Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

Во время похорон жены Аймо узнал от ее двоюродного брата, что матушка хотела забрать двоих внучатых племянников из сельской школы, чтобы они учились в его школе. Но мать детей не согласилась, она снимала дом в селе, готовила детям еду и следила за их учебой, возвращались домой они только на выходные. Жена племянника утверждала, что сельская школа настоящая и они надеются, что из детей в будущем выйдет толк. Тем самым она намекала на то, что школа учителя Аймо ненастоящая и ученики его не хватают звезд с неба. Матушке не удалось заполучить учеников, и она, раздосадованная пошла домой.

Позже учитель Аймо вспомнил, что в день возвращения матушки домой над рекой Мудань-цзян небо вдруг почернело, затем вода вспучилась и поднялась волной, как водяной дракон грязно-желтого цвета. Когда учитель, стоя у ворот школы, смотрел на реку, этот дракон скачками мчался вниз по реке. Учитель ошарашенно смотрел на эту картину. Придя в себя, он пробормотал под нос: «В верховьях реки началось наводнение». Он решил, что матушка, наверно, утонула в волне, поднявшейся на реке. Дорога до их деревни в одном месте очень близко подходила к реке, этот отрезок всегда заливало поднявшейся водой. Наверняка она как раз была в этом месте, ее захлестнуло гигантской волной, разъяренный дракон протащил ее далеко вниз по течению.

Матушка-наставница погибла, стараясь заполучить учеников для его школы.

После похорон сын захотел забрать его к себе в город. Сын учителя много лет крутился в большом городе другой провинции, жилось ему там неплохо, сам не бедствовал и родителям каждый месяц присылал деньги. Вот только квартиру все не мог купить и снимал жилье вместе с другими. Сын сказал, что забирает отца к себе, они снимут отдельную квартиру, и старик точно не будет жить в стесненных условиях. Но Аймо не спешил давать согласие, он еще не так стар, чтобы стать обузой для сына, и хочет дождаться, когда двое детей Дэн Сяо-хуэя вернутся учиться в его школу, может, до взрослых дойдет наконец, что это важно. Он пообещал Дэну, что возьмет на себя питание детей, пусть родители не беспокоятся, он их точно прокормит. Сын так и не смог уговорить Аймо и уехал в город.

Вот уже много дней учитель не ходил в школу. Поднятый флаг, поблекший от дождей и не раз им перекрашенный, все реял на флагштоке, некому стало спускать его накануне выходных и поднимать в понедельник. Аймо заболел, голова от малейшего движения просто раскалывалась. В глазах рябило, предметы расплывались, будто на глаза ему набросили сеть. Сердце было опустошено, а нутро словно вынули, тело стало легким, как бумага, при ходьбе казалось, что он летит, не касаясь земли.

Кайхуа часто приходила его проведать. В первый раз она принесла два мандарина, очистила и дала учителю. Во второй раз принесла три пакетика китайских снадобий, сама сварила из них отвар, принесла кружку к его постели. Молодая женщина слегка подула на отвар, влажный теплый воздух коснулся лица учителя, в глазах у него прояснилось, он смог лучше разглядеть Кайхуа и промолвил:

– Кайхуа, поставь там, я сам выпью, и так слишком тебя беспокою.

Но женщина не слушала его, желая напоить мужчину из ложки.

Смутившись, учитель сначала не желал открывать рот, затем схватил чашку трясущейся рукой и выпил сам. На третий раз Кайхуа принесла ему из школы аккуратно сложенный флаг, в ее руках он смотрелся ярким, притягивающим взор пятном. Передавая флаг учителю, женщина сказала:

– Сегодня пятница, я его спустила.

Учитель прижал флаг к груди и, закрыв глаза, поднял побледневшее лицо к потолку:

– Ты ездила повидать Дуаньдуаня?

– Ездила, он там ни разу не бился головой об стену и не грыз пластик с корой.

– Я сразу понял, что из этого паренька со временем выйдет толк, если бы не предупреждение начальника отдела, то навредил бы ему.

– Но он там ни одного иероглифа не научился писать, он только флаги рисует и повторяет в слух слова, которым вы его научили.

Учитель Аймо уставился на женщину с изумлением.

– Я не знаю, где он научился ходить на одной ноге… у него же обе ноги в порядке, а он упорно ходит вприпрыжку на одной ноге, – добавила Кайхуа.

– Играет, наверно, в колченогого.

– Он не играет, учитель говорит, что он с самого начала так ходит. Как одна нога устанет, он начинает скакать на другой, а двумя ногами он никогда не ходит. Кто-то его научил, и теперь он не желает бросать эту привычку Я приехала, отругала его, а он все равно за свое. Уходя, я увидела, что опять скачет на одной ноге по двору. Кайхуа начала всхлипывать, на глаза навернулись слезы.

