Африка — земля парадоксов - Владимир Корочанцев

Черный — цвет севера, сезона дождей, растений и воды. Север связан с темнотой. Тучи наплывают на Мали с севера, свет теряет яркость, небо темнеет, льют дожди, но в то же время пробуждается дотоле дремавшая в суши природа, буйно растет трава, всходят зерновые. «Земля одевается в черное», — говорят в эту пору бамбара. В сознании шона черный среди прочего закрепился в виде туч, возвещающих приход дождей. Духам-хранителям, посылающим ливни, жертвуют черных быков, коз или птиц, а жрецы при этом облачаются во все черное.

Со сменой сезона человек меняет неторопливый образ жизни на изнурительный труд на полях. По этим причинам земля, труд на ней, плоды которого никто не может предугадать, — черного цвета, вмещающего в себя работу и боль, неопределенность и сомнение.

В обрядах черный цвет приобретает конкретный смысл, и мольбы о дожде, плодородии, проращивании семян подкрепляются принесением в жертву животных с черной шкурой. Таким путем земледелец вселяет в себя надежду. Черный цвет не пугает, а, напротив, служит психологическим фактором, зовущим к терпению и умению ждать.

У сандаве, родственных бушменам, из спекулярита толкут блестящий черный порошок, который идет на украшение тела и волос. Такой порошок, уверяют они, обладает волшебными свойствами. Им смазывают голову, чтобы волосы росли хорошо и ниспадали к плечам, чтобы голова «стала черной при помощи черноты… искр». «Наши головы мерцают», «Какой красивый юноша: его голова необыкновенно хороша чернотой», — радуются сандаве. Минерал спекулярит (зеркальное железо) использовался как краска в позднем каменном веке в районе нынешней Капской области.

Благотворным черный цвет воспринимают в засушливых районах, где свинцовые тучи сулят плодородие и изобилие. Там же, где воды много, черное — дурной знак (Мадагаскар и Нигерия).

Нет секрета, что африканки, подобно женщинам других рас, хотят обладать тем, что в так называемых «цивилизованных» странах нарекли сексапильностью. И вот здесь несомненна связь между черным и половой страстью. Женщины ндембу собирают черную кору некоторых деревьев и чернят ею половые органы посвящаемых во взрослый возраст девушек, когда те проходят ритуальное затворничество для познания науки поведения и привлекательности.

Камерунец Атангана дружил с писаной красавицей: черты лица ее были точеными, поистине древнегреческими, а кожа черная-пречерная, оттенка кромешной, безлунной ночи. От нее невозможно было отвести глаз, настолько она была пленительна. Я считал их великолепной парой. Но однажды он пригласил меня на свадьбу в квартал Мвог-Мби в Яунде — и я поразился: невестой была другая девушка, довольно невзрачная на вид, с бледно-серовато-коричневым отливом кожи, симпатичная, но без блеска.

— А как же Маталина? — не выдержал я.

— Не спрашивай, — досадливо отмахнулся он, и, как мне показалось, в его глазах промелькнула грусть.

Потом я выяснил: против Маталины восстали его родители, опасавшиеся, что безумие страсти поглотит и сожжет их сына, отвлечет от главных целей в жизни. Оказывается, — и не только в Камеруне — женщины с очень черной кожей высоко ценятся как любовницы, но не как супруги. Половая страсть связана с темнотой бездонной тайной. Черное скрывает в себе нечто сокровенное, страстно желаемое, влекущее.

Черный цвет сопутствует открытой любви, но в ряде случаев тем не менее воплощает брак. После обрядов, узаконивающих наступление половой зрелости, девушки проводят ночь со своими женихами. Любовная пара вступает в многократные сношения, и если невеста довольна, то украдкой подает знак согласия своей наставнице — нконге, которая навещает ее рано утром. Нконге удаляется на цыпочках, берет некоторое количество маловы — черного ила, взятого накануне на закате солнца со дна реки, и тайком крадется прочь, чтобы ее не узрел мужской глаз. Затем рассыпает толику порошка перед каждой хижиной. Это действо показывает, что девушка и суженый любят друг друга. К их любви должна приобщиться вся деревня, и в этом назначение маловы. Малова, хотя и черная, прочит не только беду, но и брачный мир, счастье. Ил холодный, а чернота совместно с холодом прекращает вражду между брачующимися группами.

Баньоро в Уганде испокон веков отождествляли черный цвет с ночью, злом, опасностью, смертью. По утрам, увидев, что король Буньоро проснулся и вот-вот поднимется с постели, спавший тут же рядом слуга с очень темной кожей подкатывался поближе, и его величество переступал через него, словно бы оставляя мрак ночи со слугой.

