Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918) - Юрий Победоносцев

Следующим в ряду ленинских обвинений стоит Галиция, которую царизм пытался получить якобы для окончательного удушения свободы украинцев. Вот боснийские сербы стремились выйти из-под власти австрийцев и объединиться с Сербией, в результате чего и возникла австро-сербская война, которую Ленин, между прочим, отнес к числу справедливых. Но русины и гуцулы, волей судеб отторгнутые завоевателями от их родины и подвергавшиеся национальному гнету в Австро-Венгрии, никак не могли желать объединиться с малороссами. Странная получается логика.

И, наконец, завершая обвинительную тираду, Ленин окончательно запутывается в своих собственных аргументах:

«Царизм видит в войне средство отвлечь внимание от роста недовольства внутри страны и подавить растущее революционное движение» (В. И. Ленин. «Социализм и война»).

Но ведь сам же Ленин неоднократно писал, что трудности войны вызывают недовольство среди трудящихся и всплеск революционных настроений. В чем Николай II уже убедился на опыте русско-японской войны, переросшей в революцию 1905 г. Так как же царь мог затевать войну, чтобы подавить растущее революционное движение, если война грозила ему обернуться новой, еще более грозной революцией? Так что явно не сходятся концы с концами в рассуждениях Владимира Ильича.

Позиция Плеханова

Тезису Ленина о необходимости добиваться поражения царского правительства в войне с Германией и перерастания империалистической войны в гражданскую Плеханов противопоставил логику русского социал-патриота:

«Сначала оборона страны, потом борьба с внутренним врагом, сначала победа, потом революция» (Г. В. Плеханов. «О войне»).

При этом Георгий Валентинович призывал к единению всех русских патриотических сил для обороны страны, предлагая:

«Отвергнуть как неразумную, больше как безумную, всякую вспышку и всякую стачку, способную ослабить силу сопротивления России неприятельскому нашествию» (Г. В. Плеханов «Интернационализм и защита отечества»).

Для Плеханова объявленная Германией война есть реальная угроза национальной безопасности России, и, следовательно, с его точки зрения, Первая мировая война является отечественной, глубоко народной войной:

«С самого начала войны я утверждал, что она есть дело народов, а не правительств. Русскому народу угрожала опасность попасть под экономическое иго немецких империалистов, к сожалению поддержанных огромным большинством трудящегося населения Германии. Поэтому, ведя войну, он защищал свой собственный насущный интерес» (Г. В. Плеханов. «Война народов и научный социализм»).

В этой связи лидер социал-демократов четко формулирует цель русского пролетариата в войне с Германией: «Я никогда не говорил, что русский пролетариат заинтересован в победе русского империализма и никогда этого не думал. А убежден, что он заинтересован лишь в одном: чтобы русская земля не сделалась предметом эксплуатации в руках германских империалистов. А это нечто совсем другое» (Г. В. Плеханов. «Еще о войне»).

В годы Первой мировой войны в России был чрезвычайно популярен лозунг защиты отечества, и это обстоятельство сильно беспокоило Ленина, заставляя его ерничать над святым для каждого русского человека понятием:

«Что такое защита отечества вообще говоря? Есть ли это какое-либо научное понятие из области экономики или политики и т. п.? Нет. Это просто наиболее ходячее, общеупотребительное, иногда просто обывательское выражение, обозначающее оправдание войны. Ничего больше, ровнехонько ничего!» (В. И. Ленин «О карикатуре на марксизм»).

На это Плеханов отвечает:

«Отечество — это та обширная земля, которую населяет трудящаяся масса русского народа. Если мы любим эту трудящуюся массу, мы любим свое отечество. А если мы любим свое отечество, мы должны защищать его» (Речь Плеханова в Петросовете 14 мая 1917 г.). Далее продолжая свою полемику с большевиками, он пишет: «Мы желаем не того, чтобы Россия разгромила Германию, а того, чтобы Германия не разгромила Россию. Пусть "Рабочая Газета" прямо скажет нам: "Не беда, если немецкое иго ляжет на русскую шею". Это будет мысль, достойная самого решительного порицания с точки зрения Интернационала… Но мысль эта, — и только одна эта мысль, даст нам логический ключ к рассуждениям автора статьи, только она объяснит нам его опасения» (Г. В. Плеханов. «Тревожные опасения одной умной газеты»).