В тот день она пробыла в доме учителя Аймо до вечера, перестирала его одежду, принесла корзину травы для свиньи. Раньше учитель откармливал двух свиней – большую и поменьше. Большую зарезали для поминок матушки. Через несколько дней Кайхуа принесла из дому готовое варево для свиньи. А нынче взяла бамбуковую корзину из дома учителя, нарезала на поле травы, приготовила ей варево. Помогла и свинье, и человеку – как своим домочадцам.

Учитель каждый раз просил ее поскорей возвращаться домой, но она притворялась, что не слышит. Когда темнело, она наконец переделала дела. Учитель Аймо упрямо из последних сил вставал с постели, чтобы налить себе лечебный отвар, тем самым доказывая, что может позаботиться о себе сам. Кайхуа не желала ничего слушать и тащила его обратно в кровать. Она была молодой, у нее в руках было достаточно силы, чтобы совладать с больным исхудавшым учителем. При этом на его лице была написана неловкость, а Кайхуа прикидывалась, что ничего не замечает. Она принесла из другой комнаты чашку отвара и, прежде чем старик его выпил, вдруг выпалила:

– Учитель Аймо, давайте жить вместе.

Тот не на шутку испугался, глаза чуть не вылезли из орбит, видя такое его состояние, Кайхуа поспешила добавить:

– Вы такой добрый, я так этого хотела бы.

Взор учителя вдруг потускнел, подобно перегоревшей лампочке, он долго шевелил губами, подбирая нужные слова:

– Ты что такое несешь, я же твой родственник!

Но Кайхуа отвечала:

– Я знаю вас как учителя.

– Я прихожусь тебе дядей.

– Родство у нас очень дальнее, пятисотлетней давности, не будем уж с этим считаться.

Кайхуа поднесла учителю лечебный отвар, но тот отстранил чашку.

В тот понедельник рано утром учитель Аймо пошел в школу. После лечения он значительно окреп, в голове просветлело, ноги стали легче. Он решил снова поднять флаг, эта мысль пришла к нему среди ночи, он так и не заснул до утра. Лежа в кровати, старик пытался внушать себе, что в школе не осталось учеников, так зачем поднимать флаг? Но только рассвело, он подскочил, взял флаг и отправился в школу. Часто бывает, что человек не может переубедить самого себя.

После поднятия флага Аймо не стал выкрикивать «Смирно!». Тут он увидел Кайхуа и спросил, зачем она пришла. Та показала ему пакет с вареными яицами, гордо посмотрев на учителя, как ребенок, ожидающий похвалы:

– Вы были больны несколько дней, а в яйцах по китайской медицине содержится холод, я не решалась вам их предложить.

Аймо не мог предположить, что Кайхуа в такую рань принесет ему вареные яйца, но когда она принялась совать еще теплые яйца ему за пазуху, он словно оцепенел. Женщина на это и рассчитывала. После этой шалости она побежала в класс и вынесла оттуда скамью, заставила учителя сесть с ней рядом. Учитель нерешительно сел, продолжая ерзать. Тогда Кайхуа снова сбегала в класс и вынесла еще одну скамейку для себя. Увидев, что Аймо теперь сидит спокойно, она вытащила у него из-за пазухи куриное яйцо и принялась его чистить, приговаривая:

– Я хочу поехать и забрать Дуаньдуаня.

– Ему надо как следует учиться, наступят каникулы, тогда можно забирать.

– Я хотела бы, чтобы его учили вы, под вашим началом он хоть что-то запоминает, и я смогу его видеть каждый день.

– Он учится в спецшколе, открытой для таких детей, как он, и ты заблуждаешься, ему наверняка лучше учиться там.

Кайхуа протянула очищенный белок учителю со словами:

– Эта школа для глухих, немых и дурачков. А мой Дуаньдуань не слепой, не глухой и не дурачок.

Аймо следил взглядом за приближающимся яйцом и не спешил его брать, он не расслышал ее слов, все его внимание было обращено на кусочек белка. Он вспомнил обезображенное водой лицо своей жены, оно почему-то сливались с картиной множества яичных белков. Он ответил невнятно:

– Ты сама ешь, я еще не голоден.

– Да это не завтрак, вы болели долго и ослабли, это вас подкрепит. Все те пищевые добавки, что продают повсюду, не сравнятся с обычным яйцом.

– Если я захочу поесть, то сам очищу, а ты поешь.

Кайхуа засунула в рот желток, который держала в другой руке, после чего осталась еще половинка белка, другую руку она упрямо держала вытянутой перед учителем, ему пришлось смириться и взять половинку. И тут женщина сунула ему в руку и второй кусочек белка. Он не спешил его есть. Как же она похожа на покойную матушку, угощает его только белком! Неужели это просто совпадение? Или же непостижимая загадка?