Духи Великой Реки - Грегори Киз

Что бы это ни было, Гхэ будет способен справиться с ним, когда столкнется с неизвестным; теперь же, впервые после своего нового рождения, он чувствовал такой подъем, что был готов запеть. Он не позволит какому-то темному предчувствию лишить его этой редкой радости. Впрочем, не станет он и петь — это было бы уж слишком, матросы и солдаты могут счесть его одержимым злым духом. Он будет просто любоваться Рекой и поклоняться своему богу, зная, что такова его судьба, и это будет сродни песне.

В своей каюте Ган внимательно рассматривал карту, которую показывал Гхэ, и другую, более подробную, соотнося их с теми географическими знаниями, что он почерпнул из книг.

Он чувствовал себя теперь как канатоходец, готовый упасть — упасть на острия копий. Если бы можно было быть уверенным, что жрецы не послали погони за Хизи! Но ведь если все же послали, тот отряд должен намного опередить их корабль, и, значит, Хизи и Тзэм или уже скрылись от них, или захвачены.

Ган не видел, как беглецы могут попасть в руки врагов, если только менги их не продадут, и не представлял себе, чем жрецы могли бы соблазнить — или принудить — вольных кочевников.

Собственные планы Гана были пока неопределенными, он все еще не имел всех необходимых сведений. Очень многое зависело от Йэна, который не переставал удивлять старика. В молодом человеке было что-то, чего он не понимал; это походило на часть гобелена, еще не сотканную или скрытую от глаз.

Так что все, что пока оставалось Гану, были эти карты и книги. Нужно узнать из них все, что можно.

И пока Гхэ расхаживал по палубе, гадая, что за сомнение отравляет его счастье, Ган снова стал разглядывать первую карту, рассеянно поглаживая пальцем рисунок высокого конуса, рядом с которым была надпись «Шеленг» и откуда начиналась извилистая линия, изображающая Реку. Как странно, подумал он: рисунок удивительно напоминает другой, обозначающий Нол, хотя между городом и горой лежит полмира.

XXI

ЧЕЛОВЕК-ТЕНЬ

«Проснись!»

Перкар открыл глаза и увидел небо, которое так качалось и сотрясалось, что он испугался: облака вот-вот осыпятся с него и упадут на Перкара. Ему даже показалось, что это уже случилось — он был мокрым насквозь. Юноша поднял слабую руку в тщетной попытке стряхнуть воду с одежды, и мир накренился еще сильнее.

Кто-то рядом говорил на языке, который Перкар не сразу понял и лишь через некоторое время опознал как менгский. Он дернулся, пытаясь выпрямиться, и внезапно осознал, каким слабым и вялым стало его тело. Последнее воспоминание Перкара касалось игры в пятнашки с тем высоким менгским воином… Он ведь проиграл. Что они с ним сделали?

Перкар никак не мог сесть: он был привязан к чему-то вроде волокуши.

— Эй! — То, что должно было прозвучать как грозный рев, на деле оказалось слабым хрипом. Однако кто-то все же его услышал, и скрежетание волокуши по земле внезапно прекратилось.

Широкое получеловеческое лицо заслонило небо, и ловкие пальцы распутали ремни у Перкара на груди.

— Нгангата… — прошептал юноша.

— Как ты себя чувствуешь?

— Примерно так же, как после схватки с Охотницей. Что произошло?

— Ну, это очень долгая история, и…

— Перкар! — За возбужденным восклицанием послышался шорох одежды и скрип песка под мягкими сапожками. Перкар повернул голову и увидел, как по пустыне к нему бежит Хизи. — Братец Конь говорил, что ты скоро придешь в себя! Я так и думала, что дождь этому поможет.

— Привет, принцесса. Надеюсь, все-таки кто-нибудь объяснит мне…

«Поблагодари ее: она спасла тебе жизнь», — донесся до него тихий голос Харки; казалось, меч тоже тяжело болен.

— Спасла мне жизнь? — повторил Перкар. Что здесь происходит? Наверняка при игре в пятнашки он сломал шею и на поправку ушло какое-то время. Но Хизи так стискивала руки и на ее лице отражались такие разнообразные чувства, а Нгангата выглядел таким счастливым и, пожалуй, изумленным, — словно никто из них уже не ожидал услышать его голос…

— Что ты помнишь? — спросила Хизи и закусила губу.

— Ничего. Я только… — Но тут Хизи упала на колени рядом с волокушей и прижалась лицом к его плечу.

— Я так рада, что ты вернулся, — выдохнула, она, всхлипнув, словно собиралась расплакаться. Перкар был так поражен этим, что не нашелся, что ответить, и к тому времени, когда он сообразил поднять руки и обнять Хизи, она уже отстранилась. Глаза ее были сухи, и она неожиданно смутилась.

Нгангата тем временем распутал остальные ремни.

— Не вздумай подниматься, — предупредил полуальва Перкара, но тот не обратил на его слова внимания. Попытка скинуть ноги с волокуши кончилась тем, что юноша растянулся на мокром песке. Над холмами прокатился далекий гром: должно быть, кто-то из богов посмеялся над Перкаром.

— Ну вот, снова жив, — произнес чей-то ворчливый голос. Это был Братец Конь. — Помнишь, я рассказывал тебе, что менги были единственным народом, который сумел выжить здесь во времена сотворения мира? Подумай об этом, если снова вздумаешь играть в одну из наших игр.

— Постараюсь запомнить.

— Я тебе помогу, — сказал Нгангата. — Я тебе напомню — изобью до беспамятства. Ты, идиот, от этого меньше пострадаешь.

— Как приятно вернуться, — пропыхтел Перкар, встав наконец на подгибающиеся ноги.

— Остался бы ты пока на волокуше, набрался сил, — посоветовал Братец Конь. — Нам нужно двигаться дальше.

— Почему?

— За нами гонятся. Мы все объясним тебе потом.

— Я могу ехать рядом, — предложила Хизи.

— Позволь мне немного подумать и поговорить с Харкой, — попросил Перкар. — Потом я послушаю твой рассказ. — Он откинулся на грубое сооружение из шестов и шкур, но тут же резко поднялся: ему пришла неожиданная мысль. — Свирепый Тигр! Вы догадались захватить с собой Свирепого Тигра?

Братец Конь показал куда-то в сторону:

— Вон он. А теперь ложись.

Перкар посмотрел туда, куда показал старик, и увидел Свирепого Тигра, глядящего на него с чем-то похожим на презрение.

Юноша лег на волокушу, и скоро небо снова стало качаться над ним. Надвигалась темная туча, на фоне которой мелькала маленькая яркая точка, — наверное, летящая цапля.

— Ты, наверное, знаешь, что со мной случилось, Харка.

«Чего только с тобой не случилось! Иногда я был так же болен, как и ты, поэтому мои собственные воспоминания о некоторых событиях не очень отчетливы».

— Ты был болен? Что это значит?

«Наши с тобой душевные нити переплетены. Все, что несет тебе смерть, ослабляет и меня».