Посольство - Лесли Уоллер

С громкого крика она вдруг перешла на шепот. Почти как питон, который постепенно обвивает вашу шею, подумал Шамун. Теперь они трое, как провинившиеся школьники, сидели и наблюдали, как миссис Фулмер смешивает их карты.

– Да, мистер Фаунс. Как предусмотрительно с вашей стороны… О, а не могли бы вы, мистер Фаунс… Вы настоящий джентльмен… Я просто не знаю, как вас благодарить, мистер Фаунс, за то, что вы помогли мне выбраться из такого неловкого положения.

Шамун краем глаза посмотрел на Неда. Никакой реакции. Сидит и смотрит на дождь. Наконец Шамун не выдержал:

– Нед! Неужели нам все это нужно?

Нед медленно повернул голову и, не глядя в глаза Мо, как-то отстраненно сказал:

– Время выбрано отлично. После такого дождя сад будет прекрасно выглядеть завтра.

Ортега скорчил гримасу и тихо заметил:

– Слава Богу, что дождь сегодня, а не завтра, а?

Нед повернулся к нему и спросил, тоже не глядя ему в глаза:

– Как ты думаешь, Гарри, погода наделена способностью понимать?

– Ты думаешь, что завтра может пойти дождь?

Френч все же взглянул на Шамуна.

– Только если нам повезет. – Он поднялся. – Миссис Фулмер, могу я прервать вас на секунду?

Она прикрыла рукой трубку.

– Вы… не… можете.

– За что судьба посылает мне так много решительных женщин? – спросил Нед, ни к кому не обращаясь.

– Не понимаю вас, – отрезала Пандора ледяным голосом.

– Повесьте трубку, миссис Фулмер. Скажите ему, что перезвоните и сообщите, что ему делать. В конце концов, кто кого нанял? Получается так, будто он принимает решения за вас.

– Мистер Фаунс, извините. Я вынуждена иметь дело с исключительно грубыми людьми. Я позвоню вам через полчаса. Да. Как чудесно! Спасибо. Да. До свидания. – Ее глаза стали спокойными. Внутренние бури не сотрясали больше Пандору. Казалось, что она обратилась в маленькую и аккуратную ледышку.

– Полковник Френч, – начала она, – если уж я не могу предать вас суду, то намерена добиться хотя бы вашего перевода. Вы превысили свои полномочия, причем поведение ваше совершенно неприемлемо. Вам придется усвоить, что у нас гражданское правительство, и решения принимают гражданские люди, а не бездельники в военной форме.

В ответ на этот, как показалось Шамуну, еле сдержанный выпад Нед усмехнулся.

– А теперь непосредственно о деле, – продолжала холодно Пандора, – я хочу сказать, что вам не позволят привести ваших убогих квартирмейстеров в Уинфилд-Хауз. Ни завтра, ни послезавтра – никогда.

Нед взглянул на часы.

– Прошу извинить, миссис Фулмер, вы не знаете, его превосходительство сейчас здесь? Он принимает посетителей?

– Вы не смеете беспокоить его превосходительство этими проблемами.

– Боюсь, что вы не оставили мне другого выбора.

– А я боюсь, что вы не понимаете трудности своего положения. Вас здесь никто ни во что не ставит. А я уж постараюсь сделать все, чтобы так было всегда и везде. Людям, как вы, нельзя разрешать наводить порядок от имени президента.

Шамун старался отнестись ко всему происходящему незаинтересовано, наблюдая их, как боксеров. У нее вес комара, может, еще меньше, но все же она самка комара. Пандора выпрямилась и смотрела на Неда таким глупым неподвижным взглядом, что Шамун, невольно вспомнив о Медузе Горгоне, представил себе окаменевшего Неда. Мо кашлянул. Как ни странно, этот звук снял царившее в комнате изнурительное напряжение.

– А мы не могли бы использовать и тех и других? – предложил Шамун, – чтобы часть обслуги была из наших, а часть из «Ходгкинс и дочь»?

– Наконец! Просветление! – Голос Пандоры напоминал теперь змеиное шипение. – Как раз это предложил мистер Фаунс. Он не загоняет меня в угол, полковник Френч, в отличие от вас. Он готов к компромиссу. А теперь и ваш подающий надежды атташе до этого дошел. Это усвоили ваши солдафонские мозги?

– Я думаю, что мы посоветуемся об этом с его превосходительством, – сказал Нед.

– Нет!

– Боюсь, что придется.

– Нет!

– У меня нет вы…

– Нет! – Она резким движением опустилась на маленький стульчик и вдруг разразилась слезами. Черные от туши линии поползли по щекам. Лицо ее сразу стало несчастным и убитым.

– За что в-вы меня так ненавидите? – спросила она Неда.

