставляет ее страдать, потому что Дамиан ждал слишком долго и действовал недостаточно быстро. Во второй Роз стоит рядом с последователем с улыбкой на лице. И эта улыбка означает только одно: он ее потерял.

Оба этих кошмарных сценария могли воплотиться в жизнь. Ведь Энцо – безумец. Фанатик. Он намерен добиться возвращения Хаоса любой ценой. Настолько сильна его вера в святого.

А что насчет Дамиана? Верит ли он, что такое возможно?

Он не знал. Да и не особо хотел это выяснять.

Дамиан облизал пересохшие губы и в последний раз повернул за угол. Воздух в Святилище был холодным, пугающе неподвижным и тяжелым от благоговейных воспоминаний. Он поежился. Возможно, Хаос находился внизу, но, помимо него, здесь были Сила, Милосердие, Терпение, Смерть, Изящество и Хитрость. Об этом не стоило забывать.

И все же, как обычно, мысль о святых принесла ему мало утешения.

Особенно когда он увидел их.

Роз и Энцо стояли почти вплотную друг к другу, их силуэты вырисовывались в свете свечей. Вокруг возвышались статуи святых, производившие впечатление, будто они собрались уже в конце. Ладонь Энцо лежала на щеке Роз. Ее голова была наклонена, лицо обращено к лицу иллюзиониста, широко распахнутые глаза отливали золотом. Дамиан не мог понять, почему ее не тревожили его прикосновения. К горлу подступила злость, вызвавшая кислый привкус на языке.

– Рад, что ты передумала, – говорил Энцо. – Я знал, что ты одумаешься.

– Роз, – громко окликнул ее Дамиан. Она вскинула голову и побледнела.

Энцо убрал руку с ее щеки. Его губы растянулись в отталкивающей ухмылке.

– А, Дамиан. Как по часам.

Дамиан не обратил внимания на его слова.

– Роз, ты с самого начала была права. Помнишь, что говорила Насим? У вас с Энцо, что бы он ни утверждал, разные цели. Я знаю, ты выше этого.

– Дамиан… – начала Роз срывающимся голосом, но он еще не договорил.

– Нет. Послушай меня. Я на твоей стороне, помнишь? Омбразия нуждается в переменах, и я тебе в этом помогу. Но только не таким способом. Пожалуйста, только не таким. – Он не сводил с нее глаз, надеясь, что она увидит в них искренность.

Энцо рыкнул и направился к Дамиану. Перед ним был уже не тот мальчишка-слуга из Палаццо, которого он знал, отнюдь нет. Сейчас это был мужчина, могущественный и разъяренный. Отчаявшийся. А Дамиан по своему опыту знал, насколько опасен человек, доведенный до отчаяния.

– Мой дорогой друг, – промурлыкал Энцо, наставляя на него пистолет. – Тебе не остановить ее. Не остановить нас.

– Мы не друзья. И никогда ими не были, – фыркнул Дамиан. – Я знаю, что ты манипулируешь ею. В противном случае она бы никогда не выбрала тебя. И, если не ошибаюсь, ты говорил, что не станешь этого делать.

– Я сказал, что не хочу этого делать. – Энцо облизал верхнюю губу. – Но не говорил, что не буду. – Он вздохнул. – Вы оба такие предсказуемые. Я знал, что Россана без проблем выследит меня. А как только это случится, за ней явишься ты. И только посмотри – ты здесь.

Роз, казалось, пыталась что-то сообщить без слов. Ее лицо выражало серьезность, почти страх.

– Дамиан, мной никто не манипулирует. Тебе нужно уйти. Пожалуйста.

После того разговора в темнице Дамиан знал, что Роз не станет предавать его, занимая сторону Энцо по-настоящему. У него в горле образовался ком. Она хотела, чтобы он ушел, попытался спастись, но он не поведется на эту уловку.

Продолжая стоять на своем, Дамиан тоже поднял пистолет.

– Я никуда не уйду.

– Все верно, – произнес Энцо вкрадчивым голосом. Тени облепили его, как вторая кожа, сливаясь с костюмом цвета чернил. – Ты не уйдешь.

Интонация, с которой были сказаны эти слова, вызвала в Дамиане тревогу.

Энцо рассмеялся. Звук, леденящий кровь, полный неподдельной радости.

– Семь святых, семь жертвоприношений. Девушка, найденная мертвой на улице. Мальчик, выброшенный на берег реки, – он считал, загибая пальцы. – Последователь. Женщина, которую вы обнаружили в саду. Главный магистрат. Пьера