Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

регион, прилегавший к пустыням Центральной Азии, которым до прихода греков правили иранцы. За ним была внешняя тьма туранского варварства. Пока великие реки, Окс (Амударья) и Яксарт (Сырдарья), сопровождаются выступами гор, откуда они берут свое начало, страна вокруг них может кормить оседлое население. Эта холмистая область между песчаными пустынями на западе и горами на востоке образовывала лежавшие вдали провинции Бактрия и Согдиана. Фактически Бактрия лежала на низких склонах Гиндукуша близ Окса, а Согдиана представляла собой страну между этими двумя реками.

В любом случае в обеих этих странах правящая раса была иранской. Они были не только неотъемлемой, но и самой блистательной частью Ирана. Согласно одной точке зрения, они представляли собой древнейшую колыбель иранской цивилизации. Колыбель зороастрийской религии, может быть, находилась в этом регионе; в любом случае здесь была ее цитадель. Нигде более иранцы не оказывали такого отчаянного сопротивления Александру. Снова и снова такие города, как Кирескета на Яксарте, поднимали восстания. Поскольку эту страну также пересекали отроги высоких гор на юге и востоке, она предоставляла великим князьям, таким как Оксиарт, укрепленные крепости, расположенные высоко на опасных скалах, где они долго могли сопротивляться македонцам. Эти две провинции были похожи по своему физическому характеру и по населению. Судя по всему, в Согдиане, как этого и следовало ожидать, имелась некоторая примесь туранских элементов. При ахеменидских царях правителем этой провинции, как правило, был сын Великого Царя или царевич королевской крови. Несмотря на это, огромные ресурсы страны и ее отдаленное местоположение были для правителей Бактрии и Согдианы искушением поднять мятеж и отделиться от центральной власти почти при первой возможности. Ситуация не изменилась, когда Ахеменидов заменили Селевкиды.

Бактрия (северная часть княжества Афганистан), хотя и содержит некоторые неплодородные участки земли, а низины у реки печально известны своими малярийными болотами, в целом удивительно одарена природой. Страбон говорит, что там имеется все, кроме оливок, и цитирует Аполлодора из Артемиты, который называл ее «гордостью всего Ирана» (πρόσχημα τῆς συμπάσης ̓Αριανῆς)[918]. Ее восточный конец, современный Бадахшан, богат минералами, рубинами и лазуритом. Однако особенно во все времена она славилась своей породой коней. В древнеиндийском эпосе мы слышим о туранских (то есть бактрийских) скакунах, и сегодня кони из Андхоя славятся по всей Азии[919]. Древняя столица, Зариаспа, самим своим названием (açpa – «лошадь») напоминает о том, какую выдающуюся роль играли лошади в жизни бактрийцев. Бактрия извлекала свое богатство не только из почвы: она занимала выгодное положение для торговли, будучи одной из стран, связывавших Индию с Западом. Ибо помимо дороги, которую мы уже видели, проходившей вдоль южной стороны афганских гор и доходившей до долины Кабула через Кандагар, была и еще одна дорога, из Александрии Арион (Герат) через Бактрию и проходы Гиндукуша[920].

Страна на другой стороне Окса, именовавшаяся Согдианой, делилась на три полосы двойной цепью гор, которые выступают из массива Центральной Азии и тянутся по всей ее длине. Южная полоса спускается вниз, к Оксу, и совпадает с современной Бухарой, северная – к Яксарту, и между ними лежат параллельные горные цепи: получается нечто вроде «корыта», через которое река Политимет (современный Зеравшан) течет к пустыне, где она и исчезает. Эта срединная область, долита Политимета – самая плодородная в провинции. Здесь лежала ее столица Мараканда, которой под именем Самарканда предстояло принести самые прекрасные плоды мусульманской учености.

В этих двух провинциях, которые играли такую важную роль благодаря своим ресурсам и своему характеру пограничных провинций у рубежа страны скифов и которые было так трудно удержать из-за их отдаленности и гордого духа обитателей, Александр поселил множество греков. Страбон[921] говорит, что там было восемь греческих городов, Юстин[922] – двенадцать. Однако самыми поразительными являются цифры численности армии, образованной этими колонистами, когда после кончины Александра они попытались вернуться, – более двадцати тысяч пехотинцев и 3000 всадников[923]. Имена большинства этих новых городов уже невозможно узнать. Мы знаем про Александрию Эсхату на Яксарте (современный Ходжент), которая смотрит через реку на безграничную глушь[924], – последний дальний форпост эллинизма. На ее рынке в века, наступившие после Александра, греческий торговец с Запада увидел индийские караваны, перешедшие заснеженные уступы гор Тянь-Шань: они везли с собой новый товар – шелк и рассказы о великих городах страны шелка, которая лежала в неведомом краю далеко на Востоке. Нам рассказывают также об Александрии Оксиане[925], об Александрии у Бактры (κατὰ Βάκτρα)[926] и, может быть, о другой Александрии Эсхате у верховьев Окса, близ Памира[927], и об Антиохии в Скифии[928]. Наконец, столица южной провинции, Зариаспа, или, как ее называли греки, Бактра, скорее всего, была занята греческими колонистами еще до того, как в этих областях возникло отдельное греческое царство, когда Бактра действительно была царской столицей[929], укрепленной так мощно, что осада ее Антиохом стала одной из величайших осад того времени[930].

При кончине Александра некий Филипп начальствовал как над Бактрией, так и над Согдианой. Эксперимент – оставить самую дальнюю провинцию под властью местного сатрапа – не удался, и с первого мятежа греческих колонистов в 325 г. до н. э. Филипп правил обеими провинциями. При разделе в Трипарадисе (321 до н. э.) Стасанор, киприот из Сол, был переведен из Арии в Бактрию и Согдиану. Вполне могло быть, что правитель, который был греком, а не македонцем, скорее мог справиться с беспокойными греческими колонистами. Фактически нам ясно говорят, что в 316 г. Антигон не осмелился беспокоить Стасанора: «Было нелегко сместить его письмом, поскольку он умело вел дела с местными жителями, и у него нашлось бы много друзей, готовых воевать за него»[931]. Было отмечено[932], что «имеется одно свидетельство по поводу того, каким образом Селевк Никатор завоевал Верхние Сатрапии, – он покорил бактрийцев силой оружия»[933].

Есть еще одна провинция Ирана, о которой мы должны рассказать: она лежит на южной стороне плато между Персидой и Гедросией. Это провинция Кармания, соответствующая современному Кирману и Ларистану. Описание Кармании очень похоже на описание Бактрии. Это страна холмов и рек. Здесь также имелось все, как говорит Страбон, кроме оливок. Кармания славилась своими благородными деревьями и сортом винограда с гигантскими гроздьями. И здесь имелось обильное минеральное богатство – в реках можно было мыть золото, были серебряные и медные рудники и киноварь[934]. Разделение между Карманией и Персидой, возможно, было искусственным; физический характер двух регионов схож; кармании ничем существенным не отличались