Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный. - Полен Парис

Избавим читателя от довольно запутанного рассказа о битвах, которые пришлось выдержать мессиру Гавейну. Достаточно сказать, что ему стоило немалых трудов одолеть не только двадцать рыцарей-стражников, но и всех, кто был в покоях короля и в саду, который надо было заново пройти. К счастью, ему в этом превосходно помогли Сагремор своей отвагой и девица своими уловками.

Один из рыцарей короля, будучи смелее прочих, преградил путь Сагремору у входа в сад. После долгого поединка он запросил и получил пощаду при условии, что поможет им добраться до доски, по которой они переходили к саду. Он проводил их туда, и на прощание Сагремор ему позволил стать навеки его рыцарем.

Племянница Манассеса, приведшая их, как видно, боялась без них остаться.

– Что станет с моей милой, – спросил ее мессир Гавейн, – если мы покинем ее на злую волю короля, ее отца?

– За нее не волнуйтесь: король с королевой так любят ее, что простят непременно. С тех пор как уехала ее сестра, возлюбленная вашего брата Агравейна, она их единственное дитя. Меня же ничто не спасет от их злобы, если им удастся меня захватить.

Сагремор, ее новоявленный друг, предложил сопроводить ее к замку Аргавейна. Она согласилась и велела бывшему при ней слуге довести мессира Гавейна до входа в Сорелуа. Мы узнаем, как он туда прибыл, но вначале проведаем, что стало с еще одним нашим другом, славным рыцарем Гектором Болотным.

LII

Мы видели, что владелец Болотного замка держал в заточении рыцаря, который даровал одному его сыну жизнь, а другому смерть. Однако Гектору недолго довелось оставаться в этом почетном плену. Одна из кузин Лидонаса, будучи наслышана о его подвигах, пришла однажды к своему дяде с просьбой уступить ей этого рыцаря.

– Вы не желаете ему смерти, – сказала она, – позвольте мне испытать его достоинства с пользой для моей сестры, чьи беды вам известны.

Старик не отказал ей. И вот она пришла к Гектору и спросила, согласен ли он переменить хозяина.

– Мой дядя охотно уступит мне свои права; и если вы согласны взяться за дело моей сестры против одного из лучших рыцарей этого края, я верну вам свободу без прочих условий.

– Сударыня, – сказал Гектор, – тот рыцарь, с кем я буду биться, он от короля Артура?

– Нет, он от короля Траделинана Норгалльского.

– Этого довольно: я согласен вам принадлежать.

Он простился с сеньором Болотного замка и Лидонасом и поехал за девицей, которая попутно пояснила, чего от него ждет.

– Моя сестра недаром слывет первой красавицей на этом свете. Ее знают под именем Елены Несравненной. Персид, доблестный рыцарь из более знатного рода, взял ее в жены, к великому неудовольствию своих родных и друзей; он так полюбил ее, что отошел от воинских дел, лишь бы не разлучаться с нею. Однажды он сидел на траве у родника, положив голову моей сестре на колени, а мимо проходил его дядя, человек уже в летах, и не мог не поглумиться, застав их в таком виде. «Какой позор, – сказал он, – до того заделаться рабом женщины, чтобы совершенно забыть рыцарский долг!» Елена услыхала эти слова и ответила, пожалуй, более надменно, чем ей подобало: «Если взявший меня в жены от этого потерял в цене, он отдал не более, чем приобрел. Красота моя превосходит его отвагу, и я за свою красоту снискала более похвал, чем он за свою доблесть». – «Елена, – холодно возразил Персид, – вы это говорите от чистого сердца?» – «Да, я так и полагаю в глубине души». – «Мне жаль. Клянусь на святых[156], что я заточу вас в главной моей башне и буду там держать, покуда не узнаю, правы вы или заблуждаетесь, говоря такие речи. Если в мой дом явится дама, красотой превосходящая вас, то я вас покину и верну вам свободу. Если же некий рыцарь вынудит меня просить пощады, вы возьмете с меня пеню, какая вам будет угодна».

Вот уже пять лет сестра моя томится в заточении; родичи Персида привозили к нему самых красивых дам, каких только могли отыскать, и ни одна не могла сравниться с нею. Также и рыцарей перебывало множество, но они не могли превзойти в доблести Персида. Я уповала на мессира Гавейна и два десятка раз выезжала ко двору короля Артура, дабы вызвать у него сочувствие к моей сестре; но он всегда бывал занят в другом месте.

Эти рассказы раззадорили Гектора, которому не терпелось самому рассудить столь великую красоту и столь великую доблесть. Они прибыли в замок Гаронхильд[157], обиталище Персида. Дама была в донжоне; они поднялись по его ступеням и стали у двери в камеру Елены.

– Что вам угодно? – спросили стражники.

– Мне угодно видеть даму, которую вы держите взаперти.

Елена, занятая в то время своими нарядами, услыхала голос и поспешила показаться в окне; ибо тюрьма ее, замкнутая высокой железной оградой[158], имела единственное окно, через которое возможно было ее увидеть. Была еще дверца, ключ от которой Персид хранил у себя и которую он отпирал, когда ему приходило на ум проведать свою драгоценную жертву. Гектор немного подался головой вперед и тотчас, ослепленный красотою дамы, откинул шлем, чтобы лучше ее разглядеть.

– Добро пожаловать, рыцарь! – сказала Елена.

– А вам, дама, доброй удачи за вашу красоту, какой свет не видывал! Я взялся защищать ваше дело, еще не думая, что оно настолько справедливо. Какая доблесть может сравняться с вашей красотой! Я уверен, что и Господь Бог будет того же мнения.

Подошел рыцарь и спросил у Гектора, намерен ли он с оружием в руках утвердить превосходство Елениной красоты.

– Более чем когда-либо, ибо я сам смог убедиться, что это дело правое.

– Сир, монсеньор ожидает вас у подножия башни.

– Будь он проклят за то, что так рано отвлек меня от созерцания прелестнейшей из прелестниц! или он не мог подождать? Госпожа, чтобы я был более достоин защищать вас, не соблаговолите ли вы подойти поближе и коснуться меня вашей оголенной ручкой? Случись мне даже потерять этот шлем, что у меня в руках, я и то сумею уберечь беззащитную плоть, к которой прикоснетесь вы.

Дама улыбнулась и, взяв обеими руками голову рыцаря, нежно поцеловала его в лоб.

– Даруй вам силы Господь, непорочно рожденный, – сказала она, – чтобы вы меня освободили!

Гектор в тот же миг подвязал шлем и спустился к подножию башни, где стоял наготове его конь. Персид при виде его осведомился,