Заложник зла - Рэйвен Дарк

и вперед, как он и сказал. Господи, это так приятно, что не может быть ничем иным, кроме чистого зла.

Мое дыхание учащается.

— Притормози, — приказывает Спайдер, — я не хочу, чтобы ты кончала, пока я тебе не скажу.

Мои движения замедляются.

— Боже, ты такая чертовски сексуальная, Дикая Кошка. Я дрочил каждый день, пока меня не было, думая о том, как трахну тебя.

Мои глаза закрываются, и я тяжело дышу, заставляя себя замедлить движения.

На другом конце провода раздается тихий звон его ремня и звук расстегивающейся молнии.

О, боже. Он тоже собирается это сделать?

Образ его, растянувшегося на спине поперек кровати, с опущенными веками и тем тяжелым сексуальным взглядом, который я так хорошо знаю, заполняет мой разум, и у меня снова пересыхает в горле. В моем воображении он высвобождает свой член, твердый, как сталь, и начинает гладить себя. Мои соски сжимаются до боли, и мои пальцы быстрее потирают клитор.

— Притормози, — рычит он, когда мое дыхание становится хриплым, — я хочу кончить, пока ты будешь трогать себя.

Раздается еще один шорох, как будто он устроился поудобнее, намереваясь не торопиться.

— Ты хочешь знать, что это за штука, которую я тебе послал? — его голос прерывистый и хриплый от возбуждения.

Сглатываю. Я совсем забыла об этом. — Да, — выдыхаю я.

Он замолкает, замолкает на секунду. Затем…

— Это зажимы для сосков.

Очевидно, это заявление должно было подействовать на меня, но все, что я чувствую — это смущение. — Что для сосков?

— Зажимы для сосков, — интонация в его голосе говорит мне, что он улыбается, — зажимы крепятся к твоим соскам. Они сжимаются, и я могу тянуть за них их до тех пор, пока они не будут жечь достаточно, чтобы мой ремень на твоей заднице показался любовным прикосновением.

Мои пальцы замирают на моем клиторе. Страх сковывает мои внутренности, и жар, который накапливался внутри меня, мгновенно остывает.

— Но… Но там три зажима.

— Последний идет на твой клитор, — предвкушение в его голосе заставляет мои внутренности бурлить.

На мой клитор…

Мысль об одном из этих металлических зажимов, сжимающих чувствительный бугорок, который все еще пульсирует у меня между ног, заставляет мое сердце колотиться о ребра.

У меня кружится голова, накатывает паника.

— Ты не используешь эту штуку на мне.

— Черт возьми, я это сделаю.

— Ты не можешь. Ты… Ты не имеешь права, — мой голос срывается. Эти слова глупы. Я знаю, если он решит использовать это устройство для пыток на мне, я никак не смогу его остановить, но паника внутри лишает меня всякой способности мыслить здраво.

— Я имею на это полное право, — рычит Спайдер, — ты принадлежишь мне. Твое тело принадлежит мне, и я могу делать с ним все, что мне заблагорассудится. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя будет.

— Я ненавижу тебя.

Это не ложь, я действительно ненавижу его, но осознание его власти надо мной, что он сделает со мной все, что захочет, и я бессильна остановить его, заставляет остывшую во мне потребность снова подняться, одурманивающую и сильную.

— Черт, — он стонет от удовольствия, и я понимаю, что он гладит себя, что он делал это все это время. Его учащенное дыхание не оставляет сомнений. Мое заявление сделало его еще горячее, и он гладит свой член быстрее, — мне нравится, когда ты так говоришь. Заставь себя кончить для меня.

— Нет, — говорю я угрюмо, игнорируя сводящую с ума пульсацию в моём клиторе. Глупо, но единственный способ бороться с ним — это утаивать то, чего он хочет, а сдаться без сопротивления слишком похоже на слабость.

— Ты что, забыла, каким жестким может быть мой ремень?

Я испускаю дрожащий вздох. Мои пальцы скользят по моим все еще влажным складкам, проходя взад и вперед по чувствительному бутону, пока мои бедра не начинают извиваться. Движение трет мой зад о матрас, и каким-то образом жжение делает меня еще более нуждающейся, даже когда я начинаю хныкать.

— Это моя Маленькая Воровка, — дыхание Спайдера учащается; он явно может определить, что происходит в его комнате, по звукам, которые я издаю, — теперь засунь пальцы в свою киску. Трахни себя так, как я трахаю тебя своим членом.

О, Господи, как горячо. Ненависть к нему обжигает меня изнутри.

Я просовываю два пальца внутрь. Мои мышцы сжимаются, и чистое удовольствие сотрясает меня. Я задыхаюсь, извиваюсь и шиплю сквозь зубы. Легко представить, что это Спайдер внутри меня, медленно проникающий в меня, когда я засовываю пальцы внутрь и наружу.

Спайдер рычит, звук чистой похоти, и я клянусь, что слышу, как он жестко проходится по своему члену. — Черт, ты меня так возбуждаешь. Трогай свою киску, детка. Трахай себя пальцами, пока не кончишь.

Я издаю жадный звук, и мои пальцы входят и выходят из моей влажности, смазывая мою руку соками. Мои бедра приподнимаются над кроватью, угол позволяет мне вонзить пальцы глубже. Я тяжело дышу и хнычу, потирая ладонью свой клитор с каждым движением.

— Трахни меня, — рычит Спайдер, тяжело дыша мне в ухо, подводя меня ближе к краю.

Мои пальцы дико толкаются, и волна удовольствия захлестывает меня, пока я не вскрикиваю. Белые огни прорезают мое зрение, когда я разваливаюсь на части в корчащемся месиве.

Рык освобождения Спайдера наполняет мои уши.

Измученная, я вытаскиваю пальцы и падаю на матрас, мои руки падают по бокам.

— Черт. Ты такая чертовски совершенная. Ни одна женщина никогда не сводила меня с ума так, как ты, Дикая Кошка. Я никогда тебя не отпущу.

Обычная волна стыда за то, что я сделала, захлестывает меня. Я закрываю лицо рукой, как будто он действительно здесь и может видеть мою пылающую ярость. Мои глаза щиплет от беспомощности жизни, когда его слова вонзают в меня свои когти. Я перекатываюсь на бок и сворачиваюсь калачиком.

— Скоро увидимся, — мурлычет он мне на ухо, — о, и еще кое-что, — рычит он, —я не буду снисходителен к тебе за то, что ты подвергла себя опасности, когда я вернусь. И если ты еще когда-нибудь сделаешь что-нибудь подобное, я покажу тебе, что такое настоящая боль.

Звонок обрывается.

——

Через несколько дней после телефонного звонка Спайдера он все еще не вернулся.

Десятки раз после