Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин

духу, идущему впереди меня, и теперь уже не я хозяин решения, а он, неведомый мне «промыслитель».

Между прочим, читая «Британский Союзник», все время чувствую, как англичанин, подходя к решению, препоручает свой план какому-то неведомому промыслителю.

В. говорит, что виноват в ошибке жестокости, примененной к русским, не Гитлер, а сам немец: весь немец такой, чувствующий превосходство расы своей, что не будь в немцах этого, не было бы и немцев. Вот именно и надо мне выразить лучшее русского человека в его вере в человека всего, всесторонне участвующего в творчестве.

Его же рассуждение о классе, что когда кому хорошо - он чувствует себя в одном классе, когда плохо - в другом, что «пролетариат» есть творческое обобщение, рабочая антитеза в борьбе разнородных сил. То, что в древности называлось богами (Илиада), есть все рабочие теории самого человека, и вопрос, существуют боги или нет, есть они или нет, решать надо так: боги вышли из человека и через это стали больше, чем есть: они стали боги в борьбе своей за единство.

Вообще-то, говоря «Бога нет», разумеют, как дикарь разумеет о воздухе: раз не видно, значит и нет.

282

Начало Дунинского хозяйства: взять с собой в первую машину самоварчик, охотн. сапоги и резиновые, термос, ружье и патроны, купить лампочки и плитки 220, блесны и удилища, насыпки для сенников, подушки, одеяла, простыни, полотенца личные, тряпки, клеенку на стол, занавески, лампу, керосин, спички, кочергу, ухват, топор, вилы, лопату и пр., ведра, кадки, чугун, кастрюли, сковородки, посуда всякая, умывальник, шайки, таз эмалированный, мочалку, мыло, угольный утюг.

12 Сентября. Очень тепло, а сегодня даже и светло. Рынок завален белыми грибами.

Самое главное, чему я научился от Ляли и чего, может быть, она сама не подозревает в себе, это...

Да, это тайный вопрос, до того тайный, что... не знаю, как и назвать. Представить надо себе человека до того актером, что игра для него стала реальностью, игра - это в самом деле, а все остальное -несущественно.

Потом игра эта, нужно сказать, не какая-нибудь где-нибудь, а в своем собственном сердце и неизвестно для кого. И еще, что игра эта находится в таком большом споре с жизнью, что иногда и подменяет жизнь, и, называя себя жизнью, говорит: это Я!

Возьмем какой-нибудь жизненный фактор, пусть любовь. И вот я играю в любовь, жертвую всем для возлюбленной, вкладываю в нее всю душу, работаю, мучусь, старею, а в тайне, в самой глубине души, в тайне, таимой от себя самого, я свободен там и от любви... и даже, если и Бог, и я честно служу Ему и молюсь, а в той тайне свободен и от Бога, и от социализма, и от всякого добра, и скорее всего вот то-то, содержимое в последней тайне, неприступной для себя самого, и есть истинный Бог.

Иногда игра наша в жизни бывает так совершенна, что и то таинственное неприступное существо в игре нашей, может быть, как по лесенке нисходит... Но это же в нашей власти, мы сами можем только играть.

285

Что Ляля своего Бога «разыгрывает» - в этом смысле для меня нет ни малейшего сомнения, потому что ведь и я тоже такой: играю в надежде глупейшей, что Недоступный и от всего Свободный заинтересуется и выйдет на мою лесенку. В этом смысле - мы священнослужители. Но вот для меня вопрос, но, впрочем, нет: какой может быть вопрос, что и любовь наша тоже игра, и мы не вправду любовники, а два мастера сцены сошлись, заинтересованные друг другом.

Сколько у Ляли житейских недостатков, но когда начнешь в раздражении, обобщая их, добираться до ее существа, то всегда оттуда падаешь и стыдишься за то, что затеял это. Между прочим, она уверяет меня, что в отношении меня у нее никогда не бывает подобного искушения распространять недостатки моего характера на мою душу. В душе моей она не сомневается.

К повести «Жених»: как женщина самца постепенно превратила в батюшку.

13 Сентября. Тепло. Серое небо с обещанием света и радости. Поскорей бы выбраться к грибам.

Собаки, конечно, не понимают мыслью Бога, как люди, но зато они своего бога видят, им это дано: видеть бога. Люди с низшим интеллектом тоже верят больше глазу, и даже воздух, невидимый глазу, но осязаемый, им менее вероятен, чем то, что берется на глаз.

Для чувственного человека мысль совершает непрерывные чудеса, но он действия всех этих электроволн принимает не как чудо, а как хитрость, умысел, вроде воровства (человек как бы Бога обкрадывает). Вот это обнищание духа наравне с фактическим нарастанием чудесного и сопровождает движение цивилизации, вместе с нарастанием зла.

Вчера Лева приходил с дочкой, и мы с ним впервые говорили по душам, и я впервые был ему как настоящий отец

284

и друг. Если так же дойдет до Пети и, может быть, успеет дойти и до Ефр. Павл., то это возрождение семьи надо будет считать делом Ляли.

Лева мне напомнил о том, как мы определялись в начальные и последующие годы революции, и спросил:

- Значит, мы ошибались, мы были дураки?

- Значит, - спросил я в свою очередь, - были умными те, кто делал революцию?

- Да!

- Спроси их теперь, и действительно умные из них скажут, что они ничего не видели и ни чего не понимали.

- Кто же вел жизнь?

- Борьба тех, кто называл себя политиками, и тех, кто отстаивал нравственные начала, созданные историей своего народа. Эта борьба и сейчас продолжается: одни домогаются атомной энергии, чтобы утвердить власть, другие - любовь.

Дела на сегодня: 1) Собачий вопрос. 2) Машину поставить в гараж. 3) Съездить к Крутикову. 4) Страховка Дунина. 5) Визитер с бумагой и кукольный театр.

14 Сентября. Утренний дождь мелкий из серого неба осаждается и надежды не видно на свет. Охотничьи рассказы Панюкова. Предложил «Кладовую солнца» в кукольный театр.

Зотов Иван Андреевич, егерь, ст. Быково.

Газета «Культура и жизнь», или «Все там будем».

Разгадка несчастья Зощенко: фашисты напечатали его книгу под заглавием «Правда о советской России». Писал он и понятия не имел о такой «Правде», а вот вышла все-таки правда.

Заказал Крутикову ссуду на 25 тыс. и путевку: на след, неделе позвонить.

285

История падения 2-го секретаря комсомола Мишаковой («Ишаковой»). Месяц Москва радовалась. В ней содержится в кубе то, что в царское время мы называли черносотенством.

Вспомнил мать Долохова («Война и мир») и понял из современности,