Сын поверженного короля (ЛП) - Торнтон А. С.

— А мы уверены, что она не хозяин Касыма? Почему тогда Билара всё ещё носит с собой эту коробку? — сказала я, почти задыхаясь.

Что если нам придётся убить ребенка?

Эдала потёрла глаза. Её лицо сморщилось, подтвердив мои подозрения.

— Ты знала, что они готовили специальный яд? Если мать выпивала его, ребенок рождался таким. Идеальный хранитель для джинна. Радуйся, что ты не видела детей в той пещере. Их выводили, чтобы сделать из них хранителей, — её лицо сделалось суровым. — Теперь они не смогут этого делать.

— Если мы не знаем, кто его хозяин, как мы можем уничтожить джинна, — даже я не могла произносить имя её брата вслух, когда мы говорили о его убийстве, — не причинив вреда Биларе?

— Касыму нужен новый хозяин.

Эдала уставилась на полки позади меня. Может быть, она смотрела на свой совместный портрет с Тамамом?

— Я легко смогу забрать сосуд, когда мы будем готовы, но коробка запечатана. Я не смогу её открыть.

— Запечатана?

— Она не открывается как обычная коробка. Всё гораздо сложнее.

Раздались шаги, и когда я повернулась к лестнице, я была удивлена увидеть Тамама. Ему было так же неловко увидеть меня.

— У нас есть время, — сказала мне Эдала, выпроваживая меня. — Сегодня ни о чём не беспокойся. Мы начнём беспокоиться, когда они прибудут.

Когда я обернулась, я увидела, как Эдала обхватила Тамама за талию.

***

На столе в обеденном зале стояли подносы и миски с едой. Мой желудок заурчал, поэтому я задержалась там.

Когда я закинула кусочек лепешки в рот, чья-то тень пересекла балкон. Саалим стоял там совсем один.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

Его локти были прижаты к перилам, а взгляд был прикован к морю.

Он посмотрел на лепешку в моих руках.

— Подозреваю, то же, что и ты.

Уголок его губ приподнялся, когда он проследил за тем, как я на цыпочках подошла к краю балкона. Как бы долго я ни жила во дворце, я никогда не смогла бы привыкнуть к тому, чтобы парить в небе. Внизу я увидела людей, которые заходили в дома и выходили из них, или шли по улицам. Несколько человек указали на Саалима, один даже помахал ему. Саалим не заметил этого, а если и заметил, то проигнорировал его

— Каково это… жить вот так? — я указала вниз на людей.

Он задумался, а затем сказал.

— В основном, одиноко.

Я раскрыла рот.

— Но вокруг тебя столько людей. Столько друзей…

Я вспомнила о своей жизни во дворце отца. Я бы никогда не назвала её одинокой.

— Они мне не друзья. Им платит дворец и народ Алмулихи за то, чтобы они здесь находились.

Он скрестил руки и облокотился бедром о перила.

— Я могу доверять лишь очень немногим, чьё нахождение здесь связано не только с моим статусом короля.

Мне захотелось расплести его руки, обернуть их вокруг себя и повторить то, что сказала Эдала: «Сегодня ни о чём не беспокойся».

— Ты можешь доверять мне.

Он рассмеялся.

— Да. Если бы тебя заботило, что я король, ты не была бы такой дерзкой всё это время.

Мне хотелось, чтоб его глаза всегда сияли так же ярко. И чтобы они выбрали меня. И они это сделали.

— Может быть, это часть моего плана. Я ведь эксперт по части того, чтобы обращать на себя внимание мужчин.

Я качнула бёдрами и пошла от него прочь.

— Ты жестокая, — сказал он, направившись следом за мной.

Сжав мои плечи, он наклонился ко мне и прошептал:

— Теперь это выглядит ещё более жестоко, так как мои руки уже знакомы с этими бёдрами.

Внутри помещения несколько слуг повернулись в нашу сторону. Но они, как всегда, не выказали своего удивления.

— Когда ты ведёшь себя так, мне хочется схватить тебя и закинуть на плечо, — почти зарычал он.

Я рассмеялась, как ахира, но на этот раз моё желание — моя любовь — были настоящими.

Глава 28

Саалим

В тот вечер, когда небо, наконец, потемнело, мы сели вокруг накрытого стола. Я развлекал гостей так, как меня учили — словно всё было в порядке — но я видел, как смотрела на меня Эмель, сидевшая напротив. Люди спрашивали о том, кем была эта солеискательница за королевским столом. Я объяснял им, что она была дочерью короля, которую мы принимали у себя. Они с любопытством переглядывались между нами и перешептывались так громко, что я мог их слышать.

