Пандемоний - Дэрил Грегори

— Ты идешь со мной? — крикнул я своей спутнице.

— Иду.

Мы стояли посреди гостиной, заставленной кушетками и стульями. Впечатление такое, будто те, кто здесь жил, в один прекрасный день куда-то ушли и больше не вернулись. На столе стояла чашка. Шнур от торшера по-прежнему в розетке. И все покрыто толстым слоем пыли. В воздухе стоял слабый животный запах.

Я направился к книжному шкафу. Мое внимание привлекла фотография в рамке, явно занимавшая почетное место. Мужчина в морской форме, моего возраста или даже моложе, хмуро смотрел в объектив камеры. Он держал за руку мальчика лет десяти-одиннадцати. Голова слегка наклонена, словно он сомневался в том, что снимок получится. И моряк, и мальчик были узкоглазые, с тонкими носами.

— Господи!.. — прошептала О'Коннел у меня за спиной. — Это же тот самый мальчик!

— Он, — согласился я. — Мальчик на валуне.

Тот самый, чьи портреты мы рассматривали много дней подряд.

Мы с ней переходили из комнаты в комнату, пересекали солнечные лучи с танцующими в них пылинками. Небольшая столовая вмещала стол и шесть стульев. Посередине стола — ваза, из которой торчали тонкие мертвые веточки. Листья на них давно обратились в прах.

На кухне мы обнаружили низкую железную плиту и небольшой, с закругленными углами холодильник. Пол украшало мышиное дерьмо. На кухонном столе — слой плодородной грязи. В почерневшей от плесени раковине — тарелки. Рядом аккуратно скрученная и не тронутая временем змеиная кожа.

Я не горел желанием открывать холодильник, однако в шкафчики заглянул и обнаружил на полках белые тарелки, стеклянные оранжевые миски и высокие стаканы.

О'Коннел кивнула на висевший рядом с задней дверью календарь.

Май 1947 года.

— Черт! — вырвалось у меня.

Я ожидал увидеть пустой дом. Или по крайней мере полный бардак, место сборищ местных подростков, но только не музей. Впечатление такое, что за пятьдесят лет сюда не входила ни одна душа.

— Что-нибудь кажется знакомым? — спросила Мариэтта.

— Пока нет, — ответил я. Впрочем, ощущение было такое, что все это я где-то видел. Словно это копия копии чего-то такого, где я уже был или про что читал в книге. — Давай посмотрим, что наверху.

Лестница охала и стонала под моим весом. Я шел, держась за грязные перила. Наверху оказался короткий коридор с четырьмя дверьми, по две с каждой стороны. Потолок был низкий, словно специально предназначенный для невысоких людей.

Я двинулся направо и толкнул дверь, которая выходила на заднюю стену дома. В небольшой комнате стояла двуспальная кровать, накрытая вязаным голубым покрывалом. Рядом комод и зеркало в раме. На всех поверхностях лежал толстый слой пыли, хотя и не такой толстый, как внизу. Затем я открыл дверь напротив. Единственное окно, выходящее на газон. То самое, покрытое трещинами. Я видел его снаружи.

Это была детская. В углу узкая кровать, над ней спортивный вымпел. Шкаф открыт, внутри, поблескивая, болтаются пустые металлические вешалки. Одежда с них свалилась и теперь лежала ворохом внизу. Две высокие полки. Половина полок заставлена книгами, стоящими слегка вкривь и вкось, вторая половина — стопками журналов. Некоторые упали на пол.

— И снова у тебя то самое выражение лица, — заметила О'Коннел.

Я вошел в комнату и остановился, чтобы поднять с пола журнал. Я уже знал, что это.

Страница справа была надорвана, краски и линии поблекли от грязи. И все равно я смог различить картинки. На первой странице Капитан Америка, тощий и слегка комичный в своей полумаске, кулаком отправил зубастого японского солдата искать в комнате угол. Картинка явно была из самого раннего периода жизни Капитана Америки, года 1941-го или 1942-го.

О'Коннел вошла в комнату, и я протянул ей руку.

— Главное, ни на что не наступи.

Она обвела взглядом комнату.

— Это почему?

Я принялся подбирать комиксы и оторванные страницы: черно-белую раскраску «Катценъяммеров», газетные вырезки, какую-то книжку комиксов, которую я сразу не опознал, выпуск «Коммандос», практически полный, если бы не отсутствие обложки и последней страницы.

О'Коннел насмешливо фыркнула, затем вышла вон.

Пол был в буквальном смысле усеян сокровищами. Десяток страниц черного текста на серой бумаге оказались выпуском «Черной маски». Экземпляр «Загадочных историй» в прекрасной твердой обложке. Десять выпусков «Черного ястреба», польского воздушного аса.

Вскоре я обнаружил десятки целых комиксов и приключенческих книжек — «Захватывающий вестерн», «Морские приключения», «Детективные комиксы». А ведь я еще не брался за книги на полках! Кто знает, какие сокровища хранит в себе этот дом?

— Дэл! — Это вернулась О'Коннел.

— Угу, — отозвался я и аккуратно перевернул страницу книжки про приключения Капитана Марвела.

Он сражался с Ниппо, японским шпионом, вооруженным волшебными черными жемчужинами. Представляю, каково было японским детям, которые росли в Америке в те годы!

— Ты копаешься здесь целый час, — пожаловалась О'Коннел. — Я уже умираю с голоду.

— Это классический Капитан Марвел. Надеюсь, тебе не нужно объяснять? — О'Коннел прислонилась к притолоке. В руках у нее был небольшой фонарик, который я раньше заметил в бардачке пикапа. — Черт, забыл, ты ведь у нас росла девочкой. Нет, ты только взгляни. Билли Бэтсон, мальчонка-сирота, продавец газет, но стоит ему открыть рот и произнести волшебное слово, как случаются чудеса. Он превращается во взрослого парня в плаще, этакого полубога, наделенного мудростью Соломона, силой Геракла, чем-то от Атланта, чем-то от Зевса, Ахилла и скоростью Меркурия.

— Не все из них боги, — заметила О'Коннел.

— Ты понимаешь, о чем я. Послушай, я тут нашел детективные комиксы с Джокером. Тем самым Джокером! — Наконец я оторвал взгляд от книжек и посмотрел на нее. — Нам придется здесь остаться.

Мариэтта посмотрела на часы.

— Интересно, во сколько здесь темнеет. Не хотелось бы…

— Я имел в виду, на ночь.

— Ни за что, — ответила она.

— Как хочешь, лично я остаюсь. Поищи себе какой-нибудь отельчик, заберешь меня утром.

— Что? И не мечтай. Я тебя здесь одного не оставлю. Господи, во имя всего святого, скажи, зачем тебе оставаться здесь?

Я обвел взглядом комиксы, кровать, спортивный вымпел над ней. Предвечерний свет наполнил комнату дрожащим мерцающим светом. Пожелтевшие страницы комиксов как будто подрагивали от какой-то внутренней энергии, готовые вот-вот встать на место.

— Не знаю. Просто я… послушай, почему бы тебе не сгонять за едой? Привези мне что-нибудь, если хочешь. А я тем временем покопаюсь здесь.