Тем не менее Ленин даже в мыслях не может допустить, что цивилизованные немцы способны закабалить Россию, даже в том случае, если они и захватят Петроград:

«Допустим, немцы возьмут даже Париж и Петербург. Изменится от этого характер данной войны? Нисколько. Целью немцев и это еще важнее: осуществимой политикой при победе немцев — будет отнятие колоний, господство в Турции, отнятие чуженациональных областей, напр., Польши и т. п., но вовсе не установление чуженационального гнета над французами или русскими. Действительная сущность данной войны не национальная, а империалистическая. Другими словами: война идет не из-за того, что одна сторона свергает национальный гнет, другая защищает его. Война идет между двумя группами угнетателей, между двумя разбойниками из-за того, как поделить добычу, кому грабить Турцию и колонии» (В. И. Ленин. «О карикатуре на марксизм»).

Смешно и грустно читать подобные ленинские опусы. И остается совершенно непонятным, почему Владимир Ильич был столь уверен, что немцы не могут превратить часть России в свою колонию, а будут довольствоваться лишь порабощением Турции, Сербии или Польши? Скорее всего Ленин так ненавидел царизм, что без всякого сожаления заменил бы его на полное подчинение России воле кайзера.

Во всяком случае, все последовавшие события мировой истории опровергли ленинскую точку зрения, согласно которой у Германии отсутствовали захватнические намерения по отношению к России. Ведь немецкий нацизм начал зарождаться еще в конце XIX в. задолго до гитлеровского «Майн Кампф». Тогда же вновь воскресли и идеи похода Drang nach Osten, которые разделяли как кайзер, так и его генералы.

Поэтому территориальные притязания Германии, предъявленные Советскому правительству в Брест-Литовске в марте 1918 г., не возникли сами по себе на пустом месте, а явились закономерным итогом захватнических планов, задуманных в Берлине задолго до августа 1914 г. Так что сама жизнь доказала правоту Плеханова в его споре с Лениным. И если современные коммунисты заявляют, что они являются патриотами России, то они обязаны признать справедливость позиции в этом вопросе первого русского марксиста — Плеханова и осудить антинациональный характер ленинского доктринерства.

«Нигде в мире нет такого угнетения большинства населения страны, как в России: великороссы составляют только 43 % населения, т. е. менее половины, а все остальные бесправны, как инородцы (В. И. Ленин. «Социалистическая революция и право наций на самоопределение»). Для того чтобы убедиться, что Ленин здесь явно лукавит, стремясь очернить Россию, достаточно обратиться к его работе «Империализм как высшая стадия капитализма», из которой следует, что в Англии жители метрополий составляли всего 11 %, а во Франции — 42 % от общего числа жителей этих стран, включая аборигенов колоний. Так что пальму мирового первенства в вопросе порабощения инородцев Россия никак уж не держала.

Однако и с приведенной Лениным цифрой, согласно которой 57 % населения России составляли инородцы, согласиться категорически нельзя. Дело в том, что еще в начале XX в. под русскими понимались все восточные славяне: великороссы, малороссы и белорусы. Соответственно в «Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона» было записано: «Русский язык делится на три главных наречия: а) великорусское, б) малорусское и в) белорусское». В нем же указано, что процент русского населения, по данным переписи 1897 г., составил 72,5 %. То есть до ленинских опусов нацией считались именно русские, а не великороссы, малороссы или белорусы, которые числились лишь субнациональными группами. Однако при таком раскладе Ленину было очень трудно обосновать один из своих краеугольных тезисов: «Россия есть тюрьма народов» и призывать к самоопределению украинцев и белорусов.

В этой связи Ленин абсолютно голословно и бездоказательно заявлял, что к началу Первой мировой войны украинцы и белорусы якобы достигли такой стадии национальной общности, что представляли собой уже сформировавшиеся нации, угнетаемые нацией великороссов:

«Для украинцев и белорусов, например, только человек, в мечтах живущий на Марсе, мог бы отрицать, что здесь нет еще завершения национального движения, что пробуждение масс к обладанию родным языком и его литературой — (а это необходимое условие и спутник полного развития капитализма, полного проникновения обмена до последней крестьянской семьи) — здесь еще свершается» (В. И. Ленин. «О карикатуре на марксизм»).