В заповедной глуши - Александр Мартынов

141.

Эй, верни моё!

Видишь - мне самому

мало!

   Понимаете?

   - Понимаю, - согласился Михал Святославич. И неожиданно спросил: - Ну и как сейчас? Вот сейчас в твоей жизни есть смысл. Ты доволен?

   Валька вскинул голову. Провёл рукой по волосам, тронул повязку. Усмехнулся недоб-ро. И вдруг ответил:

   - Да. В целом - да. Как это ни смешно... или даже ни страшно звучит.

   - Ого, - Михал Святославич покачал головой. - Дождь и холод, мы ночуем под ёлкой и уже пять дней не мылись. Мы едим консервы и даже в туалет сходить нормально проб-лема. Мы идём куда-то, чтобы отдать другим людям огромные деньги - за просто так. И ты доволен?

   - Да, - ответил Валька. - Потому что в этом есть смысл. Высший смысл. Ведь так? - испытующе уточнил он. Михал Святославич кивнул, не сводя глаз с мальчишки. - Тогда я получил, что хотел. Тот,кто жалуется, когда получает,что хотел - или дурак, или трус. Мой отец не хотел бы, чтобы я был дураком или трусом. И де ла Рош учил меня не так. А эти двое мужчин сделали меня тем, кто я есть.

   - Браво, - кивнул лесник. - Послушай... Расскажи мне об этом де ла Роше. Он меня за-интересовал по твоим обмолвкам. Или хочешь спать?

   - Высплюсь, - фыркнул Валька. - Ну что ж. Слушайте. Это будет повесть о человеке, который остался рыцарем в мире ростовщиков...

   ...- Значит, де ла Рош был неправ, - Валька плотнее прижался спиной к дереву и задумчиво смотрел на то, как цедятся снаружи с полуголых осенних веток струйки дож-дя. - Жаль. Мне нравилось то, что он говорил...

   - Ну почему неправ? - возразил Михал Святославич. - Очень быстро ты выводы дела-ешь... Я, конечно, твоего учителя не знаю и судить о нём не могу. Но тут понимаешь ка-кое дело... Если смотреть по твоим рассказам - он как раз типичнейший европейский во-ин. Профессионал и рыцарь. На таких держались их государства - в смысле, западные... И воины это были великолепные, уж мы-то это хорошо знаем - сколько с ними воевали! Но такие люди - элитаристы. Понимаешь это слово?

   - Конечно, - невольно улыбнулся Валька. И, протянув ладонь, поймал на неё струйку.

   - Во-от... Но они в глубине души всё равно считают, что все остальные - только при-даток к ним. Великим и непобедимым.

   - Де ла Рош учил нас работать в поле. И уважать крестьянина и мастерового, - возра-зил Валька. Михал Святославич покивал:

   - Да-да... И можешь не сердиться ни на меня, ни на него - он делал это совершенно ис-кренне. И всё-таки видел мир, как место, где все стоят на пьедесталах разной высоты, а самый высокий, конечно - таким, как он. По заслугам, несомненно, но - обязательно.

   Валька стряхнул с ладони воду и сухо ответил:

   - Простите, дядя Михал. Но он был мой учитель. Он научил меня всему, что помогло мне не сломаться. И я не хочу слышать в его адрес такие слова. Его честь - моя честь, я вступлюсь за неё хоть словами, хоть оружием.

   - Не обижайся,- лесник уважительно посмотрел на мальчишку и покачал головой. - Ле-ший вот как раз такой. И я был такой в своё время. Пока не понял одну очень важную вещь... Ты тоже попробуй понять.Когда речь идёт о серьёзной борьбе - победить могут только все. Всем миром. Когда речь идёт о серьёзной борьбе - не до пьедесталов и меда-лей, пусть и самых заслуженных. Когда речь идёт о серьёзной борьбе - не до старой сла-вы и вызовов на бой. Просто мужчина должен защищать свой дом.И не ждать, когда за него это сделают "те, кому за это платят" или "те, кого к этому готовили". Так жили наши предки. Так жили и предки твоего маэстро, просто у них это раньше кончилось. Я

142.

   вот тоже - я был таким. А потом увидел, что не мог защитить свой народ. Не смог спа-

   сти страну, в верности которой клялся. А всё потому, что страна и народ надеялись на

   меня. Только на меня. А меня оказалось слишком мало...В результате - не больше стра-ны, которой я приносил присягу, а я спрятался в лесу, чтобы было не так стыдно смот-реть людям в глаза. И разве с твоим де ла Рошем произошла не та же история? Только он до такого мозга костей плод касты, что даже помыслить не смог об общей непра-вильности такого пути. Есть не касты. А все люди. МИР, как говорили в России. Вот роман Толстого. Он ведь называется не "Война и мир", как обычно читают. А "Война и Мир" - то есть, русское общество. Кто как войну принял, кто как к ней отнёсся, кто как себя вёл... Если мы снова начнём так жить - мы снова будем непобедимы. Всем Миром.

   Валька молчал. Его лицо - сначала гневное - становилось задумчивым и самоуглуб-лённым. А Михал Святославич продолжал спокойно говорить:

   - За такими воинами, как твой де ла Рош - отличная подготовка, воинская гордость, слава предков, приказ Отечества и Короля... Так почему же они проигрывали нам? Зача-стую сражавшимся безо всякого приказа, а то и вопреки приказу струсивших властей? Потому что за нами была наша земля. И вера в то, что наше дело - правое от Неба, а не по приказу. И от этой веры в каждом просыпались такие силы, что перед ними в ничто превращались и многократное численное превосходство диких орд Востока - и воинский профессионализм элитных отрядов Запада... Может быть, ты скажешь, что я неправ?

   - Нет, - ответил Валька. - Вы правы. Я и сам что-то такое... что-то такое тут начал чувстовать. Просто не думал, что это... - и Валька с вызовом сказал, глядя в лицо Миха-лу Святославичу: - Он хороший человек.

   - Разве я спорю? - спокойно отозвался лесник. - Наверняка очень хороший... Скажи мне, в чём непобедимость славянина?

   Вопрос был неожиданным. Валька недоумённо открыл рот, чтобы с ходу на него ответить... и не смог. Именно потому, что вопрос, казалось, был элементарен.

   - Вы же сами сказали... - осторожно начал он. - В любви к Родине...

   - Я имею в виду чисто техническую сторону вопроса, - уточнил Михал Святославич.

   - Не знаю, - честно признался Валька.

   - В миролюбии, - сказал лесник. - Именно в миролюбии. В том,что славянин почти нико-гда не бывает классическим агрессором.Чтобы его подвигнуть на завоевательный поход, нужно много десятилетий истощать его терпение. А если на него нападают, то он про-сто и без затей перенимает стиль боя противника. Превосходит его в этом за парадок-сально короткий срок. Громит, оставляя последнее слово за собой. Помнишь, у Пушкина: "И за учителей своих Заздравный кубок поднимает..." И снова возвращается в обычное состояние - душевной открытости и некоторой апатии. Такого человека победить нель-зя, как нельзя победить отражение в зеркале. Исключений в истории никогда не было и никогда не будет. Другое дело, что процесс победы может растянуться на век, а то и больше - как в случае с монголами. Но результат его всё равно предрешён. Никому пер-вым не желать зла. И никогда не оставлять сделанное тебе зло безнаказанным. Не забо-титься о личной славе. И никогда не поступаться интересами Мира. Вот и весь секрет.