Дневник, 2004 год - Сергей Есин

По приезде в институт, до семинара, разбирал довольно большую почту. Интересное письмо пришло мне из приморской Чугуевки, с родины Фадеева, где я был лет двенадцать назад.

Сергею Николаевичу Есину. От чугуевцев, от коллектива музея А.А.Фадеева. Есть и приписка в стихах:

И до нас дошли благие вести:

Пусть Тверской бульвар — не Колизей,

Орден Вам вручили! Орден чести!

От России-матушки от всей!

Ах, как далеко от нас столица,

Как от корня — молодой побег,

Родина Фадеева гордится

Вами, дорогой нам человек!

Под своим неприхотливым кровом

Встретим, всем препятствиям назло.

Будьте и любимы и здоровы!

Приезжайте! Пьём за Вас! Село.

(Вера Саченко)

21 мая, пятница. С утра начал внутренне готовиться к совещанию по премиям Москвы, но В.Е. передал мне письмо из Охраны памятников, и приподнятое настроение у меня пропало. Иногда мне кажется, что Вл. Еф. как бы специально делает неверные шаги. В своё время я попросил его вызвать эксперта, который определил бы состояние главного корпуса института, — это чисто инженерное дело; но появилась почему-то Попова, наш куратор-архитектор по охране. Потом, кстати, очень быстро выяснилось, что эти эксперты запросили за свою работу 200 тысяч рублей. Да что это за сумма? За гигантскими суммами, на которые претендует архитектор, я вижу отсутствие конкуренции, собственный произвол цен. Но — к сюжету. Зачем и как появилась Попова? Я с ней довольно жестко говорил, об этом я писал в Дневнике раньше. Вы хотите помочь институту или сорвать с него деньги? Сегодня пришло предписание из Управления по охране памятников: даже мелкие погрешности не на главном здании, а на фасаде учебного корпуса, выходящего на Тверской, надо исправлять только силами специализированных организаций, т. е. опять же организаций, связанных с кланом архитекторов. Боже мой, а каких денег эти «реставрационные» организации требуют, как занеслись! Я сказал, что у нас есть миллион (специализированные деньги Минкультуры, отпущенные на ограду), и последовала реакция: запустите миллион на ремонт главного здания. А так ли уж исторически разновелики знаменитая ограда и основное здание?

В вопросах, когда они касаются судьбы института, я становлюсь излишне подозрительным. Может быть, я обвиняю человеческую негибкость, а не нечестность?

В три часа у меня в кабинете заседание секции кино, театра и литературы по премиям Москвы. Я подготовился: испекли пирог, было вино, чай, кофе, бутерброды. Собрались: Б.Поюровский, В.Андреев, я, Марк Зак, С.Яшин и Наталья Михайловна Коляда, которая нами руководит вместо Любови Михайловны. Не было Вл. Орлова, который всегда бывал точен, и двух наших театральных дам: Веры Максимовой и Инны Люциановны Вишневской. У обеих, возможно, была общая причина: в конкурсе претендентов есть две заметные театроведческие книжки, но еще у обеих в этот день ученый совет в Институте искусствознания, и у И.Л., кажется, еще тяжело болен муж. Перед моим отъездом в Нью-Йорк мы созванивались. Для обеих, но по-разному, причиной могло оказаться то, что в этом году по разряду «просветителей» баллотируется Инна Люциановна. Может быть, претендует кто-нибудь ещё?

Заседание началось с небольшой «схватки» Марка и Володи. Я рассказывал о юбилее Т. Дорониной. Начал не я, а начал Марк, сказав, что прочитал о юбилее в «Литгазете». Я принялся рассказывать об эффектной и содержательной речи министра Соколова и самом юбилее. Марк сказал что-то не совсем почтительное о доронинском театре, и тут Володя разразился филиппикой в адрес сегодняшнего подлого разделения театрального мира. В частности, он упомянул свою тёщу-еврейку, которая заменила ему мать. Это было как бы основанием и его искренности, и его объективности. Потом он сказал о благородстве Дорониной, которая в тяжелое для артистов МХАТа время смогла спасти и увела с собою половину труппы, в основном пожилых людей, которых готовили к увольнению.

Закончилось всё довольно быстро. Результаты мною ожидались: литература — Ю. Поляков и И. Волгин; кино, детский мультик ушел в детскую секцию; Марк Зак, который во что бы то ни стало держится за любое объявленное кино, милостиво разрешил. Марк вообще придает этой процедуре не общий, коллективный, а групповой характер. В театре отметили режиссуру Ю. Еремина, скорее в общем и в прошлом, нежели за представленные результаты, отметили также работу в мольеровском «Скупом» работу Б. Плотникова и двух актрис из РАМТА, о которых я писал в феврале — Елена Галибина и Татьяна Матюхова. Ту часть, которая называется просветительством и где гордо до этого находилась одна И.Л. Вишневская, нагрузили еще дамами-театроведками.

Оставшийся от гостей кусок пирога я взял домой, где совершенно чудненько его с В.С. и Витей доел.

Вечером по НТВ в передаче Вл. Соловьева «К барьеру» завели гнусную и провокационную беседу об однополых браках. Лучше бы спросили людей об олигархах и сделали бы с ними передачу «Я добыл своё богатство честным путем». Тем не менее в этой передаче был один мужественный и бесстрашный депутат, который возражал спрямлённому, как палка, в своем конъюнктурном стремлении понравиться избирателям Райкову. Этого депутата звали Эдвард Мурадов. В принципе, конечно, по-человечески победил Мурадов. Если судить по процентам, соотношение людей с искривленной сексуальностью к нормальным как 5 к 95 или 10 к 90, то подыгрывающих депутату Мурадову должно было быть немного. Однако счёт голосов оказался приблизительно 24 тысяч к 12 тысячам. Значит, половина голосующих понимает трудности тех людей, о которых говорил Мурадов. От Райкова с его пуризмом осталось ощущение грязи.

22–23 мая, суббота-воскресенье. Очень рано, часов в семь, выехал на дачу, в качестве газонокосильщика прихватил Димона, который с радостью согласился, потому что решил навестить девушек, коих он осиротил еще осенью. Замечательный день, который я провел не разгибая спины. Прошедшие на той неделе заморозки (до –5®) теплицу практически не достали, лишь у помидоров чуть тронули верхушки. Зато за последнюю десятидневку вызрел салат и редиска, а лук зеленый уже давно. Салат был из собственной зелени.

К концу дня меня так сморило, что я лег спать, не открыв никакой книжки и не достав из рюкзака компьютера, но зато проспал с десяти часов и проснулся вместо определенных самому себе семи часов уже в десятом. Пришлось всех расталкивать и срочно уезжать в Москву. По дороге еще заехал в Ракитки — полюбоваться на забор на участке у С.П.

К четырем часам налегке собрался, взяв только кое-какие рукописи и туалетные принадлежности. Надо ехать на съезд Союза писателей. Жизнь все-таки хоть в чем-то меняется к лучшему. В Орёл ходит экспресс-электричка, состоящая из восьми вагонов, оформленных внутри мягкими самолетными креслами и телевизорами, по которым за поездку показали три фильма. Это первый класс, второй — без телевизора. Как же это музыкально-визуальное сопровождение меня взбесило! Правда, со временем я освоился, вчитался и за четыре с половиной часа сделал огромное количество работы, которая меня тянула.