У баньоро не встретишь черных коров в стаде вождя. В жертву богам и предкам они приносят абсолютно белых животных, наличие в хвосте жертвенной коровы хотя бы одного черного волоска лишит силы весь обряд. Согласно мифам, владыка преисподней Ньямийонго ест с посуды, покрытой сажей. Его пища закопчена, а молоко ему дает черная корова. Комната для гостей в его дворце усыпана углем и отделана черными шкурами. Кстати, йоруба рисуют цветом воронова крыла бога-плута Элегбу, объясняя такую манеру изображения злобностью лукавого божества.

Когда человек бывал одержим злыми духами, то баньоро приносили им в дар черную козу или курицу. Черное банановое волокно носили в знак траура.

Красный для бамбара — цвет центра или «вершины» мира, зенит, огонь, сухое жаркое время года, когда солнце «сжигает» все, когда легко выйти из себя, потерять самообладание, пора страстей. Будучи связан с подобным состоянием и умонастроением, он воплощает справедливость, долг которой — исправить зло, найти и покарать злодеев. Красное озаряет фигуру вождя, который, подобно солнцу в зените, занимает высшее положение в социальной иерархии. Однако багрянец освещает и войну со всеми ее смертями и пролитой кровью. Воин изображается как мужчина с налитыми кровью глазами.

Почти в человеческий рост вырезана темно-красная скульптура барабанщика с выделяющимися ушами и легкой улыбкой. Этот шедевр, выставленный ныне в вашингтонском музее, в прошлом хранили в хижинах, где проводится обряд обрезания у мальчиков. Музыкант отчаянно бьет по тамтаму, призывая их быть храбрыми, нечувствительными к боли и перекрывая крики тех, кто не может стерпеть боли.

Красный цвет — это кровь — носительница жизни, силы, кровь животных, матерей, последа при родах, всех женщин, то есть менструальная кровь, кровь войны, убийства, сюда же относится кровь при обрезании, а также красное украшение в обрядах очищения человека от убийства человека, льва, леопарда или буйвола, кровь колдовства.

Красное двойственно, — предостерегает Лупунга. — Красные вещи могут приносить одновременно добро и зло. Они заряжены большой силой, ибо кровь — сила, без которой люди и животные умрут. Да, красное — отличительный цвет крови и плоти, то есть в нем есть агрессивность и плотские желания. Оно вмещает и убийство животных, и всякий мучительный тяжкий труд. Деревянные фигурки не имеют крови и потому не дышат. Но колдуны дают им кровь, и те приходят в движение и способны убивать людей.

Вклад отца в рождение ребенка лишен нечистоты, привносимой женской кровью, поскольку кровь отца более духовна и менее плотская, чем кровь матери. Эта ее большая чистота, по-видимому, связана с верой ндембу в то, что отношения между отцом и ребенком полностью свободны от влияния колдовства и ведовства. Белизна с отцовской стороны служит источником гармонии, а краснота со стороны матери порождает распри и раздоры.

По давним представлениям, красное или черное семя не дает зачатия, ибо не проникает внутрь.

Объясняя сущность красного, бамбара употребляют слово «ньяма» в значении «затаенная сила, энергия», которая скрывается во всех предметах, телах всех существ, главным образом в крови. Кровь жертв с красной шкурой считается более действенной и активной, так как в ней больше ньямы. Красный цвет поэтому указывает на наличие энергии, силы. Из трех цветов лишь он содержит в себе динамизм, активность, возбуждение, вселяя в сердца людей страх и благоговение. Красных, в том числе рыжих альбиносов, побаиваются, потому что они могут пролить кровь.

В Камеруне красный обещает удачу в гадании с помощью паука. Луна с багровыми отсветами предвещает кровопролитие, войну, смерть.

Когда женщина народа баганда родит сына, отец ласково берет его на руки и, вглядываясь в него, восхищенно произносит:

— Он алый, как цветок ттунгулу! Он красный, как калебас!

Нет, младенец вовсе не болен напротив, он здоров. Те, кто видел цветок ттунгулу или пил банановое вино из небольшого калебаса, отдающее красно-коричневым отсветом, тот поймет восторг отца новорожденного.

Борис Асоян, мой спутник по африканским странствиям, однажды очень точно и красочно объяснил рождение пословицы банагда:

«Дитя прелестно, как встающее солнце»… Образ сам по себе отличен, но надо еще представить безоблачное утро на экваторе, огромный розовый шар светила, поднимающегося из тумана над водами озера Виктория и рассыпающего мириады золотых и серебряных блесток по его поверхности, надо вдохнуть пряный аромат африканского утра, пронизанного солнечными лучами, чтобы по-настоящему услышать поэзию этих слов».