Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

врагом по главной дороге в Иерусалим, он сделал объезд на север, вдоль побережья, а затем отступил прямо на юго-восток, по следам мусульман. Энергичное желание мести оживляло небольшой отряд, когда они пересекали сельскую местность, сожженную вражескими лазутчиками. Рядом с Рамлой были обнаружены мусульманские колонны, входящие в русло долины. При других обстоятельствах франкское рыцарство, несомненно, колебалось бы перед лицом невероятного численного превосходства, но пыл первых крестоносцев воодушевил прокаженный король.

«Бог, показывающий свою силу в слабых, – пишет Михаил Сирин, – вдохновил искалеченного царя». Он слез с коня, поклонился перед крестом лицом до земли и со слезами помолился. Это зрелище тронуло сердца всех воинов, они поклялись на кресте не отступать и считать предателем того, кто взялся за узду, они сели на коней и бросились в атаку. В первом ряду стоял Истинный Крест, который нес епископ Вифлеемский Обер; он снова должен был доминировать в битве, и позже христианские воины должны были почувствовать, что в разгар схватки он казался им огромным, почти касаясь неба. Летописцы показывают нам Балдуина IV и его четыресто рыцарей, погружающихся и на мгновение теряющихся в толпе мусульманских сил, пытающихся сплотиться посреди долины. Мусульмане, которые изначально думали задушить их большим количеством, вскоре начали терять самообладание перед лицом французской ярости.

«Проход, – говорится в Книге двух садов, – был загроможден армейским багажом. Внезапно появились отряды франков, ловкие, как волки, лающие, как собаки; они бросились в массовом порядке, пламенные, как пламя. Мусульмане уступили. Саладин, султан Египта и Дамаска, со своими тысячами турок, курдов, арабов и суданцев бежал от четырехсот рыцарей прокаженного подростка… Бежали в страхе. Забросив багаж, шлемы и оружие, они поскакали через пустыню Амалек прямо к Египетскому заливу и Дельте».

В течение двух дней Балдуин IV собирал огромную добычу на всех путях, а затем с триумфом вернулся в Иерусалим. Фактически никогда еще не было более красивой христианской победы в Леванте, и, в отсутствие графа Фландрии и графа Триполи, вся заслуга принадлежала героизму короля, семнадцать лет которого на мгновение одержали победу. Зло, грызшее его тело, равнялось зрелости Годфруа де Буйон или Танкреда. Балдуин воспользовался своей победой, чтобы защитить Галилею от вторжений из Дамаска. В октябре 1178 года он построил у брода Иакова, на берегу высокого Иордана, мощную крепость, предназначенную для управления исторической дорогой, ведущей из Тверии в Кунейтру. Дальше на север, у истоков реки Иордан, он оспорил с дамасцами область Бания, старый пограничный марш, недавно утраченный. В апреле 1179 года, когда он со своим коннетаблем Онфруа де Торон совершил несколько опасный набег на этой стороне, он был удивлен войсками Дамаска. Старый коннетабль, ответственный за совершенную неосторожность, спас молодого короля. Прикрыв отступление принца своим телом, он был изрешечен ранами, но сдержал врага и умер в своей крепости Хунин. Однако Саладин, возвращаясь из Египта с новой армией, готовил вторжение в Галилею из Бания. Балдуин IV смело решил его предупредить. Став во главе своего рыцарства и в сопровождении графа Триполи, он поскакал к выходу на Мардж Аюн, «луг», расположенный между большой излучиной реки Литани и лесом Банияс, где находятся высоты Хунин, он обнаружил, что вражеские массы действуют своей концентрацией, в то время как их собиратели возвращаются из плодотворных набегов через Финикию. Возобновив неожиданность Монжизара и Бланш-Гарда, Балдуин бросился на эти изолированные отряды и разбил их. К сожалению, при слишком быстром спуске с горы рыцари несколько рассеялись. Из своего штаба в Бания Саладин успел броситься с основной массой своих войск. Сплотив беглецов, он напал на бездыханную франкскую кавалерию и после яростной схватки разбил их по очереди. Балдуину IV и графу Триполи удалось бежать, но число убитых и пленников было значительным (10 июня 1179 г.). Несколько недель спустя Саладин отправился сносить крепость Иакова. Однако боевые действия на этом закончились. В следующем году Саладин и Балдуин IV заключили возобновляемое перемирие, которое по франко-мусульманскому праву того времени означало мир. Короче говоря, за эти три года прокаженный король противостоял грозному султану, и соглашение 1180 года закрепило статус-кво.

К сожалению, состояние Балдуина IV ухудшилось. Проказа проявилась во всем своем ужасе. Его язвы омрачили характер героического юноши. Теперь у него были приступы недоверия к окружающим. В 1180 году принц Антиохии и граф Триполи намеревались посвятить себя Гробу Господню, он вообразил, что они хотят воспользоваться его физическим падением, чтобы свергнуть его. Беспокойство показало, насколько необходимым стало официальное урегулирование престолонаследия. Наследницей по-прежнему была его старшая сестра Сибилла, чей муж, Гийом де Монферра, умер через несколько месяцев брака, оставив ее беременной сыном, будущим Балдуином V. Так прокаженный король мог мгновенно умереть, и после этого следовало ожидать долгого регентства, важно было как можно скорее снова жениться на принцессе. Поэтому король и двор искали среди суверенных семей Запада подходящую пару для Сибиллы, когда она дала понять, что ее сердце выбрало, не беспокоясь о политических расчетах. Счастливым победителем стал простой кадет из Пуату, без удачи и без личной славы, Ги де Лузиньян. Как только он прибыл в Палестину, его прекрасное лицо, его элегантные манеры произвели на молодую вдову самое благоприятное впечатление. Остальное сделали его праздность, романтический и страстный характер французского креола. Согласно злобным хронистам, они с Ги даже допустили такую неосторожность, что брак стал необходим, Балдуин IV, находившийся тогда в разгаре кризиса, не имел сил сопротивляться настойчивым просьбам своей сестры. Он согласился на союз влюбленных, подчинив Гаю графство Яффо и Аскалон (1180 г.). Этот роман имел катастрофические политические последствия. Безуспешный кадет, не имеющий отношения к сирийской знати, всегда считавшей его чужеземцем и выскочкой, выбранный капризом влюбленной женщины и усталостью умирающего короля, наконец не имеющий другого титула для своего возвышения, кроме как самый красивый мужчина. В свое время Гаю служили даже его отрицательные качества. Его природная наивность, как поет поэт Амбруаз, прослыла «простотой». В его собственной семье его считали немного глупым, и когда мы узнали, что «Гион», младший брат, находился в процессе, благодаря любви с первого взгляда фантастической королевы, к завоеванию короны, его старший брат рассмеялся: «Если Гай станет королем, почему бы ему не стать богом?» На самом деле такой легкомысленный выбор в такой трагический час, когда прокаженный царь шел в могилу, когда Египет и Дамаск были объединены железной рукой Саладина, был настоящим испытанием. Вдобавок Изабель, младшая сестра Балдуина IV и Сибиллы, вскоре вышла замуж за другого симпатичного юношу, Онфруа IV де Торон, который, хотя и был наследником линии героев, был еще более незначительным «жеребенком»,