Исчадие ада - Ульяна Соболева

27 ГЛАВА

Самая настоящая боль — в слезах, которые никто не видит…  

Но еще больнее тогда, когда плакать уже не можешь.  

Потому что слезы поселяются глубоко в сердце.  

И там их уже невозможно утереть…  

(с) просторы интернета

Кристина с трудом разлепила тяжелые веки, она хотела вскочить с постели, но ее придавило к подушке словно магнитом, голова казалась свинцовой, подняться было невозможно. В висках пульсировала странная тупая боль. Она напряглась, стараясь вспомнить, понять, где она, но мозги не работали. В памяти провал, пропасть. Девушка с огромным усилием приподнялась на постели, и стены поплыли перед глазами. Странные серые стены, каменные. Черт, нежели она вчера напилась? Нет…она вчера не могла напиться. У нее была важная встреча. С кем? Она не помнила. Кристина осторожно спустила босые ноги на пол и увидела, что она все еще одета в шелковое белое платье, подол забрызган чьей-то кровью. Осколок воспоминания врезался в мозг, ослепил вспышкой – ринг, мертвые ликаны, Габриэль в крови, приставил нож к горлу Алексея…деньги медленно плывут в воздухе и падают на траву. Синие глаза – ледяные, полные ненависти и презрения. Девушка все же встала с постели и сделала несколько шагов. Пошатнулась и ударилась об стену. В окне виднелось голубое небо и слышался шум ветра, проезжающих машин.

- Похоже, я вчера перебрала, - прошептала Крис и пошатываясь подошла к окну. В этот момент случилось невероятное - окно исчезло, оно сверкнуло, покрылось черно белыми полосками и потухло, как экран телевизора, вместо него - все та же каменная стена и тусклый свет единственной лампочки на потолке. Кристина вскрикнула и отшатнулась назад. С трудом удержалась на ногах. Твою мать! Что это за дерьмо?! Звуки проезжающих машин тоже стихли и вокруг тишина. Только где-то, вдалеке, капала вода. Крис осмотрелась по сторонам. Она в каком-то подвале. Кроме железного стола на колесиках, очень напоминающего операционный, и кровати, в комнате совершенно ничего не было, даже окна. Девушка медленно обошла помещение:

- Эй, мать вашу, здесь есть кто-нибудь?

В ответ все тот же звук капающей воды. Крис почувствовала, как в душе становится холодно. Она заметила дверь, такую же серую, с облупившейся краской и ржавыми потеками, толкнула ее и та со скрипом открылась. Шум капающей воды стал доноситься отчетливей. Кристина судорожно сжала пальцы. Какой дикий холод здесь. Она внутренне напряглась, прислушиваясь к тишине. Вошла в другое помещение более просторное и замерла – на стене висел плакат с ее изображением. На нем – сама Крис полуобнаженная, с томным взглядом, внизу надписи. Черт, это афиша трехлетней давности. Тот последний фильм, в котором она снялась и бросила карьеру актрисы. Кап…кап…кап… Крис обернулась и закричала – позади нее стоял мужчина, прямо у стены, он смотрел на девушку белесыми глазами и улыбался. Тонкие губы хищно подрагивали, улыбка напоминала оскал мертвеца.

- Добро пожаловать домой, Лиза.

Она попятилась назад, узнала его. Этот запах смерти, гниющей плоти и могилы. Тот самый запах. Она его помнила, он въелся ей в мозги. В Праге, в ее номере. Этот…маньяк, это он тогда там побывал.

Перед глазами возникли жуткие образы мертвых светловолосых девушек со распоротыми животами. Крис затошнило, она бросилась обратно в комнату с кроватью. Ощупывая стены, лихорадочно искала глазами оружие. Потом захлопнула дверь. Сердце билось так сильно, что она, казалось, слышала его удары в этой тишине.

- Скажи мне: "Здравствуй, Миха, я очень рада, что ты вернулся".

Крис обернулось, чокнутый совсем рядом и по-прежнему улыбался. Потом вдруг резко схватил ее за шею:

- Скажи…

Его пальцы были холодными и твердыми, а ногти царапали ее кожу. От него воняло смертью, словно он сам и являлся ею. Белые зрачки сливались с белками и глаза казались мертвыми или покрытыми ледяной коркой. Крис судорожно глотнула воздух.

- Пошел на хрен, гребанный ублюдок!

Он ударил ее об стену как тряпичную куклу, в голове зашумело, и она задохнулась от страха.

- Я сказал, поздоровайся, со мной, Лиза.

- Я не Лиза, мать твою!

Через час она поздоровалась с ним, когда уже была не в силах кричать и бороться, когда ползала по полу захлебываясь в собственной крови, стараясь увернуться от ударов его ботинка с железной подошвой, а он продолжал бить. Крис упала на пол и зажмурилась, а потом хрипло простонала:

- Здравствуй, Миха, чтоб ты сдох, Миха.

- Ах, ты ж сука! Ты еще не поняла где ты? Ты дома, тварь, и ты будешь делать то, что я скажу. Очень скоро ты будешь ползать на коленях, и умолять меня пощадить тебя.

Он схватил ее за шиворот и швырнул на постель.

- Кто ты такой? И что тебе нужно?

Крис сплюнула кровь и вытерла губы тыльной стороной ладони. Невыносимо болели ребра, но они уже срастались. На лице ублюдка тоже немало ссадин, Крис оставила на нем следы от своих ногтей и клыков. Только очень скоро она поняла, что дерется в полную силу, а он просто играет с ней. После каждого удара, нанесенного ею, он хохотал и его скрипучий смех эхом разносился по комнате. Только потом он давал сдачи, он бил только в одно место – по ребрам. Намеренно не давая им срастись, дробя их снова и снова, и Крис уже задыхалась от боли. Когда она в очередной раз послала его подальше, он ударил ее кулаком по губам и швырнул на пол.

- Кто я? Я – Миха. Скоро ты запомнишь.

- Черт, я поняла, что ты Миха, но что тебе нахрен от меня нужно?

Он склонился к ней настолько близко, что она снова почувствовала его дыхание, по телу непроизвольно прошла дрожь.

- Мне ничего не нужно, я просто буду любить тебя, - вкрадчиво ответил он и вдруг схватил ее за волосы и заставил посмотреть себе в глаза:

- Я буду любить тебя сильно и ты будешь орать мое имя и молить дьявола о том чтобы побыстрее сдохнуть, а я…я не дам тебе умереть. Вот как страстно я буду любить тебя.

- Ты конченный, больной ублюдок! – крикнула Крис и плюнула ему в лицо, а он снова засмеялся, вытер кровавый плевок и облизал пальцы.