Медь Химеры - Пирс Энтони

Теперь, без рубашки, он, должно быть, напоминает супергероев кинематографа, о которых однажды ему рассказывал отец. Вот только его грудь была незагорелой и худой, а не бронзовой и мускулистой, как полагается у вымышленному киногерою. Если бы нужно было выбирать героя по этому признаку, то Келвин оказался бы в самом конце списка!

Он сбавил скорость своего полета и отстал, держа птицу-пугало в поле зрения. О, если бы только она опустилась на землю. Тогда, может быть, он смог бы наброситься на нее и спасти Джилиппа. Но птица не подавала виду, что собирается спускаться.

Местность под ними все меньше и меньше напоминала обжитую. Она была холмистой, неправильной и лесистой и сильно напоминала то, что рассказывали о легендарных королевствах Офал и Роттерник, оставляя мало надежды на спасение!

Его ноздрей коснулся какой-то устойчивый запах, полностью стирая из памяти воспоминания о запахе рептилии. Запах соли. Где-то неподалеку был океан, как он должен был бы быть и дома в этом районе. Может быть, это хорошо, а может быть, и нет.

Он продолжал лететь дальше, удивляясь тому, как быстро они движутся. Ветер, вот что заставляло птицу-пугало парить и нестись по воздуху так легко и так быстро. Потоки воздуха, поднимающиеся вверх с поверхности океана, воздушные течения, такие же, как морские, несли этот огромный-преогромный крылатый корабль. Небесный корабль — однажды его отец воспользовался этим названием, рассказывая какую-то историю. Вот что это такое — птица-пугало, только она была живая. Живой небесный корабль.

Келвин увидел океан, но огромный черный воздушный змей продолжал нестись по воздуху все дальше. Широкое устье реки с огромными горами пены и вздымающимися из нее скалами. Вниз по течению реки, которая расширялась до тех пор, пока сама не стала почти такой же широкой, как море. Затем деревья, гигантские деревья! Деревья, каких Келвину никогда не рисовало его буйное воображение. Дерево, на которое они взбирались, было большим, но в сравнении с этими оно становилось всего лишь зеленым ростком. Эти деревья вырастали прямо из воды, тянулись к небу, и каждое было выше соседнего.

Делая круги, выныривая и вновь скрываясь в их огромных ветвях носились, дюжины птиц-пугал! Здесь их была целая колония!

Бедный Джилипп! С парнишкой все кончено! Отсюда невозможно спастись. Я не могу…

Но он почему-то не мог улететь. Он кружил в воздухе, как птицы-пугала, ожидая, когда приземлится чудовище, несущее Джилиппа. Он увидел, что здесь было много чудовищ, которые висели на деревьях вниз головой. Словно летучие мыши, только большие. Больше, чем любые летучие мыши или птицы, каких только можно себе представить.

Птица-пугало подлетела к верхушке огромного дерева. Там, глубоко в ветвях и листве, находилось чудовищное гнездо. Клювы длиной с клинок меча высунулись из гнезда, широко раскрывшись в ожидании. Мама летит. Мама летит с обедом.

— Кел-вин! Спаси меня!

Итак, Джилипп был все еще в сознании и мог кричать. Это позволяло предположить, что пока еще он не был серьезно ранен. Он посмотрел назад и увидел Келвина, и теперь кричал, призывая его сделать невозможное. Бедный парнишка!

Келвин увеличил скорость, пролетая мимо гнезда, описал дугу и пролетел над деревом на небольшой высоте, всего лишь чуть-чуть ниже облаков. Это дало ему какое-то прикрытие. Он увидел широко разинутые красные рты. Птенцы были голодны!

Химера была телепатом. А этот, другой монстр, не мог ли также мысленно общаться? Это казалось маловероятным, но, быть может, попытаться все же стоило. Правда, нельзя сказать, что у него был широкий диапазон многообещающих возможностей. Эй, птица! Оставь этого человека! Опусти его на землю, не причиняя ему вреда!

— Сккрриииии!

Никакого указания на то, что птица-пугало понимала его мысли или, если понимала, то придавала им какое-то значение, не было. Тело Джилиппа в ее когтях теперь висело безвольно и болталось, он, очевидно, был убит или потерял сознание. Эти когти могли бы в любой момент сжать его и убить, если только чудовище не хотело накормить своих птенцов живой копошащейся пищей. Келвин надеялся, что мальчик убит, потому что быть сожранным этими прожорливыми птенцами… Он не мог вынести этой мысли!

— Сккрриииии!

— Щелк! Щелк! Щелк!

Маленькие негодяи были нетерпеливы. Хватит ли им одного тощего мальчишки?

— Эй, птица! — крикнул он, чувствуя себя идиотом. — Надо поговорить! Как одному разумному существу с другим!

Не заколебалось ли чудовище? Вероятно, оно просто решало, как разделить лакомый кусочек на всех. Он сомневался, что птица умела разговаривать. Отец рассказывал ему о говорящей птице, называемой попугай, в его родном измерении, на Земле, так что, может быть, некоторые птицы все-таки могли разговаривать. Что еще он может попытаться сделать?

Голова Джилиппа приподнялась. Его руки и ноги расправились. Значит, он был всего лишь в обмороке и не ранен. Теперь должно было произойти самое худшее, и Келвин не видел никакого способа предотвратить это.

— Сккрриииии! Сккрриииии!

— Ты это уже говорила, — пробормотал Келвин с юмором висельника. Он дернул за рычаг ускорения и оказался значительно ближе к птице, чем ему бы хотелось. Джилиппу не поможет, если и Келвин станет пищей для птенцов!

Птица заметила его. Клюв с пилообразными зубами был более внушителен, чем любой меч. Теперь этот клюв повернулся к Келвину, птица явно намеревалась ухватить его. Кажется, она хорошо понимала, как выгодно ей будет удвоить свою добычу.

Перчатки дернули Келвина вниз. Он наклонил голову, соединил ноги вместе и поднырнул под надвигающуюся на него голову. Изможденное лицо Джилиппа под птицей с изумлением посмотрело на него, когда Келвин ухватился за птичью лапу толщиной с хороший древесный ствол.

— Келвин! Келвин!

— Заткнись! — сказал он ему. Ужасно было говорить такое отчаявшемуся мальчишке, который вот-вот должен был расстаться с жизнью, но это было совершенно необходимо. Келвину нужно было хоть немного подумать, если эта проклятая тварь даст ему такой шанс.

Как он и ожидал, птица обернулась, зависла в воздухе, заскользила вниз и нырнула. Они все еще были довольно высоко в воздухе. Положение Келвина менялось так быстро, как если бы он был захвачен смерчем. Пояс держал его распластанным на чешуйчатой коже птицы с силой, большей, чем человеческая.

Он знал, что птица скоро устанет и воспарит вверх, а потом направится к гнезду. Он увидел воду внизу и Джилиппа, почти касающегося ее. Затем они снова стали подниматься с потоком воздуха; они будут взбираться все выше и выше, кружить, кружить и кружить, а потом приготовятся к посадке. Что же он выиграл? Он оставался таким же горе-героем, как и всегда.