Бытие - Брин Дэвид

Неужели люди все время живут так? Бродят по миру, состоящему из придуманных вещей? Мейлин понимала, что иногда такой инструмент полезен. Но она может в любой момент снять очки. А как же те, у кого это контактные линзы или даже новые постоянные имплантаты в глазницах? Сама мысль об этом заставила ее содрогнуться.

На сороковом уровне большая часть стен исчезла. Здания словно стали прозрачными или же показывали чертежи, заимствованные из гражданских записей. Эти чертежи разнились: от подробного плана этажа – например, соседний универмаг со всеми витринами и манекенами, готовыми к показу товара, – до внутренностей офисов, закрытых перегородками разных оттенков серого, причем на некоторых светились замки. Можно заглянуть и внутрь – если есть нужный ключ.

Слои от пятидесятого до сотого отводились для рекламы, и тут Мейлин дрогнула, потому что перестали действовать все обычные глушители. Из всех магазинов, из всех витрин неслись громовые сообщения и приглашения. Взрывы звука сотрясали очки, так что оправа едва держалась, и Мейлин пришлось сосредоточиться изо всех сил, чтобы выбраться. К счастью, в большинстве своем рекламные уровни были избирательными и даже вежливыми. Например, слой девяносто предложил ей персонализованную систему скидок на детское питание плюс специальный массаж и пластическую операцию, причем по такой разумной цене, что она почти могла себе это позволить, – вот в том магазине по соседству. Владелец даже предоставит няню, чтобы присмотрела за ребенком.

Но нет. Возможности, предоставляемые чеком Сянбина, для нее еще новы, она к ним не привыкла. Может, в следующий раз.

И тут Мейлин поняла, что праздно бредет за молодыми демонстрантами, следя только за тем, чтобы бутылочка Сяоена не выпала на грязный тротуар. Рикша закричал на нее, Мейлин с бьющимся сердцем отскочила и тут только осознала, что не знает, где находится: забрела в совершенно незнакомый район.

«Невозможно заблудиться, когда у тебя есть очки», – напомнила она себе. Десятый уровень всегда предоставит удобный указатель, наметив кратчайший путь к любому нужному вам месту в мире.

Если бы только знать, где он.

Если бы его не поглотили тайные интриги могущественных людей.

Продолжая прокручивать слои мира, Мейлин наткнулась на вир-пространство, в которое у нее не было доступа. На эти слои допускали только членов какой-то группы.

Я помню, что двухсотпятидесятый уровень отведен для уличных сплетен.

Однако уровень 250 населил бульвар рисованными фигурами – яркими, многоцветными, контрастными версиями людей, проходящих мимо, с плывущими над головами специальными шарами. Некоторые шары заполняли слова. Другие – просто серая статика. О да. Это уровень подслушивания, если люди столь беззаботны, что не ставят заградительный блок. Уровень сплетен, должно быть, 350.

Мейлин обнаружила, что ей нравится возможность вернуть прежний навык навигации движением век, хотя ребенок начал капризничать, а плечо у нее заныло от сумки с покупками, и вообще пора уже было домой.

Наконец ей больше не требовалось перемещаться по слоям линейно, как это делают новички. Простой выбор предпочтений позволил ей увидеть три пространственные паутины опций, протянутые во все стороны. Нужно только посмотреть, прищуриться, мигнуть, и она окажется на уровне, где…

…летали входящие сообщения совсем иного характера. Голоса, тексты и видео увеличивались и прикреплялись к молодым демонстрантам, присланные анонимными прохожими или даже людьми, которые наблюдали за этим событием из-за тысяч километров.

«Какие самоуверенные сопляки, – говорилось в одной надписи. – Как будто эта молодежь знает, что такое борьба и революция».

Другая ворчала:

«В 2025 году, когда я был в Новой Красной гвардии, мы знали, как поднять шум на улице».

Да. Уличные сплетни. Наконец Мейлин нашла кое-что интересное для нее – простой вопрос:

Против чего они выступают?

И еще более простой ответ – рекомендацию кликнуть по адресу:

0847lals0xlod098-899as0004-hand-dorad087.