— А как же Елена?

— Когда она вернётся?

— Когда состоится свадьба?

Гости засиделись после ужина, и Эмель тоже осталась, словно чего-то ждала. Боги, все эти люди хотели сидеть здесь и болтать всю ночь.

Эмель встала и пробормотала что-то насчёт прогулки перед сном. А все остальные, словно только и ждали её сигнала, тоже разошлись. Я нашел её в саду улыбающуюся и с сонными глазами.

— Мне казалось, это никогда не закончится, — сказала она. — Ты занимаешься этим каждый вечер?

Я кивнул и, подойдя ближе, вдохнул её запах. Мне хотелось вобрать её всю в себя. Моим рукам отчаянно хотелось коснуться её волос, шеи, руки, но я не смел. Вместе мы пошли мимо фонтанов по мощеной дорожке, заросшей травой, точно она была создана только для нас двоих.

Мысли о Елене возникли у меня в голове, когда я вспомнил о расспросах гостей, но я отогнал их. Я решил подумать об этом позже.

Рядом с Эмель я словно встал на якорь. Я был дома. Я понял, что ощущал это и раньше. В поселении Алфаара, в нашем путешествии до Алмулихи, и когда встречал её во дворце в качестве помощницы знахарки. Но именно слова Эдалы позволили мне это разглядеть, понять, что я давно испытывал это чувство.

В ту ночь мы с Эмель разговаривали ни о чём, держась на расстоянии ладони друг от друга. На случай, если бы нас увидели. Никто не смог бы принять её за кого-то иного, кроме как за женщину, гостившую при дворе.

А мои мысли только и были заняты тем днём, проведённым в оазисе. Как же я хотел вернуться на тот пляж, прожить там с ней всю жизнь. Мы смогли бы сплести гамак, танцевать под тенью листьев.

— Мне надо поспать. Как и тебе, — сказала Эмель, после того как мы долгое время шли в тишине.

— Завтра вечером? — я протянул ей руку.

Она приняла её, наши пальцы скользнули друг по другу, после чего мы опустили руки.

— Я приду.

Этого было достаточно.

Лежа в кровати, я представлял её рядом с собой. Сон не нашёл меня той ночью, так как я потерялся в мыслях об отце и его выборе. Была ли та женщина, что родила меня, той самой, что раскрывала его с лучшей стороны, как это делала для меня Эмель? Скучал ли он по той части своей жизни, когда женился на моей матери? Или моя мать стала для него второй половиной?

Было так странно встать на место своих родителей и осознать, что они тоже были людьми, у которых были тайные мысли и нереализованные желания. Что у них были жизни, отдельные от жизней их детей. Раньше я думал, что мой отец никогда не ошибался, но теперь я понимал, что его действия сделали Эдалу несчастной, и обозлили Касыма. К чему мог привести меня мой выбор: к удовлетворению или к несчастью?

Я держался за этот вопрос, как за талисман, пока солнце не встало, и не начался новый день. Но вместе с ним пришли и заботы. Встав, я отогнал мысли об Эмель и принялся ждать Касыма и Захару.

Я вернулся к своей роли короля.

***

На второй день нашего пребывания дома я нашёл Эдалу в атриуме. Она поднимала с земли засохшие листья и возвращала их к жизни своим прикосновением.

— За ними вообще кто-то ухаживает? — спросила она меня, когда я начал разглядывать листья на вьющемся растении, которые теперь были зелёными и блестящими.

— Э-э…

— В этом твоя проблема. Ты не знаешь.

Она повернулась ко мне.

— Они плохо работают. Ты платишь им за то, чтобы они ничего не делали.

Это было просто невозможно! Она оставила меня одного в Алмулихи, тогда как я считал, что вся моя семья мертва. Она сбежала в пустыню, а затем вернулась и теперь указывала, как мне управлять своими слугами. Я сжал руки в кулаки. Вспыхнувшее раздражение, точно яд, собралось на языке. Оно было мне знакомо. Такой неистовый гнев я испытывал только к членам своей семьи. Мы считаем, что их можно обижать, потому что они с нами навсегда и никогда нас не покинут. Я сделал несколько вдохов. Эдала точно не осталась бы со мной навсегда. А я больше не был ребёнком. Я не должен был выплескивать на неё разочарование из-за своих неудач. Она была моей сестрой.