Посольство - Лесли Уоллер

– Я просил приехать мистера Рэнда, – сказал Вимс.

– Да получите вы вашего мистера Рэнда, – пообещал ему Паркинс. – Просто сукин сын не очень торопится.

Нед сделал недовольную гримасу.

– Разве можно так говорить, мистер Паркинс?

– Не сердитесь, полковник.

– Ну, раз мистер Вимс не хочет меня видеть, это, кажется, можно считать ложной тревогой, так что я поеду. Мне еще много надо сделать к воскресенью.

– Полковник, – невесело остановил его Паркинс; и Нед понял: он ищет возможность намекнуть ему, что он нужен здесь не из-за Вимса, а в связи с делом Риордана.

– Вы хотели бы мне что-нибудь сказать, мистер Вимс? – спросил тогда Нед. – Или о чем-то попросить меня?

Американец отвел взгляд, словно раздумывая, но ничего не сказал.

– Может быть, – предложил Паркинс, – для начала он объяснит, почему у него нет паспорта? Он утверждает, что его украли. Говорит, что обратился в посольство за новым, но пока не получил ответа.

– Это правда, мистер Вимс?

– И да, и нет.

– Вы не могли бы минуты за две объяснить, что означают эти слова в связи с утверждением мистера Паркинса?

– А кто такой, черт побери, этот мистер Паркинс? – взорвался Вимс. – Никто не предъявляет документов, только машут перед носом какими-то карточками, и так быстро, что их невозможно прочитать. Где ваши документы? И кто такой Джок?

– Джок?

– Это тот парень, что сразу слинял, как только вы появились.

Нед повернулся к Паркинсу.

– Мы все говорим по-английски, мистер Паркинс. Может быть, вы избавите меня от необходимости выступать в роли переводчика?

– Да, конечно. – Паркинс встал и начал вышагивать по крохотному кусочку свободного пространства у двери, едва ли большему по площади, чем ярд на ярд. – Как вы оба знаете, смерть Риордана возбудила множество вопросов. Мы пытаемся начать с начала, то есть с того, что означают четыре телефонных звонка погибшего мистеру Вимсу на прошлой неделе.

– Разумеется, до того, как он умер, – добавил Нед.

Но у Паркинса не было желания шутить. Его задубевшее лицо, казалось, окаменело и стало совершенно неподвижным.

– Да, мы смотрим ваши забавные американские телевизионные детективчики, полковник Френч. Мы хорошо понимаем смысл таких диалогов. Обычно мы такие штучки оставляем на потом, когда преступник уже выведен на чистую воду.

– Он имеет в виду меня, – пояснил Вимс. – Эти идиоты считают, что я причастен к смерти Тони.

– То же самое можно сказать и про меня, – ответил ему Нед. – А не объяснить ли вам мистеру Паркинсу, почему вы вне подозрений? Если вы расскажете о том, где вы были в последнее время, это может помочь.

– Так вот как защищает меня мое посольство! – воскликнул с негодованием Вимс. – Вы на чьей стороне, Френч?

– Естественно, на вашей, до тех пор пока вы исправно платите налоги.

Не ожидав ответа, Вимс замер с открытым ртом.

– Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что налоговая служба?.. Да вы шутите, правда?

– Вы представляете, какой бы отличный это был шаг? – обратился Нед к ним обоим. – Вы не получаете от правительства ничего, не платя налоги. Если вы преступник или мошенник, мы забираем у вас все привилегии, даже те, что были когда-то уже использованы. Мы забираем Вьетнам, Чили, Гренаду, Никарагуа, Ливию. Мы снимаем тайное наблюдение со стороны ФБР, ЦРУ и всех других правительственных шпионов. Мы перестаем рыться в вашем дерьме. Мы больше не унижаем тех, кто учит ваших детей и ваших соседей. Мы уже не используем ваши налоги на финансирование телевыступлений аферистов-политиканов, гигантских предприятий сельхозбизнеса или нефтяных компаний. Мы даже прекращаем любые незаконченные проверки налоговой службой. Это полное лишение всех благ, которыми обеспечивает американское гражданство налогоплательщиков. А потом, когда вы сломлены, и рыдая, просите прощения, мы разрешаем вам, от щедрот наших, выплатить ваши налоги и вновь присоединиться к ликующим толпам.

Паркинс, у которого челюсть отвисла в начале этой тирады, теперь закрыл ее, да так, что зубы щелкнули.

– Ну и денек предстоит, – пробормотал он. И, возвращаясь к основной теме, добавил громко: – Может, вы хотели бы остаться вдвоем минут на десять? Я надеюсь, что из этого получится что-нибудь путное. – Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

– Итак, – сказал Нед, – это очень странно, я же не ваш адвокат.