Шамун сделал шаг назад. Эту женщину окружала аура, сильная, как электромагнитное поле. Как опытный дзюдоист, она могла использовать себе во благо большой вес своего противника. Нед опустился на одно колено и протянул ей белоснежный платок, но она оттолкнула его руку. Платок парил над полом – невесомый и будто наэлектризованный. Пандора всхлипывала почти беззвучно, уткнувшись, как беззащитный котенок, в рукав своего свитера. Она мяла в пальцах крохотный платочек и прикладывала его поочередно к маленькому носу и щекам.

Эта женщина, подумал Шамун, поддержанная мощью Белого дома, получившая благодаря президентской Директиве-103 такую силу, что смутила даже Ройса Коннела и на неделю выбила из седла его и Неда Френча, все же поняла, что выиграет слабостью, а не силой. У нее дрожал голос, когда она, все еще всхлипывая, вздохнула, подняла печальные глаза на полковника Френча и тихо сказала:

– Вы все время делаете мне больно, сэр. Вы использовали свою силу, чтобы унизить меня, сделать смешной… плаксивой… и глупой. Вас, конечно, обрадует, что госдеп запретил мне показывать видеопленки президента. Вы, должно быть, смеялись, сэр, когда гости десятками отказывались от приглашений. Вы, вероятно, злорадствовали, узнав, что мне не удастся устроить фейерверк. А теперь вы метите в самое сердце всего дела, сэр, – в обслуживание, предлагая мне наемных убийц из квартирмейстерского корпуса, не отличающих крылышка цыпленка от его ножки без особых на то указаний. – Она перевела дух, и Нед успел вставить:

– Вы совершенно правы, миссис Фулмер. Я не совершил ничего из перечисленного вами, но вы совершенно правы, полагая, что кто-то в этом виноват. Но, миссис Фулмер, у нас нет времени. Сегодня суббота. Давайте хоть на минуту сделаем вид, что мы действуем заодно, и быстро изменим некоторые решения.

Она уставилась на него, вытирая со щек следы туши. Оценивающий и отрешенный взгляд Шамуна уловил, что она, даже не глядя в зеркало, знала об этих полосах. Она сознательно пустила слезу, чтобы показаться беззащитной. Это часть ее арсенала.

– Ч-что вы сказали?

– Я предложил довериться друг другу в ближайшие двадцать четыре часа. После этого вы можете добиваться моего перевода. Но до тех пор давайте вести себя как взрослые, идущие к одной цели.

Ортега, который все время чувствовал себя исключительно неуютно, наконец улучил момент, чтобы выступить миротворцем.

– Но вы не должны помыкать нами, полковник Френч. Мы обеспечиваем безопасность Уинфилда уже давно. Я знаю, что главное для миссис Фулмер – это интересы Уинфилда.

Услышав эту галиматью, Шамун испугался, что Нед ввяжется в перепалку. Он никогда не видел Френча таким взбешенным, разве только в его кабинете, где не было других свидетелей, кроме Шамуна. Нед встал с колен, поднял отлетевший платок и машинально засунул его в рукав, как и Пандора. Он перевел взгляд с нее на Ортегу, потом на Шамуна и сказал:

– Я готов к компромиссу.

– Какому компромиссу? – спросил сбитый с толку Ортега.

– А к тому, что мы только добавим к профессиональным официантам наших людей, а не заменим их всех.

Не теряя времени, Пандора взяла трубку. Ее глаза все еще пристально смотрели на Неда. Потом она набрала номер.

– Мистер Фаунс? Да. Послушайте, проблема решена.

Эту часть Пимлико, окружающую галерею Тэйт, которая находится на берегу Темзы, по праву можно назвать фешенебельной. Когда-нибудь, надеялся Харгрейвс, она оправдает это название. Конечно, не это заставило его несколько десятилетий назад в удачный момент купить на первом этаже крохотную квартирку, выходившую в еще более крохотный садик. Она нравилась ему тем, что причудливо сочетала в себе пещеру кентавра с комнатой отдыха. В это утро она нравилась ему еще больше, потому что у него была Николя Стронг.

Старый Харгрейвс не питал иллюзий по поводу того, что девушка, годившаяся ему во внучки, останется с ним после того, как он ее выведет в общество и обеспечит ей более высокое положение на английской театральной сцене. За долгие годы примерно с десяток таких Николя прибивались к нему в надежде на помощь. Одни из них подавали надежды, другие были бездарны. Но Николя Стронг казалась ему совершенством в сравнении с ними – не только внешне, но и умственно. Может, с возрастом он научился выбирать настоящих женщин.

Он сидел в поношенном халате за маленьким круглым дубовым столом на кухне, откуда был виден садик. Там, одетая в его длинный, бесформенный свитер, сидела на корточках она и рвала цветы. Что бы ни сказали об этом соседи, они не могли бы не оценить прелести этой сцены, которая становилась еще прелестнее, когда свитер поднимался, обнажая тело.