Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918) - Юрий Победоносцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заговорщикам удалось широко распространить в обществе выдвинутый ими заведомо ложный тезис о неспособности царского правительства довести страну до победы. Они настаивали на том, что правительство должно отчитываться перед Думой. Либеральная печать России разразилась бурей неистового негодования в адрес правительства. Такого негодования не пришлось испытать правительству ни одной из воюющих стран даже в тяжелые минуты поражений.
Гучков, хотя и понимал шаткость своих аргументов, 28 августа 1916 г. обратился к генералу Алексееву с письмом, в котором пытался склонить его на сторону заговорщиков и доказать недоказуемое, что якобы, несмотря на одержанные русской армией победы, поражение России в войне неизбежно.
Содержание этого письма во многом раскрывает коварные планы либералов, в конечном итоге приведшие к революционному взрыву во время тяжелейшей войны, которую русский народ вел против немецких захватчиков, поэтому ниже мы приводим его с нашими комментариями:
«Ведь в тылу идет полный развал, ведь власть гниет на корню. Ведь как ни хорошо теперь на фронте, но гниющий тыл грозит еще раз, как было год тому назад, затянуть и Ваш доблестный фронт, и Вашу талантливую стратегию, да и всю страну в то невылазное болото, из которого мы когда-то выкарабкались со смертельной опасностью…»
Вот как интересно получается — оказывается, разваленный тыл и гниющая власть умудряются в течение двух лет обеспечить боеспособность армии, увеличив производство ружей в 5 раз, пулеметов в 13 раз, при этом еще и ликвидировать дефицит снарядов и патронов. Но самое главное для нас заключается в том, что Гучков признает, что на фронте теперь все хорошо, и, несмотря на это, продолжает настаивать на своей совершенно абсурдной позиции:
«…Ведь нельзя же ожидать исправных путей сообщения в заведовании г. Трепова, хорошей работы нашей промышленности на попечении князя Шаховского, процветания нашего сельского хозяйства и правильной постановки продовольственного дела в руках гр. Бобринского…»
А почему же нельзя было ожидать исправных путей при руководстве Министерством путей сообщения А. Ф. Треповым? Ведь факты говорят как раз об обратном. Разве можно сравнить тот абсолютный хаос, который творился на железных дорогах России в бытность министром путей сообщения кадета Некрасова, посаженного Гучковым в это кресло, с хоть не образцовым, но вполне работоспособным состоянием стальных магистралей в середине 1916 г.? Или же, как можно даже близко ставить полнейший развал экономики России, учиненный прогрессистом и известным промышленником А. И. Коноваловым, с результатами промышленного роста империи, имевшими место всего годом ранее?
«…А если Вы подумаете, что вся власть возглавляется Штюрмером, у которого (и в армии, и в народе) прочная репутация если не готового предателя, то готового предать, — что в руках этого человека ход дипломатических сношений в настоящем и исход мирных переговоров в будущем, а следовательно, и вся наша будущность…»
А вот это уже полная ложь. Как не было, так и до сих пор нет даже малейших подтверждений предательства премьер-министра России Б. В. Штюрмера. Ведь это был грамотный и исключительно толковый государственный деятель и истинный патриот России, вся беда которого состояла в том, что он носил немецкую фамилию. Есть все основания полагать, что Штюрмер мог бы предотвратить надвигающуюся на страну революционную катастрофу, но именно этого смертельно боялся Гучков со товарищи. Как ни печально, но с помощью интриг им удалось вынудить царя отправить Штюрмера в отставку.
«…то Вы поймете, Михаил Васильевич, какая смертельная тревога за судьбу нашей Родины охватила и общественную мысль и народные настроения…»
Опять же ложь. Смертельная опасность от деятельности Штюрмера исходила не для России, а лично для Гучкова и Милюкова, поскольку премьер настаивал на аресте и предании суду этих предателей и негодяев. Как ни печально, но Николай II, пытаясь сохранить единство русской нации в трудную военную годину, не решился на этот шаг, поскольку такой арест вызвал бы очередную бурю негодования в либеральном лагере.
