Браслет - Владимир Плахотин

       - А он, как видишь, и сейчас себе не изменяет, кивнул Санька на меня. Я колдовал над чайником.

       - А чё? - Пашка приглашающе указал на пиво. - Может, того?..

       - Травитесь сами, - отмахнулся я. - Мало будет - ещё берите!

       - А можно? - оживился скиснувший было Пашка. - А то смотрю я... - Он двумя пальцами небрежно взял выпитую бутылку за горлышко и покачал из стороны в сторону. - Фи...

       - А вы, батенька, нахал! - усмехнулся размякший Санька.

       Пашка уронил на стол бутылку и полез в холодильник:

       - Да я чё?.. Я так...

       - Ладно вам! - Я похлопал его по плечу. - Чревоугодничайте. И вот ещё, - я полез в карман, достал сотенную и положил перед ним: - Хватит?

       У того глаза на лоб полезли:

       - Да ты чё? Я ж трояк просил!

       - Бери-бери! - Я придвинул к нему бумажку поближе. - Пока есть.

       - Во даёт! - Пашка растерянно повернулся к ухмылявшемуся Саньке, как бы призывая его в свидетели. - Это ж зарплата! Наташка меня убьёт!

       - А ты ей не показывай! - посоветовал я.

       - "Не показывай"! - передразнил он. - А отдавать надо будет, тоже не показывать? Не-е... Не могу я...

       - Считай, что я тебе презентик на день рождения подбросил, - задержал я его руку, пытавшуюся отодвинуть бумажку ко мне.

       - "День рождения"! - опешил он. - Да у меня он весной!

       - Я не забыл, - спокойно сказал я. - У меня тоже.

       - Тем более, - для чего-то сказал Пашка. Он даже к угощению интерес потерял: бумажка приковывала его взгляд, но принять её он всё ещё не решался.

       - Да ты не ломайся! - Санька деловито отхлёбывал из бутылки и потрескивал рыбой. - Дают, значит, бери!

       Пашка шумно, с подвыванием, вздохнул и, пригорюнившись, подпёр голову рукой, не сводя, однако, взгляда с сотенной. Потом, вдруг очнувшись, подозрительно прищурился:

       - А с чего это ты деньгами стал швыряться?

       - Картину продал.

       - Да ну? - обрадовался он. - Это ту, с бабой летящей?

       - Не, другую, - для чего-то опять соврал я.

       - Это какую же?

       Я не нашёлся, что ответить и взбрыкнул:

       - Да какая тебе разница!

       - Ну как же! - Пашка вновь проявил интерес к угощению. - И за сколько, если не секрет?

       Я переглянулся с Санькой: сказать? не сказать?

       - Ты всё равно не поверишь... - отозвался тот.

       - Ну почему не поверю? - Пашка взял сотенную, похрустел ею и опять бросил на стол. - Уж, наверное, не меньше куска?

       Санька прыснул прямо в бутылку.

       - Бери выше!

       - Да ладно брехать-то! - обиделся Пашка. - Какой дурак в наше время станет платить такие деньги за картину?

       - Я ж говорил, что не поверишь...

       Ситуация повторялась. Только в мелком масштабе.

       Я встретился глазами с Санькой и услышал его чётко направленную мысль:

       "Колоться будем? Или как?"

       Ловок однако! Сам мысли не слышит, но пользуется телеграфом в одностороннем порядке. И недурно!

       Я едва заметно покачал головой: нет. Всё равно из моих объяснений ничего путного сейчас не получится. Во-первых, Пашка уже навеселе, а во-вторых, чтобы рассказывать такое, надо, как говорится, клиента подготовить. А этим мы займёмся чуть позже, когда "клиент" попадёт в лоно семьи. Да и вообще: второй раз подряд рассказывать одно и то же? Увольте!

       Пашка хмыкнул в бутылку:

       - А пивко-то ничего! Где брал?

       Я неопределённо махнул рукой:

       - Там, за лесом...

       - Что, тоже секрет?

       - Почему "тоже"? - Я прекрасно понял, что он имеет в виду, но вызова не принял.

       Пашка вздохнул, допил бутылку и, лениво потягиваясь, мельком взглянул на сотенную:

       - Ладно, Володь, пойду я. А чё там насчёт музона? Говорил, что-то новое? Дашь послушать?

       - А вертушка фунциклирует?

       - О! - подпрыгнул Пашка. - Диски, что ли?

       - Ну дык!

       - Ты у нас прям богатенький Буратино! Дыркин подкинул?

       - Неважно, - поднялся я.

       - Чёй-то ты прям весь в секретах, в секретах! И чё за диски?

       - Сам увидишь. Деньги-то забери!

       Пашка испытующе подырявил меня глазом из-под кучерявой шевелюры и вздохнул:

       - Ладно... - И тут же предупредил: - Только сразу отдать не смогу!

       - Потом разберёмся, - отмахнулся я и пошёл в комнату.

       Он посмотрел мне вслед, сгрёб со стола вожделенную бумажку, любовно свернул её, сунул в карман и криво усмехнулся, как бы оправдываясь:

       - Вот змей-искуситель!

       Когда захлопнулась дверь за Пашкой, обалдевшим от предложенного выбора пластинок, Санька тоскливо вздохнул:

       - Итак, продолжим нашу беседу?

       Я улыбнулся:

       - Какая уж там "беседа"? Пора приступать к практической части!

       Санька аж засветился:

       - Именно это я и имел в виду!

       - Ну тогда прошу пассажиров занять свои места! - Санька заёрзал, поудобнее устраиваясь на диване, а я плюхнулся в кресло и торжественно провозгласил: - Сезам!

       - Интересно, - прошептал Санька, изумлённо разглядывая возникший перед нами светящийся прямоугольник, - чья "буйная" фантазия наградила его таким пошлым именем?

       - А почему шёпотом? - спросил я.

       На что он пожал плечами и ответил:

       - Нервы, нервы...

       Я с улыбкой припомнил, как сам вибрировал во время первого своего испытания и попросил:

       - Сезамчик, Нью-Йорк, пожалуйста!

       Я постарался как можно живее представить ту же улицу, по которой дед таскал меня чуть ли не волоком. Браслет послушно её воспроизвёл. Санька восхищённо затаил дыхание, всматриваясь в изображение, появившееся на экране.

       - Вы с ним, как родные...

       Я почувствовал неожиданный прилив нежности к послушному аппарату и ничего не ответил. Только ласково провёл по нему рукой.

       Над городом ночь распростёрла свои чёрные крылья. Видимо, улица была не первой важности, потому что жизнь, бурлившая здесь днём, заметно поубавила в своей активности. Проще говоря, улица была пуста и только редкие прохожие, как тени, жались к тротуарам, стремясь прошмыгнуть быстрее и незаметнее. Наверное, это имело свой резон.

       Мы зависли над тротуаром где-то в полуметре. Рядом, как на заказ, огнями сверкала витрина, заполненная тем, что радовало наши с Санькой сердца: аудио- и видеопродукция всех мастей и многочисленные примочки к ней.