Она взглянула на этот адрес, мигнула – и улица снова преобразилась.

Молодые люди теперь были в костюмах семнадцатого века периода династии Сун, в нарядах последователей великого предводителя революции Ли Цзычэна. Мейлин узнала костюмы народной милиции – она когда-то смотрела исторический сериал, посвященный этому времени. Поскольку Ли Цзычэн хотел освободить массы от феодального гнета, сам председатель Мао сто лет назад провозгласил его героем китайского народа. «И все равно удивительно, что сегодняшние богатые и властные повелители Милостивого Патриархата позволяют вспоминать о нем», – подумала она.

Пешеходы и зеваки выше по улице тоже преобразились: их городская современная одежда сменилась крестьянской 1600-х годов. Не очень лестно, но Мейлин поняла смысл: «Мы все невежественные плебеи. Большое спасибо».

Ей хотелось добраться до ближайшей камеры и посмотреть на себя преображенную, но потом она решила, что не стоит тратить силы. Она наконец увидела ответ на свой вопрос. Над головами демонстрантов плыли огромные баннеры, пестрые, под стать их костюмам.

То, что точно не запрещено*, автоматически разрешено!

(* Запрещено на справедливом основании суверенным и справедливым законом.)

Мейлин слышала эту фразу и раньше. Она попробовала вспомнить, и это усилие запустило поисковые программы сетевых очков. Мейлин вздрогнула, услышав бестелесный голос.

«Восемнадцать лет назад группа защитников прав человека потребовала, чтобы этот принцип воплотили в знаменитом международном Великом Договоре, решительно и бесповоротно отвергнув противоположную традицию большинства человеческих обществ: все, что специально не разрешено, должно считаться запрещенным.

Активисты считали эту смену догмы еще более важной и фундаментальной, чем свобода слова. С тех пор некоторые социальные психологи укрепились во мнении, что эта реформа напрасна, поскольку затрагивает не точку зрения закона, а глубоко укоренившееся культурное предубеждение.

Приняв этот принцип, профессиональные гильдии и аристократические группы всего мира смогли добиться узаконения сословий…

Мейлин сумела прервать эту подробную лекцию, которая ей не слишком помогла. Та же проблема возникла и с другими вир-баннерами, покачивавшимися на эрзац-ветру:

Все человеческие существа – даже лидеры – генетически склонны к обману

и

Критика – единственное средство против ошибок

Конечно, можно пойти дальше. Бесконечное море определений, объяснений и комментариев, доступных даже малообразованной женщине. Так, значит, демонстранты хотели заманить зрителей учиться? Может ли что-то настолько неопределенное быть целью молодежной демонстрации? Проникать в мозги молодежи, сердить родителей неопределенностью протеста детей?

Каков бы ни был ответ, Мейлин потеряла терпение.

Китайцы всегда отличались честностью, говорили что думают и думали что говорят. Но теперь, став величайшей державой мира, мы соскальзываем на традиционный азиатский путь? Пряча побуждения и цели за слоями докучливого символизма?

«Во всяком случае, – с некоторым удовлетворением подумала она, – люди забудут об этих ребятах, как только возобновится Конференция по Артефакту».

Подойдя к стене ближайшего здания, она сосредоточилась на навигационном мигании, чтобы уйти с этого причудливого вир-уровня и вернуться в благословенную простоту десятого слоя, где дружелюбная желтая стрела поведет ее назад, к морской стене, отделяющей богатых жителей Шанхая от темных грозных приливов. А оттуда к стоянке водных такси, где она сможет поесть, прежде чем заказать маршрут…

Неожиданно прямо перед ней что-то появилось. Символ, сообщающий, что идет прямая трансляция сообщения. Символ поражал извещением о срочности… и цветными полосками, обозначающими принадлежность к официальной власти. Слегка нервничая, Мейлин посмотрела на полосатую иконку и мигнула, подтверждая согласие ответить. И сразу поверх уличного движения и пешеходов появилось лицо и верхняя часть торса – строгий мужчина в мундире.