Сирена - Кира Касс

Забавно, что именно так Кэйлен чувствовала себя постоянно. Она ничего не помнила. Это так странно. Ой, хватит, Акинли, лучше постарайся не думать о ней.

Я помню, как медленно пришел в себя в лодке. Или мне так показалось. Там была Кэйлен, мокрая с головы до ног. Мы поцеловались. Мне показалось, что это прощальный поцелуй. И тут раз – и я очнулся в больнице. Я не стал говорить Бену о той части приключения, где участвовала Кэйлен. Через пару месяцев после ее исчезновения он решил, что мне нужно забыть о ней. Конечно, он переживал за меня, но не знал, как мне помочь. Если бы мы поменялись местами, я бы, скорее всего, сделал то же самое: предложил ему еще одну банку пива.

Я рассказал Джулии, ведь она в чем-то заменила мне мать и хорошо отзывалась о Кэйлен. Джулия тоже скучала по ней. Но Джулия сказала, что я сильно ударился головой. Да уж, шишка осталась знатная. Она считала, мне все померещилось. И я не мог с чистой совестью утверждать, что если бы мне довелось выбирать галлюцинации, то в них не было бы Кэйлен.

Когда я открыл глаза и увидел ее, мне показалось, будто я проснулся от кошмарного сна. Перед глазами встал прожитый год, и я четко видел каждую драгоценную минуту и огромные куски времени, которые бессмысленно заполняли часы бодрствования.

Оправившись от потрясения после вида разгромленной комнаты Кэйлен, мы поехали в участок и заполнили заявление об исчезновении. Как ни странно, никто, кроме нас, Кэйлен не искал. Я ждал и волновался. Стоило раздаться телефонному звонку, как внутри растекался холодок. Может, нам сейчас сообщат, что с Кэйлен все в порядке. Но чуда не происходило.

Через месяц я решил собрать волю в кулак и попытаться отвлечься. Кейси часто навещала меня после первого визита. Исчезновение Кэйлен не особо ее расстроило, но она делала вид, что сочувствует. Она отлично справлялась с ролью готовой прийти на помощь подруги. Когда Кэйлен так и не вернулась, я решил дать Кейси второй шанс. Ее поведение сразу же изменилось. Теперь, когда мне было с кем сравнивать, я видел, что Кейси не может долго продержаться на подобном уровне доброты.

Помню тот октябрьский вечер, когда мы расстались. Весь день Кейси донимала меня подачей заявления в колледж и образованием. Она твердо намеревалась превратить меня в успешного человека. Я начинал ощущать себя комнатной собачкой на поводке. Целый день Кейси заставляла меня чувствовать себя идиотом. В качестве извинения она откинула сиденье в своей машине и сделала предложение, которое я слышал уже много раз.

Оно звучало соблазнительно. У меня давно не было секса.

Но я глянул на Кейси, которая уже расстегивала блузку, и внезапно понял, что ничего не хочу. Ни ее образования. Ни ученых степеней. Ни ее саму.

Мы сильно поругались, и с тех пор я ни разу не видел ее настырного, плаксивого лица.

Наступил Хеллоуин, и наш дом начали навещать наряженные принцессами девочки. Я заново вспомнил, кого ищу.

Я хотел мою молчаливую девочку. Ту, что внимательно меня слушала и понимала мои желания, – единственного человека, который умел правильно на меня реагировать. Девочку, которую не смущала моя одежда, работа или мопед, девочку, которую не волновало, богат я или беден. Мою милую, невинную, неприхотливую девочку. Ту, что тихо смеялась даже над худшими моими шутками и не заставляла меня веселиться, когда мне хотелось посидеть спокойно. С того момента, как я до нее дотронулся, я знал, что она предназначена мне.

Какая разница, если она брошенная всеми сирота? Я сам почти такой же. Какая разница, если она не может произнести ни звука? Я всегда понимал, что она хочет сказать.

Я хотел свою Кэйлен.

До этого я тоже скучал по ней. Даже нарочно не давал себе ее забыть. Но той ночью меня накрыло огромной волной тоски и чуть не сбило с ног. С тех пор я оказался в бесконечном нокауте.

Ни на минуту не переставал думать о ней. Дни пролетали незамеченными, часы утекали сквозь пальцы. Осень стояла в самом разгаре, но я не замечал ничего вокруг. Помню День благодарения, но только потому, что благодарил Бога за то, что он привел ко мне Кэйлен, и умолял его присматривать за ней, где бы она ни находилась.

Похолодало. Я еще не помнил такой суровой зимы. Мне казалось, что витающий в воздухе холод поселился в моем теле. Я не мог согреться. На Рождество я надеялся, что Кэйлен чудесным образом постучит к нам в дверь. Всю ночь я не спал, представляя, что, если подождать, Кэйлен вернется под восхитительный снегопад и рождественский гимн, как в кино.

Ничего подобного.

В День святого Валентина я не мог не купить ей цветы. Я не знал, какие ей нравятся, так что выбрал классику – розы. Букет за шестьдесят долларов, а подарить его некому. Я не стал говорить даже Джулии, поскольку сам понимал, что мной руководит отчаяние. Закончилось тем, что я отнес розы на свое любимое место в лесу – то поваленное дерево, где нашел Кэйлен. Я там часто прятался.

После смерти родителей, когда мне не терпелось уехать из города, Бен и Джулия с радостью приютили меня. Единственное, чего я не выносил, – это плакать у них на глазах. Скупая мужская слеза – еще ладно. Но рыдания, которым я предавался, когда скучал по родителям… Их я стеснялся. В лесу никто меня не слышал.

Иногда я плакал по ночам, особенно когда понимал, в какую дыру сбросила меня моя жизнь. Ни родителей, ни девушки, ни учебы. Работа мне более или менее нравилась, но я не собирался заниматься ловлей омаров вечно. Порой я выкуривал сигарету, но потом вспоминал о матери и раке, как бы она злилась, что я гублю себя. Иногда пил пиво и старался ни о чем не думать. Рассеянная задумчивость становилась второй натурой.

Я старался реже навещать свою поляну, потому что там меня настигали мысли о Кэйлен. Но в День святого Валентина я купил дюжину алых роз и сел на поваленное дерево ждать. Я снова представлял, как она появится из ниоткуда. Даже постирал и выгладил рубашку, на всякий случай. Но Кэйлен не пришла.

Весь день я провел в воспоминаниях о ней, о малейших деталях. Как загорелись ее глаза, когда я заказал ей торт, и как она любила кататься на «Бесси». Как она впитывала мое тепло, когда мы заснули на диване, и умела поддерживать разговор одним лишь взглядом. Как глубоко отдавались во мне наши поцелуи.

Сколько девушек я поцеловал за свою жизнь? Если считать поцелуи в щечку в детстве и тех, с кем встречался, когда был подростком, то не меньше десятка. И ни одна из них не могла сравниться с Кэйлен. Мы словно изобрели поцелуи заново. С ней мне казалось, что остального мира не существует. Когда мы целовались, все вокруг теряло значение.

Еда и сон давались все тяжелее. Они перестали быть чем-то важным.