«…Мы в тылу бессильны, или почти бессильны, бороться с этим злом. Наши способы борьбы обоюдоострые и при повышенном настроении народных масс, особенно рабочих масс, могут послужить первой искрой пожара, размеры которого никто не может ни предвидеть, ни локализировать…»
А вот здесь-то Гучков фактически излагает тот план свержения царя с помощью рабочих волнений, который и был им реализован в феврале 1917 г. Ведь именно Гучковым были созданы так называемые рабочие группы военно-промышленного комитета (ВПК), которые при его организационном и финансовом содействии и разожгли первую искру революционного пожара, организовав в Петрограде массовые забастовки и демонстрации.
«…Я уже не говорю, что нас ждет после войны, — надвигается потоп, и жалкая, дрянная, слякотная власть готовится встретить этот катаклизм мерами, которыми ограждают себя от проливного дождя: надевают галоши и открывают зонтик…»
Конечно, в условиях жесточайшей затяжной войны в стране появилась масса острейших проблем. Но аналогичные тяжелейшие проблемы возникли и в Германии, и в Австрии, и во Франции. Тем не менее русская армия восстановила свою боеспособность, а тыл был в состоянии обеспечить ее хлебом, вооружением и боеприпасами. Антанта загнала Центральные державы в тупик, так что их поражение было уже делом времени. Однако Гучков прекрасно понимал, что победа в войне сделает царя народным героем и перечеркнет все планы либералов добраться до власти.
«…Можете ли Вы что-нибудь сделать? Не знаю. Но будьте уверены, что наша отвратительная политика (включая и нашу отвратительную дипломатию) грозит пересечь линии Вашей хорошей стратегии в настоящем и окончательно исказить ее плоды в будущем. История, и в частности, наша отечественная, знает тому немало грозных примеров».
Разумеется, никакие планы свержения Николая II не могли были быть реализованы без активного содействия армии и ее командования, и именно поэтому Гучков предпринял целый ряд попыток перетягивания генералов на свою сторону, о чем, в частности, свидетельствует приведенное выше письмо. В результате этой его антиправительственной деятельности начался процесс разложения действующей русской армии. Так, например, именно под влиянием исходившей от российских либералов агитации во время Митавского наступления наших войск, начавшегося 5 января 1917 г., 17-й сибирский стрелковый полк отказался идти в наступление, предъявив политические требования: конституционное правление с ответственным министерством. К восставшему полку присоединились войска 2-го и 6-го сибирских корпусов. Бунт был подавлен, 92 его активных участников были преданы военно-полевому суду и казнены, а многие сотни солдат — сосланы на каторгу.
Здесь важно подчеркнуть, что открытое неповиновение, приведшее к мятежу в рядах русской армии, началось с требований солдат создать ответственное перед Думой правительство. Но это был типично либеральный лозунг, никогда не поддерживавшийся большевиками, на которых, как правило, списывается вся вина за разложение наших войск. Тем не менее факты свидетельствуют, что пальма первенства в этом вопросе принадлежит вовсе не большевикам, а либералам. В этой связи в своих мемуарах генерал А. И. Деникин дал поистине гениальную оценку роли большевиков в разложении русской армии:
«Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Армию развалили другие, а большевики — лишь поганые черви, которые завелись в гнойниках ее организма».
В том-то и дело, что Ленин и его соратники никогда не смогли бы сделать свое черное дело, если бы в порыве алчности и властолюбия Гучков и его соратники не стали бы разрушать российскую государственность и русскую армию.
Военно-промышленные комитетыПосле начала войны военные заказы стали прекрасным средством извлечения сверхвысоких прибылей для частной промышленности. Расходы бюджета на войну были неслыханно высоки. Только за первую половину 1914 г. они достигли 2,7 млрд руб. Уже в сентябре — октябре 1914 г. 16 крупных заводов России получили первые заказы на выпуск 7,7 млн трехдюймовых снарядов на сумму 89 млн руб. Условия контрактов были очень выгодными — заводы получили свыше 12 млн руб. дотации на оборудование предприятий, 65 % стоимости заказа выплачивалось авансом.
При этом частные предприятия постоянно взвинчивали цены, переплаты им превращались, по словам начальника Главного артиллерийского управления (ГАУ) генерала А. А. Маниковского, в грабеж казны, который в какой-то степени тормозила только казенная промышленность.
Так, например, в 1916 г. государственный Тульский завод поставлял пулемет вместе с двумя запасными стволами по 1370 руб., а частные предприниматели предлагали такой же пулемет по цене 2700–2800 руб., и то при условии предоставления им от казны запасных стволов, полуфабрикатов и других льгот.
