Политическая история Первой мировой - Сергей Кремлев

То, что армия и флот чуть ли не уничтожались, масла у немецких детей не отнимало. Но и масло вывозилось к союзникам десятками тысяч тонн.

Франция и Бельгия отбирали у немцев 371 тысячу голов скота, из них – 140 тысяч дойных коров. И, лишая молока немецких детей и раненых в госпиталях, французы и бельгийцы занимались фактически геноцидом.

До 1 мая 1921 года Германия должна была выплатить 20 миллиардов золотых марок золотом, отдать половину наличности красителей, все крупные торговые суда, половину – средних, четверть – рыболовных, пятую часть речного флота.

На чём рыбу ловить и зерно возить?

По репарациям отбиралось 150 тысяч товарных вагонов, 10 тысяч вагонов пассажирских и 5 тысяч паровозов.

Франция экономически захватывала Рур, и немцев обязывали в счёт репараций поставить Франции 140 миллионов тонн угля, Бельгии – 80 миллионов, Италии – 77 миллионов.

Немцев лишали двух третей их угольных богатств, четырёх пятых химической мощи. Их лишали базы производства продовольствия, да и вообще всего, что могло приглянуться Антанте…

То, насколько немецкому народу выкручивали руки версальской «верёвкой», было видно не только по отторжению от Рейха чисто немецкого Данцига и созданию Польского Коридора раздора. В манере насильников союзники «решили» и Верхнесилезский вопрос, который был в СССР темой запретной. Уж очень неприглядно выглядели в этом «вопросе» поляки. История же стоит того, чтобы о ней рассказать.

Верхнюю Силезию историки ЦК КПСС относили к «исконным польским землям», хотя последний год польского владения ими – 1336-й… Ничего не скажешь, год к XX и XXI векам неблизкий.

Перед Первой мировой войной из 2 207 981 жителя Верхней Силезии поляков вместе с полунемцами и полуполяками было 1 169 340 человек. То есть половина. Но ещё там были богатейшие залежи угля, цинковой и железной руды. Вильсон и Клемансо настаивали на передаче этих залежей Польше вместе с людьми, которые к ним «прилагались».

Ллойд Джордж упирался.

Но ещё больше упирались немцы, и тут пасовал даже Большой Капитал. Во-первых, люди не суда, их делить всё же сложнее… Самым справедливым выходом представлялся плебисцит. Немцы на нём настаивали, немцы его и добились.

В плебисцитной зоне была введена власть международной комиссии во главе с французом – генералом Ле-Роном. Вертелся там и польский комиссар Корфантого. В зону хлынули агрессивные поляки, всячески притесняя немцев. Фашиствующих поляков поддерживали французы, народ «демократический».

В зоне расцвёл террор – не немецкий, а польский. Корфантого организовывал его, не жалея сил, времени и денег. Немцам сжигали дома, им угрожали смертью.

Само же голосование 20 марта 1921 года прошло спокойно и завершилось полной победой немцев: за Германию было подано 707 393 голоса, за Польшу – 479 365 голосов.

Как видим, даже многие взрослые поляки желали жить в Германии. Союзнический Совет послов «милостиво» выделил веймарской Германии две трети Силезии, а Польше – треть. Но какую треть? Германия лишилась, а Польша приобрела 95 процентов запасов силезского угля, 49 из 61 антрацитовых копей, все 12 железных рудников, 11 из 16 цинковых и свинцовых рудников, 23 из 37 доменных печей. Германия потеряла 18 процентов общенациональной добычи угля и семьдесят – цинка.

Кромсали не только национальные богатства Германии, а и немецкую нацию. Тупо, невежественно, равнодушно. Что там Силезия! Тут хоть что-то немцам удалось отстоять. А вот как вышло с богемскими немцами, оказавшимися в никогда ранее не бывавшем на карте мира «Чехословацком» государстве, созданном хлопотами чешских масонов Масарика, Бенеша и их покровителей…

Ещё в Америке Вильсон заявил своему окружению:

– Я намерен отдать Богемию Чехословакии.

– А как вы при этом собираетесь поступить с немцами, там проживающими?

– Но их ведь там немного.

– Более трёх миллионов на семь миллионов чехов.

– Три миллиона? – изумился Вильсон. – Любопытно! Масарик мне никогда об этом не сообщал.

Конечно, Масарик не мог громогласно признавать, что чехи не имеют ни морального, ни исторического, ни международно-правового основания на включение в состав «Чехословакии» районов проживания судетских немцев.

