Русская миссия Антонио Поссевино - Михаил Юрьевич Федоров

к старцу Амфилохию не позднее чем через неделю, но не успел. Спустя три дня после их прибытия в Ростов подошел торговый обоз из Новгорода, и по всему городу разлетелась весть, как тамошний воевода едва не поймал лазутчиков — неизвестно чьих, то ли поляков, то ли шведов. А может, ещё чьих. Да с подробным описанием — маленький сухой старик, а с ним блаженный отрок, ликом — как ангелочек. И во что те были одеты — тоже описали пришедшие купцы. Выходит, не поверили новгородцы, что бежали лазутчики в Ливонию. А может, и поверили, да только весть всё равно разлетелась далеко за пределы торгового города.

Одежда — тьфу, мелочь, а вот остальное… Свой возраст да благостную мордаху Ласло не изменишь ведь. Ростов — городок небольшой, а ну как попадёшься на глаза тем купцам? Да и стража на воротах наверняка уже получила распоряжение. Хорошо, если не вспомнили, что несколько дней назад входили в город похожие на лазутчиков люди. А как будешь выходить — точно вспомнят. Нет, рисковать нельзя. Переждать следует, благо время пока терпит. И в город из архиепископова дома выходить нельзя. Лучше отсидеться, не вечно же о них будут помнить, у стражи да здешнего воеводы и других забот хватает, и каждый день новые появляются.

Брат Гийом решил не тратить время зря и стал наставлять Ласло в деле приготовления и использования ядов. Они так и жили в том небольшом домике в усадьбе архиепископа. Небольшое помещение с огромной печью хорошо протапливалось, и от холода они не страдали, хотя стоял уже декабрь, и морозы держались нешуточные. Стол, две тяжёлые лавки да два ложа из сосновых досок составляли всё убранство их жилища.

— То, что я в новициате говорил, — начал коадъютор, усаживаясь за стол, — всё верно, конечно, да только пока сам яд не приготовишь да человека на суд Божий не отправишь — считай, всё впустую. Помнишь, чему я вас учил?

— Помню, брат Гийом, — с готовностью ответил Ласло, — яды по воздействию бывают разными. Одни надо принять внутрь с едой или питьём, другие следует вдохнуть, а к третьим достаточно лишь прикоснуться.

— Хорошо, — удовлетворённо произнёс коадъютор, — вижу, запомнил. Теперь поговорим о другом. Яды могут происходить от растений — эта самая большая группа, от животных и от земли. Многие растения чрезвычайно ядовиты, причём отрава может содержаться в стеблях, листьях, цветках или плодах. Южные растения обычно более ядовиты, чем северные. Почему так сложилось — никто не знает, но я предполагаю, что виной тому — солнечные жар и свет. Чем больше жар, тем сильнее растения производят некоторые соки, которые на них или животных не оказывают никакого действия, а для человека смертельны.

— А из животных какой яд?

— В наших краях, где не очень жарко, таких животных мало. И это не коровы и не куры, а некоторые жуки. Но в южных краях всё иначе. В Европе ты можешь есть любую рыбу, не боясь отравиться, а в Индии тебе следует опасаться: нередко смертельно опасными являются рыбьи внутренности — икра, молоки, плёнка, что выстилает брюшную полость. А иногда и рыбье мясо. Поэтому есть надо только то, в чём ты уверен. Кроме этого, язычники, что живут в некоторых южных странах, научились добывать яд из лягушек, тритонов и прочих мерзких тварей. И не забывай об обычном змеином яде.

— Брат Гийом, ты ещё говорил о земном яде.

— Таких ядов очень немного. Самый известный — это мышьяк. В земле он чаще всего сопутствует меди или олову, и люди давно научились получать его в чистом виде.

— А есть другие земные яды, кроме мышьяка?

— Есть. Но ты должен запомнить, Ласло, что одно и то же вещество может быть и ядом, и лекарством.

Брови Ласло изумлённо поднялись:

— Как это?

— Некоторые вещества являются безвредными в малых дозах и опасными в больших. Или когда их используют не так, как следовало бы. Возьми обычный свинец. Он используется для изготовления печатей, отливки пуль и литер для печатания книг. До сих пор из него делают трубы, по которым течёт вода. Совсем недавно свинцовый сахар[178] применяли для подслащивания вина и для сладкой выпечки. И только в конце прошлого века папа Александр Шестой издал буллу, запретившую использовать свинцовый сахар. Он был из рода Борджиа, а эта семья понимала толк в отравлениях. Если ты один раз выпьешь вина со свинцовым сахаром, то не случится ничего. Но если это делать постоянно в течение долгого времени, то у тебя непременно начнутся свинцовые колики, а потом ты умрёшь.

Ласло аж рот открыл, слушая брата Гийома. Всё это было для него внове, и живой мозг юного венгра тут же начал изобретать способы умерщвления людей с помощью свинцового сахара. Если не знаешь, что сладость в кушанье или вине происходит именно от него, то будешь есть и пить без опаски.

А ведь совсем необязательно говорить об этом. Правда, плохо, что тогда нужно постоянно находиться с человеком, которого собираешься отравить, а с этим много хлопот. Куда лучше дать ему такой яд, который подействует спустя несколько дней, когда ты уже будешь далеко. Интересно, есть ли такой яд? Этот вопрос он и задал брату Гийому.

— Сейчас мы поговорим и об этом, — улыбнулся коадъютор. — В Библиотеке Святого престола есть немало папирусов, вывезенных из Египта накануне прихода туда мусульман. Некоторые из них написаны древним священным письмом[179], и прочитать их мы не можем. Но многие написаны по-гречески, и их я изучил очень подробно. Люди давно пытались найти такой яд, который убивает не сразу, а спустя некоторое время после того, как попал в человека. Иногда у них получалось найти такой состав. Первое время человек не чувствует ничего, потом появляется лёгкое недомогание, которое становится всё тяжелее, и через несколько дней — смерть. Египетские языческие жрецы преуспели в этом, если верить греческим папирусам. К сожалению, многие знания были утрачены, и сейчас приходится заново открывать то, что в Египте знали тысячелетия назад.

— Так ты, — глаза Ласло расширились, — ты сам работал над ядами и сейчас умеешь убивать с отсрочкой?

Коадъютор молча кивнул.

— Но ведь, — Ласло запнулся, но тут же вновь заговорил быстро, — для этого надо…

— Да, — ответил брат Гийом, — для этого нужны люди, на которых следует испытывать действие яда. А в Риме никогда не было недостатка в осуждённых на смерть преступниках. Не скрою, Ласло, мне пришлось основательно потрудиться. Но об этих людях никто не станет печалиться.