Сирена - Кира Касс

Еда и сон давались все тяжелее. Они перестали быть чем-то важным.

Единственное, что могло вывести меня из ступора, – это Бекс. Серьезно, не представляю, как люди воспитывают ребенка вдвоем. Вокруг младенца постоянно должно крутиться по меньшей мере пять-шесть взрослых. Толку от меня было мало, но зато я вроде нравился Бекс. Когда Бен с Джулией уходили и мы оставались вдвоем, я рассказывал ей о Кэйлен и мечтал, как они познакомятся.

Сам я забывал поесть, но мог накормить Бекс. И хотя спал мало, мог отдохнуть, пока она дремала у меня на руках. Я стал дядей, и это было единственное важное событие в моей жизни.

Но даже Бекс не могла отвлечь меня надолго.

В мае я забыл о своем дне рождения, пока Бен и Джулия не запели поздравительную песню. Как ни странно, я сразу же вспомнил о Кэйлен. Я не спросил ее, что она хочет получить на устроенный ей праздник. Когда я задувал свечи, то пожелал, чтобы Кэйлен была здорова и счастлива. Мне оставалось только мечтать.

Почти целый год моя жизнь вращалась вокруг нее. Вернее, ее отсутствия. Но когда я в лодке заглянул в глаза Кэйлен, разлука потеряла всякое значение.

А потом я очнулся в больнице.

Ее там не было.

И мне снова пришлось смириться с мыслью, что, как бы я ни мечтал, Кэйлен не вернется.

Понимание стало последней каплей.

Какой же я идиот! Что за дурак может вот так влюбиться в незнакомку? Это ненормально. С другой стороны, все давно перестало быть нормальным. Мне хотелось отмотать назад последние несколько лет, привести жизнь в порядок и нажать кнопку «пуск».

Мне хотелось вернуть отца и мать. Даже став взрослым, я не перестал в них нуждаться. Столько событий случилось, потому что их не было рядом. Отец бы точно знал, что делать, он дал бы мне мудрый совет. Рассказал, как справиться с мыслью, что Кэйлен меня разлюбила.

Если причина ее исчезновения в этом.

Гостевая комната теперь стала моей, и я убрался в ней. Но воспоминание о разбросанных вещах и покрывале до сих пор меня тревожило. Я не любил, когда мысли забредали в ту сторону. Мне начинало казаться, что тот, кто испугал Кэйлен и бросил в лесу, вернулся и забрал ее. Такое возможно, но переживать, что Кэйлен сейчас страдает, намного хуже, чем думать, что она ушла добровольно. Я предпочитал второе.

Когда я перечитывал страничку из блокнота, которую всегда носил с собой, верить в благополучный исход становилось сложнее. Эта чертова записка пугала и одновременно утешала меня сильнее всего на свете. Подумать только, какой силой обладал маленький листок бумаги.

Но, какова бы ни была причина, Кэйлен исчезла. И мне пора принять ее отсутствие. Люди уходят, а мы продолжаем жить дальше. Если я сумею примириться с ее уходом, то, возможно, почувствую благодарность за то, чему она меня научила. Пусть Кэйлен для меня недоступна, но благодаря ей я знал, чего хочу. Я хотел встретить девушку сильную, но не агрессивную. Ласковую, но не дающую себя запугать, красивую, но не зацикленную на внешности. Простую.

Раньше я не подозревал о своих предпочтениях. Если бы я о них знал, то не стал бы тратить столько лет на Кейси – полную противоположность девушке моей мечты. Но благодаря Кэйлен я теперь понял, кто мне нужен.

Пара девушек в городе выказывали ко мне интерес до, во время и после Кейси. А с тех пор, как я едва не утонул, Сара успела трижды навестить наш дом. Один раз она принесла суп и книгу, потому что доктор сказал, что мне надо отдыхать. Весьма заботливо с ее стороны. Конечно, она не обладала очарованием Кэйлен или ее чувством юмора, хотя многие могут сомневаться в способности немого человека отпустить шуточку. И даже половиной ее красоты, но тут никто не мог сравниться.

Я вспоминал ту ночь, когда Кэйлен ночевала в моей кровати. Когда я проснулся и увидел ее лицо, комната стала светлее, а постель мягче. Может, Сара тоже на такое способна, особенно если уделить ей время и терпение.

По правде говоря, я не думал, что смогу вложить столько же энтузиазма в отношения с другой девушкой. Я чувствовал, что мы с Кэйлен прочно связаны, никто другой и близко не подходил.

Но пора перестать снова и снова перечитывать ее блокнот и мечтать, как она вернется ко мне. Сколько раз за последнюю неделю я приходил на каменистый берег и вспоминал ее запах? Если продолжать в том же духе, я останусь несчастным до конца жизни. Может, хватит с меня загадок? Перспектива жизни без Кэйлен не радовала, но однажды я смирюсь с ней. Нельзя терять надежду.

Глядя на море, я твердо знал: единственное, что мне остается, – это надеяться.

Время лечит все.

Краем глаза я заметил какое-то движение. Неужели тот камень сдвинулся с места?

Всмотревшись, я понял, что это не камень. На берегу лежал человек. Он ранен? Я вскочил на ноги и, покачиваясь, побежал по берегу. Врачи велели мне не напрягаться, но что, если лежащая там женщина ранена? Надо торопиться.

Да, у воды определенно лежала женщина. Ее темная одежда сливалась с камнями. Слава богу, она пошевелилась, иначе я бы ее не заметил и волны снова утащили бы женщину в море, в черную глубину, под стать ее платью. Такое странное…

О боже…

Я знал, кто носит похожие платья. На миг я замер, не в состоянии шевельнуться, и всмотрелся в ее лицо. Боже… бледная кожа… длинные каштановые волосы… Господи, только бы она была жива!

– Кэйлен! – закричал я. – Кэйлен, я иду!

Я видел, как она шевельнулась, минуту назад, правильно? Значит, она еще жива. Подбежав ближе, я заметил кровь. Небольшие царапины на лице и руках, словно Кэйлен протащило по мелкой гальке. Крови было немного, но даже небольшое количество меня напугало.

– Кэйлен! – снова позвал я.

Я наконец-то перебрался через булыжники и опустился перед ней на колени. Приподнял и положил ее голову себе на грудь. Я успел забыть, насколько она красива. Даже царапины ее не портили. На шее я заметил свой подарок: цепочка порвалась и была перевязана ниткой. Не знаю, что случилось, но Кэйлен явно хотела сохранить кулон. Может, она тоже вспоминала обо мне. Мысль вызвала краткий истерический смешок.

– Кэйлен, милая, ты меня слышишь? – спросил я и заплакал.

Надо собраться, сейчас не время давать волю эмоциям. Я вытер с лица набегающие слезы и сосредоточился. Через силу похлопал Кэйлен по щекам, чтобы пришла в себя. Спустя несколько секунд ее веки дрогнули.

Она жива.

Я прижался щекой к ее рту и носу – она дышала. Затем приложил ухо к груди. В жизни не слышал такого прекрасного звука, как размеренное биение ее сердца.

Кэйлен. Настоящая, живая, в моих объятиях. Я судорожно проверил себя. Головой я сегодня не стукался. Никто не скажет, что мне померещилось. Да и как она может померещиться? Она намного красивее, чем плод самого буйного воображения.