Теперь Вильсону это разъясняли другие, но на его решение новая информация не повлияла, и немцы были отданы под власть чехов. Ранее богемские районы Судет с немецким населением граничили с Германией, но входили в состав Австро-Венгрии. После войны «лоскутная империя» распалась. Право на самоопределение получили от Антанты венгры, поляки, чехи (но не словаки). А вот австрийских немцев союзники такого права лишили, несмотря на единодушное желание тех воссоединиться с немцами германскими путём «аншлюса».

По судетским немцам такое решение ударило особенно больно: иногда чешская граница отделяла друг от друга детей и отцов, братьев и сестер.

Вильсон же отдал Южный Тироль Италии, так как не знал, что южнее перевала Бреннера жили австрийцы немецкой крови.

Вот чем закончился в действительности «крестовый поход демократии против алчных гуннов». Интересно, как реагировал на всё это президент Федерации прав человека и гражданина мсье Фердинанд Бюиссон – тот, который в 1914 году заявлял, что начался-де «смертельный поединок религии силы и религии права»?

КАК ВИДИМ, после Первой мировой войны Мировой Капитал зажал народ Германии крепко, превращая трудолюбивую и прилежную страну с великим народом в полуколонию под властью победителей. Причём из Германии стремились выжать максимум в том числе и потому, что второй потенциальный источник послевоенных выгод, Россию, из рук «пастырей» сумел увести Ленин. РСФСР отвергла все претензии по царским займам и долгам, отказавшись, к слову, и от участия в репарациях с Германии.

В первый момент от Германии требовали суммарной выплаты 226 миллиардов золотых марок в течение 42 лет. Окончательно же союзники сошлись на 132 миллиардах в течение 66 лет, то есть Германию обязывали выплачивать долги до 1985 года!

До 1985 года!!!

Когда нацисты шли к власти, они выпустили впечатляющий плакат: старик, мужчина и юноша под плетью надсмотрщика вращают ворот, а на плакате написано: «И в третьем поколении будете тянуть лямку»…

Если бы не Ленин и не социалистическая революция, нечто подобное ожидало бы и Россию, хотя она и была не побеждённой стороной, а бывшей союзницей Англии и Франции по «Entente cordiale», что в переводе с французского означало, как мы помним, «сердечное согласие»… Германия выплачивала репарации, а Россия села бы к Западу в долговую яму… Но поскольку последнее с Россией у Запада не получилось, то не оставалось ничего иного, как отыграться на Германии.

На ней и отыгрались, однако в первую очередь не Франция Клемансо и не Британия Ллойд Джорджа, а непосредственно Соединённые Штаты. И, как ни странно, последний факт не всегда был очевидным даже для осведомлённых современников. Так, в СССР даже в 1928 году кое-кто считал, что Версальская система «создаёт условия для гегемонии французского империализма на континенте Европы».

На самом же деле Версаль создал все условия для гегемонии империализма американского. И сделано это было настолько умело и ловко, что Америка оказалась в тени и даже сумела создать впечатление того, что европейцы её обходят и не очень-то ей послушны. Академик Тарле писал: «Французы (Клемансо и стоявший за ним Пуанкаре) только тогда должны были считаться с Вильсоном, когда в возникавших спорах на его сторону становился Ллойд Джордж. Но Ллойд Джордж не часто и не очень энергично становился на его сторону».

И даже капитальная советская «История дипломатии» была уверена, что: «В результате войны и Версаля противоречия между союзниками ещё более углубились. Американские монополии не были удовлетворены результатами мирной конференции… В силу этого сенат США под давлением изоляционистов (ох уж эти якобы всемогущие «изоляционисты»! – С. К.) отказался ратифицировать Версальский договор».

Авторы основополагающей советской дипломатической летописи наверняка перерыли горы архивных документов, учли указания ЦК и методологию применяли «марксистскую». Однако не учли они ни блудливых движений густых бровей Ллойд Джорджа, ни побито обвисших усов Клемансо, ни сардонического изгиба нервных, требовательных губ Вильсона. А изгиб губ президента Соединённых Штатов всё в послевоенной Европе и определял.

Кстати, сенатор Лодж – «изоляционист» и самый громкий противник Вильсона – не гнушался признаваться: «Это не изоляционизм, а свобода действовать так, как мы считаем нужным, не изоляционизм, а просто ничем не связанная и не затруднённая свобода Великой Державы решать самой, каким путём идти».

Сказать проще, Америка не позволяла никому указывать ей, оставляя за собой право указывать всем. Известна знаменитая фраза автомобильного «короля» Генри Форда: «Я позволяю покупателям выбирать автомобиль любого цвета при условии, что они выберут чёрный»… Примерно на такой манер и была «уступчива» с европейцами Америка на Парижской конференции и после неё, хотя внешне всё выглядело благопристойно…