– Вы для меня никто, полковник. Я просил, чтобы приехал Ларри Рэнд.

– А что, если Рэнд не захочет удостоверить вашу личность?

– Так вы слышали обо мне?

– Я знаю, вы считаете себя под защитой Компании.

Вимс помолчал, видимо, тщательно все взвешивая.

– Это значит, что нам не о чем говорить, так?

Нед пожал плечами.

– Мне кажется, что это совсем пустая трата времени. Я думаю, что старина Паркинс просто сделал перерыв, чтобы сходить в туалет.

Он уселся напротив Вимса с непроницаемым лицом. Мог Рэнд защищать этого подлеца или нет? Какая разница. Нед был сыт по горло всем этим делом. Очень жаль, что Джейн не захотела увидеть его или поговорить с ним. Ему было не по себе из-за решения Лаверн. И также он был совершенно взбешен компромиссом с Пандорой Фулмер. В общем, это был бездарный день, и в этой похожей на конуру комнате с подозреваемым – или подозреваемыми? – можно было ожидать новых проблем.

Нед подумал о том, как сложился день у Шамуна.

В отделении несчастных случаев больницы в Стоун-Мэндвиле было только два штатных сотрудника безопасности. Оба служили раньше в военной полиции. Теперь им было уже за пятьдесят. Им удавалось решать сообща почти все проблемы, связанные с безопасностью, когда они возникали в отделении. Это касалось непрошеных посетителей, в том числе журналистов, или пациентов, иногда начинавших бушевать так, что с ними не могли справиться даже медсестры. Другими словами, как часто признавался Тревор Батт своему напарнику Уиллу Найтуотеру:

– Это курорт по сравнению с прежней жизнью.

Для Трева и Уилла прежние дни включали ночные дежурства в Германии и на Кипре, когда приходилось вытаскивать британских военнослужащих из неприятностей, связанных с проститутками, беременными женщинами и хозяевами магазинов, по-хулигански разгромленных ими.

– И смертная скука, – ответил Уилл Треву.

– В любом санатории скучно, – подытожил Трев.

Он был на два года старше Уилла и часто изображал человека, который все знает и везде побывал. Встречались они только раз в день, после ужина, когда Трев уходил с дневного дежурства, а Уилл заступал на ночное, но как-то так сложилось, что они проводили полчаса вместе, попивая чай и вспоминая службу. Трев был, кроме всего прочего, пронырой. Ему удалось оставить после ухода на пенсию служебный девятимиллиметровый «парабеллум». Его не регистрировали, но пистолет хранился в кабинете службы безопасности в запертом ящике письменного стола. Уилл был благодарен Треву за это, потому что именно в ночное дежурство могли возникнуть серьезные проблемы.

– Трев, удивляюсь я тебе. Я видел, ты купил нам еще несколько патронов. Как это тебе удалось? Ведь пистолет не зарегистрирован.

Трев редко отвечал на подобные вопросы. Проныра не должен давать отчет даже старому приятелю, не правда ли?

– Ты только не распространяйся, старик.

Уилл сделал обиженное лицо.

– Ты же знаешь меня, Трев. Если будет по-настоящему жаркая ночь, я суну его в карман, но никто его не увидит.

– Ну сегодня-то не будет развлечений. Сейчас у нас народ после автомобильных аварий.

– А этот немец?

Трев нахмурился.

– Тот, что покалечился в Литтл-Миссендене?

– Он пришел в себя, когда дежурила сестра Превит и просто измучил ее. «Воды, пожалуйста. Извините меня. Воды попить». А сестра Превит никак не могла взять в толк, что ему надо. Пришлось мне объяснять.

– Ему повезло, что вода в нем держится, – сказал Трев безапелляционным тоном невежды. – Его так изрешетили, что и крейсер потонул бы.

Чай допили в сосредоточенной тишине, вспоминая поножовщину, которую им удавалось остановить или скрыть, чтобы спасти английских солдат от суда за границей. Нет ничего лучше настоящей поножовщины. Теперь в Англии никто так не дерется. А жаль.

– …Да знаешь ли ты, что я сделал это добровольно? Это не в твоей юрисдикции. – Голос Ларри Рэнда, низкий и жесткий, стал слышен до того, как его короткое тело появилось в дверях следственной комнаты. Он был в безумной ярости, но Нед Френч не мог припомнить случая, чтобы тот не был в ярости. Это было частью натуры Рэнда.

– Ты! – заорал резидент, как только увидел Неда. – Я так и знал, что какая-нибудь вонючая задница вроде тебя замешана в этом деле!

Френч поднялся.