Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

личной дружбе. Несмотря на клевету со стороны партии тамплиеров и партии лузиньянов, историк видит в этом прирожденном государственном деятеле настоящего наследника королей Булони, Арденн и Анжуй, чья мудрая политика основала Иерусалимское королевство в первой половине XII века.

В лучшем случае мы заметим в нем (но перед лицом военного превосходства теперь объединенного ислама было ли другое отношение?) полное подчинение рыцарского темперамента и всего романтизма крестового похода самому осмотрительному реализму. На данный момент в царстве, находящемся в опасности, преобладал реализм, и именно этот инстинкт сохранения в «парламенте», состоявшемся в Иерусалиме в конце 1174 года, благодаря единодушию прелатов и баронов сделал Раймунда III регентом, «и все люди очень обрадовались».

Но в этой несчастной французской Леванте, измученной политикой, работа партий вскоре разрушила эти благоприятные настроения. Поскольку в случае смерти прокаженного ребенка граф Триполи может законно претендовать на корону, его лояльность будет подозрением. Его дипломатическая предусмотрительность, полезные отношения с Саладином заставят обвинить его в исламофилии, даже в измене.

Однако как только он пришел к власти, он мастерски столкнулся с исламом. Зимой 1174–1175 гг. Саладин осадил Алеппо. Мы видели, что этот город был единственной частью мусульманской Сирии, которую курдский завоеватель оставил семье Нур эд-Дина. Если ему удастся занять это место, если к Египту и Дамаску он добавит Алеппо, мусульманское единство будет достигнуто от Судана до Евфрата. Столкнувшись с угрозой, турки Алеппо обратились к франкам.

Граф Триполи быстрым наступлением на Хомс заставил Саладина отступить (февраль 1175 г.). В то время как регент таким образом трудился на севере, в Палестине ребенок-царь не оставался бездействующим. В том же 1175 году, во время сбора урожая, он поставил себя во главе своего народа (ему было тогда четырнадцать лет, и зло еще не сокрушило его физическую энергию) и совершил блестящую поездку через массив Хермон в Дарейю, примерно в 5 км от Дамаска.

Саладин, столкнувшись с перспективой войны на два фронта, на севере против турок Алеппо, на юге и западе против франков, решил заключить с ними мир. Однако это было отложено лишь частично. В своем желании завершить единение мусульманской Сирии Саладин в июле 1176 года вернулся, чтобы осадить Алеппо. Молодой Балдуин IV немедленно отправился в кампанию, на этот раз в сторону плодородной долины Бека, «земли настолько восхитительной, – говоритcя в хроникe «История Ираклия», – что вся она залита молоком и медом»..

После разгрома армейского корпуса Дамаска возле Анджара Балдуин «с великой радостью» вернул свое рыцарство в Тир, где трофеи были разделены. Таким образом, даже при правлении бедного прокаженного подростка, даже в присутствии трех четвертей восстановленного мусульманского единства, франки сдерживали ислам.

Блестящая победа молодого государя в Беке могла вызвать еще большее сожаление по поводу неизлечимой болезни, от которой он страдал. Ухудшение проказыне давало ему никакой надежды на брак, он видел себя на следующий день после своего триумфа в обязанности уладить дела своей преемственности, как умирающий человек. Конечно, его двоюродный брат, граф Раймунд III из Триполи, обладал бы всеми качествами, необходимыми для получения наследства; но, поскольку закон Салика здесь не действует, его права появились только после прав двух сестер Балдуина IV, Сибиллы и Изабель. От Сибиллы, старшей, зависело, в частности, будущее династии, а от выбора ее мужа зависела судьба королевства. Выбор Балдуина IV и его советников пал на пьемонтского барона Гийома Лонге-Эпе, сына маркиза де Монферра. В начале октября 1176 года молодой блондин, один из самых красивых и доблестных рыцарей своего времени, высадился на Сидоне и в разгар пышного пира женился на принцессе Сибилле. Но судьба поразила заморскую Францию, через несколько месяцев малярия смела Вильгельма в Аскалоне, и проблема наследования снова стала открытой (июнь 1177 г.). Тем временем прославленный крестоносец граф Фландрии Филипп Эльзасский высадился в Палестине в сопровождении внушительного эскорта. Балдуин IV, двоюродным братом которого он был, встретил его как спасителя. От Роберта II, героя Первого крестового похода, до Тьерри Эльзасского Фландрия сыграла великолепную роль в истории франкской Сирии. Как раз в этот час византийский император Мануил Комнин, выполняя обещания, данные покойному королю Амори, объявил об отправке армады для сотрудничества с франками в новом походе в Египет. Но Филипп отказался участвовать в экспедиции, которую он считал опасной. Несомненно, окончательная неудача короля Амори вряд ли обнадежила. Не менее верно и то, что только в Египте империя Саладина могла быть поколеблена, если, конечно, франки и византийцы сотрудничали на этот раз с равным рвением в своих операциях. Освещенный событиями двор Константинополя, наконец, решил приложить все необходимые усилия, но, несмотря на жалкие мольбы прокаженного короля, Филипп Эльзасский упорствовал в своем отказе. Отбитые византийские адмиралы снова поднялись на борт. Что касается Филиппа, вместо того, чтобы атаковать Саладина в уязвимом месте в Дельте, он начал войну на севере Сирии, не без заимствования лучших войск в королевстве у Балдуина IV. Саладин увидел, что в результате Палестина лишилась защитников. Сразу же оставив Египет со своей кавалерией, он возглавил разрушительный набег на Аскалон, главная цитадель франкской державы на юго-западе.

В этой тяжелой ситуации молодой король проявил героизм. Его армия, одолженная графу Фландрии, вела войну далеко, между Антиохией и Алеппо. У него было всего четыреста человек. Собрав все, что он мог собрать, он двинулся с Истинным Крестом навстречу захватчику. Его марш был настолько быстрым, что он обогнал Саладина в Аскалоне. Едва он вошел в него, как его окружила египетская армия численностью двадцать шесть тысяч человек.

Положение франков казалось таким безвыходным, что Саладин, пренебрегая их жалкой маленькой армией, капитуляция которой казалась всего лишь вопросом часов, решил, оставив перед ними, в сторону Аскалона, простые войска, двинуться прямо по дороге, возможно, даже до Иерусалима, лишенного защитников. Проходя через равнину, простирающуюся от Аскалона до Рамлы, он сжигал города и грабил фермы, оставляя свои отряды обогащаться за счет набегов на целую страну. В своем триумфальном и беспрепятственном марше он остановился, по словам одних хронистов, около Телль-Джезера при Монжизаре, по другим данным, только перед Телль-Сефи, белой гвардией крестоносцев, у входа в долину Теребинтов, и он начал заставлять свою армию пересечь русло долины, когда, к своему изумлению, увидел над собой нависшую над ним, на той стороне, где он меньше всего ожидал, эту франкскую армию, которую считал небоеспособным за стенами Аскалона и без военного руководства Балдуинa IV. (25 ноября 1177 г.).

Как только последний с башен Аскалона заметил уход Саладина, он выступил в поле со своей небольшой армией; но вместо того, чтобы следовать за